Я хочу жить
Шрифт:
– Я почти закончил, – произнес он, скривившись, словно испытывал боль не только физическую, но и моральную. – Распишу лечение и оставлю Винни, а ты помоги ей переодеться.
Доо, подошла ближе к ним.
– Как скажешь, Франсуа. – Ответила она.
Франсуа, наконец, закончив с лечением, встал и обратил свой взгляд на Доо. Его лицо выражало недовольство, он не мог сдержать возмущение. – Думаю, ты в этот раз перестаралась, – произнес он, пытаясь сохранить спокойствие, но в голосе все равно звучало раздражения.
Доо, не теряя уверенности, пожала плечами и ответила: – Ну, это же
Сердце Крисс бешено заколотилось, она кого то чуть не убила?!
Франсуа вздохнул, понимая, что у Доо есть своя логика. Её методы часто были рискованными, но иногда именно такие решения приводили их к желаемым результатам.
– До свидания. – мужчина попрощавшись покинул подвал. Доо подошла к Крисс.
– Ну как ты? – с искренним интересом спросила Доо, глядя на Крисс.
– Уже лучше, – кивнула девушка, беря кружку с чаем, без молока.
– Сейчас принесу одеяло, – бросила она через плечо.
Крисс с удовольствием отхлебнула уже немного остывшего сладкого чая, чувствуя, как тепло разливается по телу. Доо вернулась с мягким одеялом, которым она аккуратно накрыла на плечи Крисс.
– Ну так и зачем я вам? —спросила Крисс, наклонив голову вбок, разглядывая Доо.
Женщина, присев рядом, вздохнула. Её глаза выражали усталость. Она потерла виски, словно пытаясь избавиться от назойливых мыслей, и начала говорить.
– Ты за новостями следишь? – спросила она, облокотившись на стену и вытянув ноги, стараясь расслабиться.
– Нет, – ответила Крисс, – я учусь на факультете искусств. У меня нет времени на новости.
Доо кивнула, соглашаясь, что жизнь в мире искусства часто далека от реальности. Ей хотелось донести до неё важность происходящего.
– Ты не представляешь, как всё ужасно, – произнесла Доо, её голос стал более серьёзным. – Мы не можем просто игнорировать то, что происходит вокруг.
– Ну вы и не игнорируйте, я то вам зачем? – произнесла Крисс, стараясь сохранить спокойствие, но в голосе уже слышалось раздражение. Она не понимала, почему Доо так бурно реагирует на её безразличие к политическим новостям.
Доо снова взглянула на неё, её терпение иссякло. – Про закон о превышении численности иных и об их контроле слышала? Или и это тебя тоже не касается? – выпалила она.
– Слышала, – пожала плечами Крисс, не придавая значения. – Что с ним не так?
– Да все! – выругалась Доо. Она не могла поверить, что Крисс не осознаёт всей серьезности ситуации. – Ты не понимаешь? За красивыми словами политиков стоит самый настоящий геноцид! Они уничтожают нас, а ты просто сидишь и смотришь в окно, как будто ничего не происходит! Как можно быть такой беспечной?
– На сколько мне известно, – начала оправдываться Крисс, —этот закон предусматривает рождение детей в семьях иных,
не более одного ребенка в семье. Так же иным запрещено вступать в брак с обыкновенными. Вот и весь закон.– Да что ты? – рассмеялась Доо, – правда, и все? То есть ты не в курсе, что при рождении близнецов одного усыпляют. Что из семей где уже есть более одного ребенка, последующих изымают и увозят в Хорсонсити? А знаешь, что там происходит? Опыты! – Доо взорвалась, – они над маленькими детьми издеваются, понимаешь, годовалыми! И младше и старше, им не важно. Как над какими то лабораторными крысами.. – голос Доо перешел в шипение.
– Но это же ужасно! – произнесла она, пытаясь осознать, всю тяжесть услышанного. – Как это возможно? Почему никто не говорит об этом? Почему никто не выступает против?
– Потому что страх – это мощное оружие, – произнесла она, – Люди боятся потерять всё, что у них есть. Они думают, что если будут молчать, то это их спасёт. Но на самом деле они лишь помогают системе продолжать существовать. Они еще помнят то, что произошло 10 лет назад.
Крисс почувствовала, как по её спине пробежал холодок. Она вспомнила крики отчаянья, боли и ужаса доносившиеся с улицы, когда ей было 11 лет. Она хотела выглянуть в окно, но Молли резко отогнала ее от него. А утром идя в школу, она видела лужи крови, которые шли до самой школы.
Она знала, что прав у иных всегда было мало. Что им труднее поступить в учебные заведения, им нельзя было занимать призовые места или участвовать в соревнованиях, не каждый брал к себе на работу иных, часто им просто предлагали самую грязную и трудную работу. Многих закрывали в резервации. Поэтому она и скрывала свои способности от всех, каким—то чудом ей посчастливилось проходить тесты на наличие силы, результат всегда показывал отрицательный результат, что бы с ней было, если бы тест не ошибся? Крисс зажмурилась от отвращения и злости к простым.
Доо встала и сняла маску с лица. Её голос звучал устало, – Давай продолжим разговор завтра, – произнесла она, – Я устала, да и тебе тоже надо отдохнуть.
С этими словами она поднялась по лестнице, и закрыла за собой дверь на ключ.
За дверью Доо остановилась, прислонившись к холодной поверхности двери. Внутри неё боролись противоречивые чувства: страх и облегчение, тревога и надежда. Завтра всё должно проясниться, но сейчас ей хотелось лишь тишины и покоя.
11
Крисс лежала в темном, сыром подвале, укрывшись одеялом, которое не могло согреть её ни физически, ни эмоционально. Холодная стена, к которой она прижималась лбом, казалась ей единственным напоминанием о реальности, в которой она оказалась. Мысли не давали покоя. «Да, есть проблема в обществе, но меня – то система не знала», – думала она, ощущая, как её свобода ускользает, словно вода сквозь пальцы. Она вспоминала свою жизнь до этого момента: вечеринки с друзьями, смех, беззаботность, учеба и тишина библиотеки. Как же легко было просто быть, не заботясь о том, что поджидает за углом. «Зачем было вырывать меня из свободной мирной жизни и окунать в эту грязь?» – снова и снова прокручивала она в голове.