Я- Хюррем!

– Мне нельзя сейчас ездить верхом… - засомневалась Махидевран.

– Тогда в коляску? – уступчиво согласилась Хюррем, которой явно не терпелось покрасоваться перед кем-нибудь на красавице кобыле. Махидевран увидела молящие глаза сына и покорно вздохнула. Куда ей было деваться от этих двух сорванцов?!

Она и сама забыла, как это приятно – скакать на лошади наперегонки с ветром. Рыжая славянская ведьма вовремя напомнила ей о том, что жизнь состоит не только из постоянных склок и дворцовых интриг. Или она напоминала об этом себе?...

Глава 5.

Свежий воздух навевал странную тоску. Я сидела в саду и размышляла о том, как жить дальше. Стоило Ибрагиму узнать о моей беременности, как в нем проснулось вполне ожидаемое честолюбие. Он очень захотел увидеть своего сына (и почему нельзя предположить, что родится дочь?!) на троне Османов.

Мне лично после этого с ним стало просто противно общаться. Да, мы покуролесили – моя вина, сорвалась из-за долгого отсутствия нормальных сексуальных отношений.

Но с чего грек решил, что я с радостной рожей кинусь не только рога Сулейману наставлять, но и детишек от Великого визиря сажать на трон?

Вот это мне было очень интересно. Однако стоит признать – средневековая логика простому русскому человек из 21 века непонятна.

Рядом со мной на подушки опустилась слегка расплывшаяся в талии Махидевран. Судя по цвету лица, новая беременность давалась ей не особо легко.

– Хасеки Султан …- начала она.

– Опять за свое?- сдвинула я брови. – Кажется, мы уже договорились, что ты зовешь меня по имени.

– Хорошо, Хюррем.

– Я не Хюррем!

– А я не Махидевран, - слегка рыкнула на меня баш-кадина. –Но в данный момент мы те, кто мы есть. Вы – Великая султанша, которой Повелитель пожаловал титул Хасеки – Любимой Сердцу. Я – мать первого наследника, Мустафы.

– Тебя это не пугает?- неожиданно задала вопрос я. –Мы в первую очередь – женщины. Каждая со своим характером и личностью. То, что мы попали в этот дворец и достигли такого положения, не делает нас какими-то подобиями Бога на земле.

Махидевран пожала плечами и отказалась отвечать на этот вопрос. Либо ей нравилось нынешнее ее положение (по ее несчастным потухшим глазам этого не скажешь), либо просто не считала нужным вести философские беседы.

– Ты любишь Сулеймана? – задала я коварный вопрос. Махи чуть вздрогнула и … отрицательно покачала головой. –Чудно. Везет султану, как утопленнику. Никто его не любит – кроме, может быть, валидэ.

– И она не любит, -чуть заметно усмехнулась Махи. –Ее любимым сыном была Муса. Ходят слухи, что он родился не от султана Селима…

Я вытаращила глазки и навострила ушки. Рука автоматически потянулась за лукумом, стоявшим на низком столике.

– А от кого тогда?

– Я не все знаю, Хюррем… Вроде бы, это был какой-то евнух.

Я подавилась лукумом и долго кашляла, пока Махидевран участливо не похлопала меня по спинке. – Она тоже женщина, но она страдала от невнимательности своего Повелителя. Ты наверняка слышала, что султан предпочитал мальчиков…

– Краем уха, - согласилась я. –Но в подробности не вдавалась.

– Из-за этого Хафса султан и заводила любовников, пыталась как-то компенсировать себе то, чего не получала от супруга.

– Вполне логично.

– Это ее право, -пожала плечами Махидевран. –Не будем осуждать. Но … есть такая легенда, которую мне как-то рассказала еще в Манисе Дайе хатун…

Я вопросительно приподняла бровь.

– В тот день, когда Сулейман появился на свет, родила еще одна наложница…- задумчиво протянула Махидевран. Я насторожилась. – И у нее родилась мертвая девочка. Сразу после этого наложницу – звали ее, кажется, Ясмин-хатун, приказали казнить. Султан тогда был в походе.

– И?

– И у валидэ были очень тяжелые роды, и до этого она рожала одних девочек, - лукаво улыбнувшись, баш-кадина свернула разговор, оставив меня в растрепанных чувствах размышлять над сказанным. – Становится свежо, госпожа, пойдемте во дворец.

Я удивилась снова изменившемуся обращению, но через секунду мне стала понятна его причина. К нам направлялся Сулейман.

Который сейчас, по идее, должен быть в постельке и лечиться. Дома, в Топ-Капы. И что он здесь забыл, позвольте узнать?

– Махидевран, - кивком поприветствовал он старшую жену. –Хюррем, нам нужно поговорить.

– Да, мой Повелитель, - мне оставалось только изображать покорность и послушание.

Баш-кадина поклонилась и направилась во дворец, мы же остались наедине.

Сулейман смотрел на меня то ли сердито, то ли расстроено – сразу и не поймешь.

– Повелитель?- осмелилась я нарушить повисшее грозовое молчание.

– Почему ты уехала?

Откуда в его голосе столько боли?

– Мне нужно было отдохнуть, собраться с мыслями и подумать. Я устала сидеть в Золотой Клетке.

– Разве рядом со мной тебе плохо, Хюррем?

Мне очень не нравится ход султанских мыслей.

– Нет, мой Повелитель. Но иногда мне нужно побыть одной.

– Став султаншей, ты уже никогда не будешь одна.

– Это я уже поняла, -стиснув зубы и борясь с желанием сорваться и заорать, отозвалась я. – Я уже никогда не буду жить так, как привыкла, мой Повелитель.

– Ты совсем перестала звать меня по имени, Хюррем, -подойдя ко мне вплотную и приподняв мое лицо за подбородок, заявил Сулейман. Он тяжело дышал, на лбу была испарина. Кажется, кому-то пора в постель, а не шляться по Старым дворцам в поисках блудной жены. –Что произошло?

Я отодвинулась и неопределенно пожала плечами.

– Я стал тебе неприятен?

Язык чешется сказать, что никогда и не был. Но так ли оно на самом деле? Если бы он не был кровавым средневековым тираном и деспотом, познакомься мы в современности – разве меня не заинтересовал бы этот неисправимый романтик?

Я не хочу об этом думать. Мы не в современности.

Я крепко зажмурилась и на секунду ужасно захотела оказаться в своем мире, в своем времени…

Неожиданно мое тело пронизал безумная боль, волной хлынувшая с макушки до пяток. Я ощутила, что меня за рукав держат цепкие пальцы султана и нас обоих стремительно затягивает куда-то…