Я хочу вас, босс

— Боишься меня? — с иронией спросил Паша, и я вспыхнула:

— С какой стати?!

— Наверное, показалось, — хмыкнул он. — Выходи, пока я сам к тебе не поднялся, — и бросил трубку.

Ну что это такое? Мое отчаяние было абсолютным. Еду на презентацию к родителям с этим идиотом. Это какое-то проклятье. И за что мне оно?

Паша оделся как на исторический парад. Черный фрак, белая бабочка, туфли 18 века, только бакенбардов не хватало. Я фыркнула, увидев его, а увидев меня, он нахмурился.

— Ты странно оделась, — выдал черт, рассматривая меня будто через микроскоп.

— Почему? — я оглядела себя, платье сидело идеально, туфли в тон, в тон сумочка, волосы 2 часа укладывала у парикмахера.

— Ладно, исправим по дороге, — махнул рукой.

— Не совсем тебя понимаю, — но он меня уже не слушал, пихнул в салон и уселся за руль. Всю дорогу мы молчали, он пару раз бросил взгляд на меня, но продолжал таинственно молчать. Когда такие, как Чистяков, молчат, это не к добру, подумала я, заметив, как машина тормозит у дорогого бутика с женской одеждой.

— Выходи, — скомандовал, распахивая дверь.

— Зачем? — я подозрительно уставилась на него.

— Ты одета как бедная крестьянская девушка, — сказал Чистяков. — Кораблик благородных кровей, ты же не хочешь, чтобы на тебя пялились и мыли кости? Если нет, надо сменить прикид, — Он открыл дверь и выдернул меня с сиденья. — Времени мало, слушайся взрослых.

— Что значит благородных кровей? — моментально похолодела я, пока он тащил за руку в бутик.

— Странно, что ты до сих пор не в курсе, кто его родители, — ухмыльнулся черт. — Он же из дворянской семьи, так что там будет весь свет, не автомобильный разумеется. И ты в своей голубой тряпочке опозоришься.

Сердце у меня остановилось, совсем.

— Почему он не сказал мне? — прошептала еле слышно. — Как же это?

— Так что ты, породнившись с ним, станешь графиней при графине, — пошутил Паша. — При графе то есть. Кораблик просто скромный, решил не бравировать голубыми кровями.

Войдя в магазин, Паша рукой подозвал консультантку, которая кажется хорошо его знала, потому что он шепнул ей пару слов, и она тут же куда-то умчалась.

— Раздевайся, — мне почудилась издевка, но я решила не обращать внимания, поплелась к в раздевалку, чтобы там дождаться продавца с нарядами, которые, по его мнению, подойдут. Черт знает, что носят дворяне на дворянских слетах, закусила я губу. Вот ведь ерунда какая вышла. Не успела додумать свою светлую мысль, Паша влез в узкое пространство и задернул занавеску, я парализованно наблюдала, как он развешивает наряды, рассматривая их с такой тщательностью, как будто покупать все будет себе.

— Сама примерю, выйди, — деревянным голосом попросила его, но он не слушал. Сняв пиджак, повесил на крючок и без всяких церемоний стащил с меня одежду. Не знаю, как можно описать состояние, в котором я находилась. Наверное, придавленная напором. Или раздавленная наглостью. То есть он просто взял и снял с меня платье, а потом напялил то, что принесли, повертел как куклу, о чем-то думая, стащил, потом второе, а потом третье. И я все это терпела. Не кричала, не стукнула его по носу, не дала по яйцам и не вытурила к черту.

— Грудь у тебя тоже ничего, — выдал негодяй, перестав вращать меня, когда я оказалась в чем-то кроваво-бордовом.

Я покраснела, но ничего не ответила. Потому что не могла, язык во рту перестал двигаться, руки висели как плети, и вообще, поняла, что наслаждаюсь его прикосновениями. Наверное, я страдаю скрытой формой мазохизма, мелькнула мысль.

Он повернул меня к зеркалу, потому что все время примерки я стояла к этому самому зеркалу спиной и отражалась только в Пашиных глазах, которые сверкали огнем. И этот огонь он как-то вливал в меня. Кажется.

— Красота! — выдал черт, стоя за спиной и рассматривая мое отражение. — Невеста графа Дракулы.

— Мне не нравится красный цвет, — я попыталась отодвинуться, но его рука стальной хваткой приковала к месту.

— Доверься мне, ты произведешь фурор, — прошептал он на ухо, касаясь губами, я вздрогнула. — И потом мы отлично смотримся вместе.

— Я не твоя невеста, — пробормотала еле слышно. — Пора заканчивать с этим фарсом.

— Месяц ты моя, — спокойно ответил он, срывая ценник. — Это подарок мой — тебе, я на кассу оплачивать, а ты собирайся.

Когда он вышел, ноги подкосились, и я медленно осела на скамейку. Ну почему я слушаюсь его? И что со мной творится, непонятно?

Зря я смеялась над усадьбой Чистякова, замок Кораблева побил его и величиной, и помпезностью. Это был целый ансамбль с островерхими башенками, бойницами и высокой кирпичной стеной. Неужели настоящий? Я повернулась к черту, чтобы спросить, но он не дал сформулировать мысль, сжал крепко руку и тихо произнес:

— Ты просто стой рядом и никуда не отходи от меня, все будет хорошо.

Вот как после таких слов оставаться спокойной? После его слов я вошла в ворота белой, как бумага, и трясясь мелкой дрожью. Держась за Пашину руку как за спасательный круг. И почему Кораблев в этот день сломался на своей машине? Ну как так можно, а?

7.4

Когда мы вошли во дворец каких-то там столетий назад построенный какими-то графами, мне поплохело. Нас встретила толпа людей, и тут я с благодарностью взглянула на Пашу. Как хорошо, что заставил купить это малиновое полотнище, потому что по огромной зале, освещаемой громадными хрустальными люстрами, плыли женщины в нарядах, от которых у меня засверкало в глазах. Ярких, дорогих, а на их шеях лежали сверкающие украшения, на ушах висели древние ценности, и я бы тут в своем голубом простушном платье выделялась как бельмо на глазу. Поэтому вцепившись в Чистякова двумя руками, семенила рядом и крутила головой, с жадным любопытством разглядывая современных русских дворян.

Ничем примечательным, кроме нарочито исторической помпезности в одежде, они не отличались. Те же люди, небось работают себе бухгалтерами, менеджерами или курьерами и в повседневной жизни мало чем отличаются от простых смертных. Хотя вряд ли тут есть менеджеры, решила я, когда взгляд уперся в колье с очень большими камнями.

Черт улыбался направо и налево, чинно склонив голову набок, сыпал шутками, приветствиями, и кажется знал вообще всех. Как можно запоминать имена стольких людей, удивилась я. Паша обладал невероятной памятью.

Наконец-то он подвел меня к женщине в бежевом атласном платье — высокой, статной и с очень властным лицом. Графиня или княгиня, мелькнула мысль, а может быть, герцогиня? Как это понять? Кто это?

— Сын звонил мне, — обратилась она к Паше. — Он совсем близко. Здравствуйте, — это уже в мою сторону, я не знала, как нужно отвечать и просто ответила:

— Привет, — а потом уже подумала, может надо сделать книксен или сказать “здравствуйте”, но поезд ушел.

— Ирина Васильевна Кораблева, — указал рукой на властную особу Чистяков. — Мама Арсения.