Я, Хобо: Времена Смерти

Никополов отвернулся.

–  Мадлу и Веренику подстерегали за полутанком, - проговорила Колдсмит тихо.
– Я была справа, я не видела - полутанк заслонял. Сзади заржали кони, Хан открыл огонь, в него попали сразу же дротиком. Тётушка Софья повернула ровер в нашу с Луной сторону…

–  Нет-не-сразу, - перебил Никополов через плечо.
– Она-хотела-выскочить-сначала…

Хан поднял голову.

–  А как ты это видел, мой дорогой?
– спросил он тихо, как Колдсмит.
– Разве ты не отбивался от обслей в ложбинке с лошадями? Героически? И одного убил?

Мерсшайр фыркнул.

–  Да что ты расчихался, Мерс?!

– заорал Хан.
– Приманиваешь кого?

–  Подожди, лидер, - сказал Мерсшайр.
– Подожди. Давай потом. Подробности все - потом, насморк мой - потом, ОК? Обсли напали ещё до того, как вы включили запись, я правильно?… И Судью вы не видели?

–  Да, до того, - ответил Хан, закрывая глаза.
– И Судью мы не видели. Естественно. Ясен (…) [94] .

–  И в ущелье вы даже не вошли?
– настойчиво продолжал Мерсшайр.
– Никто, ни один? Резали обслей, а потом отступали, ужаснувшись? Вас было девятеро, обслей - хорошо, восемь, и вы даже не вошли в ущелье?

94

(…) (трбл.)

–  Не вошли, - подтвердил Хан.
– Резали обслей и отступали в беспорядке, гонимые невыносимым наведённым ужасом. Ты записываешь, комиссар? Всё было, как ты сейчас… подытожил. Выслушав наши сбивчивые показания.

–  Отчёт есть отчёт, лидер.

–  Сука ты, Мерс, - сказал Хан.
– Мразь. Слов, падло, нет, какая ты мразь. Не украсть, не покараулить, только оперы писать. Как ты был красный, так и есть ты он, сколько за тебя глоток не режь…

–  Мы не на Марсе, - сказал Мерсшайр.

Хан молчал.

–  Мы не на Марсе, Хан!
– крикнул Мерсшайр.

–  Заткнись, Мерс, - сказал Хан.
– Я думаю о тебе. Не мешай мне.

Мерсшайр сплюнул.

–  Обо мне?
– спросил он.
– Обо мне? Хан, у нас провал! Провал, Рукинштейн! Мы должны были сползать по-тихому. По-тихому мы не сползали. Кто-то нам полосу переполз. Со стрельбой. С ужасом. Девчонок потеряли, снаряжение потеряли, ПРО - потеряли, Марачук потеряли, время потеряли. Были от ущелья близко - прорываться даже не стали. Отошли. Нам прикрытие нужно теперь, Хан! Да все аномалы в системе уже на ходу сюда! ("Аномалы"?! Я не поверил своим ушам. Мерсшайр что, всерьёз это - про "аномалов"?) А нас осталось… Надо связываться с "Черняковым", Хан. Пусть спускают "Чернякова" в атмосферу. Прикрывают нас.

Но ведь уже связались. Крестоносцы же уже на орбите, подумал я. Они же сейчас слушают все их разговоры - по блику Мерсшайра. Почему Мерсшайр молчит об этом? Он ведь явно решил молчать… А я решил, что он и поскакал сюда - сообщить им, что они уже не одни, намекнуть, вопреки приказу этого "крестоносца" Шоса…

–  Я согласна с Мерсом, лидер, - сказала Колдсмит.
– Со всем уважением, лидер, но дело он говорит. Это ведь аномалы, местные. Это не те два несчастных мёртвых прика-десантника шевельнулись. Это были матёрые, обстарелые мертвецы. Не марсианские. С ужасом, со скоростью. Ты правильно приказал отступать.

Повязка на плече Хана белела - и чёрное пятно проступило на ней. Хан думал, дёргая толстыми щеками. В овраг боком спустилась Лейбер, за ней - Салло.

–  Лидер, Блэк-Блэк меня сменил. По вашему распоряжению. Девочек похоронили, - доложила Лейбер.

– Как плечо?

–  Нормально, милая Луна… Колдсмит, подними-ка ты нашего уникума и сюда его, ко мне, доставь-ка, - сказал Хан.
– Он у нас свеженький хобо, не пахнет. Понимаете меня?

–  Ну зачем это?
– с огромным неудовольствием спросил Мерсшайр.

–  А вот так. Давай, Юпи, давай его.

–  И следи за словами, прик!
– сказал мне Мерсшайр грозно.
– Очень грубый прик, - объяснил он недоумённо поднявшему брови Хану.

Колдсмит легко подняла меня с земли за ткань комба на плечах. Рук своих, связанных за спиной, я не чувствовал так давно, что уже и забыл, что они у меня когда-то были, руки. Колдсмит тряхнула меня, утверждая стоять, и подтолкнула. Грунт меня держал, на коне я перестал ехать. Я, шатаясь, подошёл к Хану и остановился над ним.

–  Развяжи-ка его, Колдсмит.

–  Приказ, сэр?

–  Приказ, (…) [95] ! Чего ты боишься? Мерсшайр же с нами. Нам ничто не грозит.

Мерсшайр фыркнул.

Они могли бы меня и не развязывать. Руки мои упали по сторонам тела пустыми воздушными рукавами.

–  Садись, прик. Посади его, Колдсмит. Осторожней! Не поломай его… Как ты себя чувствуешь, уникум?
– подпустив в голос заботы, спросил Хан. Как будто мы были товарищи.
– Как, не тошнит тебя?

95

…дь (трбл.)

–  Нет.

–  Нет… ещё бы. Ты хоть сам-то представляешь, как тебе повезло, прик?

–  Повезло - с чем?
– спросил я - и вышло без звука.

–  Даже грубить не можешь? Колдсмит, дай ему воды. А то я ни слова не понимаю, что он хрипит.

В зубы мне ткнулось горлышко фляги, и я сразу вспомнил, как меня поил Ниткус, я вспомнил Саула Ниткуса. И Очкарика, и шкипера Ван-Келата. И моего Хич-Хайка.

–  Пей, клоник, пей, - сказал Хан.
– Земная вода. Настоящая. Адаптированная, конечно.

Я сделал несколько глотков, эффективных, долгих, с задержкой. Очень хотел пить, а так - вода как вода. Ничего особенного. Без привкуса. Без какой-либо чудесности.

–  Ну? Как?
– спросил Хан.

–  Никак, - сказал я.
– То есть благодарю.

–  Считай, я тебя сильно ударил в морду, - сказал Хан.
– За пессимизм и непочтительность. Повторяю важный вопрос: ты понял, как тебе повезло?

–  Повезло - с чем?
– повторил я. Произносить слова, конечно, стало не в пример легче с промоченной глоткой. Никогда в жизни не хотел пить. Свои четыре литра в день всегда я всегда получал бесперебойно.

–  С жизнью, сынок, с жизнью. Тебе повезло с жизнью, ты обязан это понимать, как… - Хан щёлкнул пальцами.
– Как… Мерсшайр, как?

–  Как бином Ньютона, - фыркнул Мерсшайр.

–  Я не силён в науках, - сказал Хан с искренностью.
– Но и мне пришлось затвердить, как стишок: вероятность иммунитета к SOC-переменной - один шанс на две тыщи семьсот человек. Цифра точная, сынок. Выстраданная многими. У кого иммунитета не было. У нас он есть у всех. И у тебя вот прорезался. Поздравляю тебя, хобо!