Я хочу быть тобой

Мила.

Да когда уже эта сука уймется? Все, свалила. Оставь нас в покое. Не мешай.

Кипя от едва сдерживаемой ярости, режу пирог и кладу его по тарелочкам.

— Пей чай, — подвигаю Вадиму кружку, — вкусный. По моему особому рецепту.

***

Он неспешно пьет, и с каждым глотком у меня самой пересыхает в горле. Нервно облизываю губы и отхожу к раковине, делаю вид, что мою руки, а на самом деле, просто пытаюсь совладать с собой и своими трясущимися конечностями.

Ну же, блин! Что за дерготня? Прикусываю щеку изнутри так сильно, что от боли вспышка перед глазами и на языке привкус крови. Зато мандраж как рукой снимает. Оборачиваюсь уже спокойная и, как всегда, до тошноты милая.

— Как десерт?

— Ты молодец, — одобрительно кивает, — очень вкусно.

— Спасибо. Мама всегда меня учила, что дома должно быть чисто, красиво и вкусно пахнуть выпечкой.

Я могу быть охренеть какой хорошей хозяйкой! И вообще я идеальная. Как в анекдоте: шеф-повар на кухне, шлюха в постели. И готова на все, лишь бы доказать это Вадиму.

— Еще кусочек?

— Я уже объелся.

— Ну, пожалуйста. Я так старалась, готовила на всех, а Мила не пришла, и теперь все засохнет.

— Завтра доем.

— Завтра будет не вкусно, — умоляюще складываю ладошки, — еще немножко.

Образ наивной дуры все-таки работает, и Вадим сдается:

— Ладно, только не большой.

— Как скажешь, — я отрезаю еще кусок и снова заполняю кружку доверху.

Сама тоже ем, чтобы не вызывать подозрения. Аж причмокиваю от удовольствия.

После ужина начинаю неспешно убирать со стола. Мне нужно немного потянуть время. Чуть-чуть.

— Вадим…

Боже, как вкусно перекатывается его имя на языке. С трудом сглатываю и только после этого продолжаю:

— Я сережку потеряла. Можно подняться в свою бывшую комнату и поискать? — спрашиваю у него, отчаянно ища признаки изменений.

Пока штиль.

Он невозмутимо жмет плечами.

— Зачем спрашиваешь? Иди. Ищи.

— Спасибо, — растягиваю губы в благодарной улыбке, — мама меня прибьет, если не найду.

Он машет рукой, мол делай, что хочешь и уходит в гостиную к телефону, а как в тумане ползу на второй этаж.

Вваливаюсь в свою комнату и, хлопнув по выключателю, зажигаю свет.

Здесь уже чисто и пусто. Идеальный порядок. Стерва-тетка мигом избавилась от моего присутствия в этом доме. Но ничего, я скоро все верну. Все! С избытком!

Вытаскиваю из кармана заранее снятую сережку и подкидываю ее на ладони, прикидывая куда бы забросить на тот случай, если Вадим придет проверять, что я тут делаю. В идеале, я была бы не против, чтобы он присоединился к поискам, помог. Поискал на полу, под кроватью, в кровати…

Хотя нет. Эта кровать меня не устраивает.

Я для вида хлопаю дверцами шкафа и ящичками стола и громко причитаю:

— Ну что же это такое? Как так-то? Должна же она быть где-то тут.

Выглядываю в коридор. Снизу доносится гомон телевизора, Вадима не видать. Поэтому возвращаюсь обратно и продолжаю «поиски».

Время идет. И мне кажется, что оно издевается надо мной, потому что секунды тянутся просто неприлично долго.

Я не знаю, есть ли уже результат, но задерживаться еще дольше не могу — это будет подозрительно. Поэтому через силу иду вниз, на ходу пытаясь придумать, как бы еще задержаться в доме Зотовых.

Когда вхожу в гостиную, Вадим сидит на кресле и смотрит бои без правил, а в руках у него наполовину пустой стакан.

Бинго! То, что надо!

— Нашла? — спрашивает, не отрываясь от экрана.

Я стараюсь не улыбаться, шмыгаю носом и самым скорбным тоном произношу:

— Нет. Мамка меня убьет.

— Да ладно тебе. Можно подумать Нина — огнедышащий дракон.

Мне кажется, или голос у него уже не такой четкий, как прежде?

Набравшись, смелости подхожу ближе:

— Это бои?

— Как видишь.

И ресницы опускаются чуть медленнее, чем обычно?

— Ой, обожаю. Можно мне тоже посмотреть?

Он жмет плечами:

— Смотри, кто тебе запрещает. Все равно через двадцать минут закончится.

Двадцать минут — это то, что мне надо.

Чтобы не вызывать подозрений, я специально усаживаюсь не рядом с ним, а на кресло сбоку. Как прилежная девочка складываю ладони на коленках и слепо пялюсь в голубой экран. Жду.

***

Спустя некоторое время раздает стук капель по подоконнику. Дождь! Дождь, мать вашу! Я готова смеяться от радости. Кажется, что сами небеса мне помогают.

Я мысленно умоляю его разойтись как можно сильнее. Чтобы прямо спиной, и с первого шага до трусов промачивал. И с грозой. И на всю ночь.

Вадим же не выгонит в такую лютую непогоду бедную маленькую племянницу своей любимой жёнушки? Уверена, что не выгонит. Тем более ему совсем скоро уже будет не до этого.

— Ты сегодня какой-то усталый, — аккуратно прощупываю почву, — я тебе не мешаю?

Отвечает с задержкой.

— Вроде нет.

Звучит так, будто ему похрен на мое присутствие. Что есть я, что нет меня.

От досады скриплю зубами, но снаружи все та же милая заботливая девочка.

— Может, ты хочешь побыть один… проблемы какие-то обдумать…

— Да в порядке, Заяц. Просто сегодня завершился очередной процесс. Мы выиграли. А это значит много денег и жирный плюс к репутации. Вот теперь отхожу, медитирую, — крутит стакан, перекатывая по стенкам содержимое. Движения замедленные. Дождь на улице все сильнее.

— Здорово, наверное, выигрывать.

— Обожаю это дело.

Хмыкаю, потому что и у меня сегодня будет победа. И я тоже обожаю это дело.

— Наверное, много денег получишь?

— Неприлично много. А еще жирный плюс к деловой репутации.

Мне становится обидно, оттого что это все не для меня. И деньги, и мужик с репутацией пока принадлежат Милке, а я вроде как всего лишь бедная родственница из далекого Мухосранска.

Двадцать минут проходит, бой заканчивается, и вместо него начинается какая-то спортивная муть, но я продолжаю старательно пялиться в экран, будто мне интересно. А Вадим, кажется, даже не замечает смены декораций и меня в том числе. Потому что, когда я молча наливаю себе в стакан, он никак на это не реагирует.