Я и мой воображаемый недруг

–  Ладно, - громко, уверенно и отчетливо произнесла я, обращаясь к сотовому.
–  Говори, что ты там хотел мне сказать? Давай еще раз поиграем в эти игры разума!

Телефон, к моему облегчению, не ответил. Я даже усмехнулась.

–  Ну же, давай покончим с этим здесь и сейчас! Я больше не убегу!
–  мне нужно было это произнести самой себе - поставить точку для собственного мозга, если он решится на очередные свистопляски.

–  Правда?

Раздалось тихо, едва слышно со спины. Я вскрикнула и подскочила на месте, оборачиваясь. В комнате была не кромешная тьма, и сквозь открытый проем я видела часть зала. Никого. Естественно, первым порывом было тут же сорваться с места, но я нашла в себе силы остановиться. Если я снова сбегу, то это будет просто очередной бессмысленный круг - а я не на это настраивалась. Только вот голос мой заметно поутих и дрожал:

–  Д-да.

И он ответил почти сразу же - голосом, который я, конечно, не могла не узнать.

–  Ты только не бойся, Маш. Я не причиню вреда, - темнота ответила теперь чуть громче.

Если это и подстава моего сознания, то оно явно мне хочет этим что-то сказать. Значит, нужно продолжать. Тем более, что пережив запредельный шок, волнение почему-то начало спадать - психика высвобождалась от излишка переживаний, абстрагировалась, успокаивалась.

–  Сережа... ты?

–  Ты видишь меня?!
–  на этот раз совсем рядом, но я почти даже не вздрогнула. И снова, уже почти в полный голос: - Ну славтехоспади! Это ж пиздец какой-то - быть невидимкой! Юху-у! Как я выгляжу?

Мне захотелось истерично хихикнуть, но голосовые связки пока к этому не были готовы.

–  Я... не вижу тебя. Слышу.

–  У-у-у-у, - протянул он.
–  Ну че за хрень, а, Потапова?! Я три дня учился хлопать дверцей, думал, что стану прям полноценным... Это ж скукота, когда тебя вообще никто всерьез не воспринимает!

–  Ты... призрак?

–  Дак вроде того... Хотя нет! Я - полтергейст, раз дверцей хлопать научился! Шикарно, да?

И он рассмеялся. Я теперь отчетливо понимала, откуда точно раздается его голос, даже нашла в себе силы ступить ближе и сосредоточиться. И теперь мне казалось, что воздух в том месте чуть плотнее... или чуть светлее. Я не выдержала и шагнула к выключателю, зажигая свет. Тут же осмотрелась. Все произошедшее снова стало казаться нереальным.

–  Ты еще тут?

–  Тут-тут...
–  ответил он, и я снова повернулась к тому месту, где он должен был находиться, но ничего не увидела.
–  Ты чего, Маш? До сих пор боишься?
–  это прозвучало даже несколько обиженно.

И вдруг я перестала чувствовать этот ужас - вот так просто, словно оторвала от себя пульсирующий страх и отбросила подальше. Мне стало даже немного стыдно, поэтому и сказала:

–  Нет! Но я хочу разобраться, так что просто... дай мне время.

–  В чем разобраться?
–  судя по удалению звука, он направился в зал, а я последовала за ним, удивившись тому, что колени мои уже почти не дрожат.
–  Сама ж все равно не разберешься. Давай меня спрашивай! А то я намолчался на всю оставшуюся... смерть.

Я села на диван и попыталась расслабиться:

–  Где ты был все это время? Ну... после...

–  После того, как вывалился из окна?
–  голос его был бодрым - совсем неподобающе для трупа.
–  Сначала вообще в каком-то тумане блуждал. Я сразу понял, что умер, вот и искал, согласно сериальной традиции, какой-нить свет в тоннеле или дверь там... Нету ничего! Точнее, я не нашел. И нескоро в этом тумане я наткнулся на собственный телефон - и потом выяснил, что могу на него влиять как-то...

Теперь его голос стал настолько отчетливым, что если бы я закрыла глаза, то вполне могла бы представить, что говорю с человеком. И, кажется, в воздухе я теперь видела почти прозрачную белую тень - но настолько прозрачную, что уверенности в этом не было. Возможно, я просто захотела ее увидеть. Вздрогнула - нет, точно! Белое пятно!

–  Сереж, я... кажется, вижу тебя...

–  Вау!
–  пятно подскочило, а потом снова застыло в воздухе.
–  У меня такая теория возникла: мои силы прибавляются потому, что ты веришь! Понимаешь? Когда ты впервые услышала мой телефон, твой мозг уже приготовился верить, потому-то я и смог потом научиться хлопать дверцей! А вчера ты окончательно поверила, поэтому наконец-то услышала и мой голос... а теперь...

Я, не сводя глаз с белого пятна, которое будто вытягивалось по вертикали, покачала головой:

–  Я не верю.

–  В смысле?
–  пятно явно озадачилось.

–  Я не верю в то, что ты - призрак. Я верю в то, что сошла с ума.

Теперь в белой тени можно было четко увидеть, где ноги, а где голова, которая теперь склонилась.

–  Ну ёхарный бабай... Маш, чего мне только стоило притащить назад свой телефон! А ты вот так, да? Такой банальной херней все себе и объяснишь? И как же мне тебя убедить? А мне очень важно убедить... потому что я не хочу обратно... в туман.

Возможно, я даже могла разглядеть, как тень недовольно сводит брови. Но это уж точно игры воображения!

–  Я не знаю, как. А ты... ты собираешься теперь быть тут?

Белесая голова вскинулась:

–  Прости, но за это время я многое успел обдумать. Я не встретил никого из своих сотоварищей по кончине, а значит, что, скорее всего, они куда-то уходят. Но я остался - не знаю, зачем и почему. И я буду тут, пока не отвечу на этот вопрос. Или всегда. Но я больше не могу быть совсем один.

Я молчала, не зная, что ответить. Какие слова подобрать в утешение парню, который уже три месяца лежит под землей? Он продолжил сам:

–  Возможно, с тобой я научусь быть... более отчетливым. И тогда другие люди... Артем... Артем уж точно от меня не отвернется!

Артем для начала обосрется - может, и в переносном смысле - как я вчера, а потом примет - как я сегодня. При условии, что призраки все-таки существуют!

–  А может, я этот... гребаный медиум?
–  предположила я.
–  И никто больше не сможет тебя увидеть?