Я — Господь Бог

Кармен улыбнулась сквозь слезы при воспоминании об этом ласковом человеке.

Бедный Элиас. Первый раз они занимались любовью в своем доме. Он был и робок, и нежен, и неопытен, и ей пришлось взять его за руку, как ребенка, и помочь разобраться в своих чувствах. Месяц спустя она поняла, что беременна, и ровно через девять месяцев после этой их первой ночи родилась Элисон.

Кармен обрела семью. Сын, дочь и друг, любивший ее, усаживались вместе с нею за стол. Но напротив нее сидел не тот, кого она по-прежнему хотела бы видеть на этом месте, и счастье было не то — роскошное, — какое ей дарил Митч.

Сейчас она испытывала душевный покой, тот самый, с достижением которого уже начинается старость.

К сожалению, судьба пожелала, чтобы мужчины не удерживались рядом с ней.

Элиас тоже ушел. Острая форма лейкемии очень быстро унесла его из жизни. Кармен помнила горестное выражение на лице доктора Миры Коллинз, терапевта больницы, где она работала. Мира отвела ее в сторону и объяснила результаты первых анализов. Рассказала все в простых и вежливых выражениях, которые уже тогда прозвучали как соболезнование.

И она опять осталась одна. Решила, что отныне так будет жить всегда. Одна с детьми. Втроем, и больше никого. Ник вырос ласковым и очаровательным, а Элисон — с очень своеобразным характером. А потом Ник признался ей однажды, что он гомосексуалист. Кармен догадывалась, но ждала, когда он сам заговорит об этом. С ее точки зрения, этого ничего не меняло. Ник был и оставался ее сыном. Она считала себя достаточно умной женщиной и слишком любящей матерью, чтобы половая ориентация повлияла на ее уважение к нему как к личности. Они долго говорили об унижениях, которые он сносил, и волнениях, какие пережил, прежде чем занял свое место в сообществе ребят, взявших мачизм за жизненное правило. Потом он объявил ей, что переедет со своим другом в Вест-Виллидж.

Кармен поднялась, прошла в кухню и, оторвав кусок бумажного полотенца, утерла глаза. Теперь, когда она думала обо всем этом, точнее припомнила слова из того фильма: нелегко жить в Нью-Йорке, если ты мексиканец, нищий и гей.

Открыла холодильник и налила себе яблочного сока.

Хватит плакать, решила она.

Слез она пролила за свою жизнь достаточно. Даже если поначалу Нику пришлось нелегко, то теперь он работал продавцом в бутике в Сохо, был влюблен и счастлив.

У нее тоже была хорошая работа, не возникало особых проблем с деньгами, и уже много лет она поддерживала ни к чему не обязывающую связь со своим начальником, доктором Бронсоном. Можно было считать такую жизнь приемлемой.

Конечно, Элисон из маленькой живой девочки превратилась за это время в трудного подростка. То и дело без предупреждения не ночевала дома. Кармен знала, что она проводит время со своим парнем, когда его родителей нет дома. И все же предпочла бы, чтобы ее предупреждали. Она не сомневалась, что, когда минует неизбежный конфликт поколений, их отношения постепенно улучшатся.

С годами Кармен научилась разбираться в людях, но, как и все, так и не сумела до конца понять саму себя и тех, с кем ее связывала душевная близость. Иногда догадывалась, что ее соображения по поводу Элисон — не более чем дым, который она пускает сама себе в глаза.

Она хотела вернуться к своему креслу, к цифрам в математическом кроссворде, когда в дверь позвонили. «Кто бы это мог быть?» — подумала Кармен. Немногочисленные подруги редко навещали ее, не условившись заранее по телефону. К тому же в это время дня все они на работе. Она прошла ко входу.

За стеклом, затянутым занавеской, виднелись два силуэта.

Открыв дверь, она увидела перед собой волевую, энергичную девушку из тех, которые всегда слишком заняты, чтобы помнить, что еще и хороши собой. Рядом с нею стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, темноволосый, с внимательным взглядом черных глаз, давно не бритый и тем не менее весьма располагающий к себе. Кармен подумала, что, будь она помоложе, эта девушка, такая привлекательная, вполне могла бы стать ее соперницей, а за мужчиной, таким впечатляющим, можно было бы и поохотиться.

Все это, конечно, была игра памяти и воображения, игра в опознавание без последствий, какую она вела всякий раз при виде новых людей, не важно, молодых или старых. Но теперь она больше не хотела затевать никаких игр, потому что жизнь научила ее, чем они чаще всего заканчиваются. В общем, если разобраться, речь снова шла о порядке цифр.

— Миссис Кармен Монтеса?

— Да.

Девушка показала блестящий значок из пластика и металла.

— Меня зовут Вивьен Лайт, я детектив из Тринадцатого округа на Манхэттене.

И дала время посмотреть на свою фотографию, потом указала на мужчину, стоявшего рядом:

— Это Рассел Уэйд, мой коллега.

Кармен охватила тревога. Сердце сильно застучало, как всегда при волнении.

— В чем дело? Вы по поводу Элисон? Что-то случилось с моей дочерью?

— Нет, мэм, не волнуйтесь. Мне нужно только немного поговорить с вами.

Кармен облегченно вздохнула и успокоилась. Она слишком легко возбуждалась, но ничего не могла с этим поделать. На работе ее спокойствие и самообладание, столь необходимые в операционной, вызывали восхищение, но как только она превращалась в обычную женщину и мать, вновь становилась легко уязвимой.

Она расслабилась.

— Слушаю вас.

Девушка с улыбкой кивнула в сторону комнаты:

— Боюсь, это будет не совсем короткий разговор. Позволите?

Кармен посторонилась с недовольным выражением на лице:

— Извините. На радостях я забыла о манерах. Конечно, входите.

И впустила их в дом. Когда гости проходили мимо, Кармен подумала, что у мужчины хороший одеколон, но тут же поправилась: от него исходил хороший запах. А девушка пахла ванилью и кожей.

Закрывая за ними дверь, Кармен представила, что бы они подумали о ней, прочитав ее мысли.

Она опередила их и провела в гостиную.

— Надеюсь, мы не побеспокоили вас?

Кармен удивилась, что сотрудник полиции извиняется. Обычно они довольно бесцеремонны. Особенно гринго, как эти двое, когда разговаривают с латиноамериканцами. И тут поняла, что они явились к ней, конечно же, не для того, чтобы принести хорошие известия.

Они прошли в гостиную, и Кармен вежливо ответила:

— Никакого беспокойства. Сегодня у меня выходной. Я отдыхала.

— Где вы работаете?

Собираясь ответить, Кармен удивилась, что, когда девушка задала этот вопрос, на лице мужчины мелькнула улыбка.

— Я медсестра. Сначала работала в Бельвю, на Манхэттене, довольно долго. Сейчас ассистирую в операционной доктору Бронсону, пластическому хирургу.

Она указала на диван:

— Садитесь, пожалуйста. Хотите что-нибудь? Кофе?

Она опустилась в кресло только после того, как сели гости.