Я, инквизитор. Башни до неба

Трактирщик, видимо, не проникся моим легкомысленным подходом к столь серьёзному, по его мнению, делу, потому что аж вздрогнул, услышав сказанные мной слова. Я снова похлопал его по плечу и улыбнулся собственным мыслям. В Христиании становилось всё интереснее...

***

Поздно вечером, когда я удобно лежал на кровати и старался не обращать чрезмерного внимания на вшей, я услышал тихий стук в дверь.

Я удивился, поскольку перед этим до меня не донеслось ни малейшего шума. Ни звука шагов по полу, ни скрипа крутой лестницы, ведущей в мою комнату. В связи с этим я мог быть уверен в одном: это прибыл с визитом человек тонгов. В конце концов, их учили в бесшумно ходить, бесшумно подкрадываться и бесшумно убивать. Я мог лишь надеяться, что сегодня вечером он намеревался завершить демонстрацию своих навыков бесшумной ходьбой.

– Войдите, – откликнулся я и спустил ноги с постели.

Дверь распахнулась, и на пороге предстал невысокий худой человек в грязно-серой епанче. Его волосы были тронуты сединой, а лицо усталое и изрезанное морщинами. Вы не дали бы за него ломаного медяка, но я разбираюсь в людях. С первого взгляда я понял, что что-то в нём есть. Эта экономность и точность движений, умный острый взгляд... О, да, любезные мои. Это не был первый попавшийся уличный бандит. Что нет, то нет.

– Я польщён, что вы согласились со мной встретиться, инквизитор Маддердин, – сказал он любезно.

– Пожалуйста, садитесь. – Я указал ему стул. – Это не дворец, но нашей беседе никто не помешает. Вина?

Он поблагодарил коротким жестом.

– Язва, – сказал он честно. – Когда выпью вина, то мне словно кто-то жидкой серы в живот налил.

Я знал, как выглядит наливание жидкой серы в живот, так что сравнение посчитал немного натянутым. Но, тем не менее, красочным.

– Могу ли я быть с вами полностью откровенным, инквизитор? – спросил он.

Член тонгов хочет быть с кем-либо полностью откровенным! Бейте, колокола! Однако бьюсь об заклад, что у нас было разное представление о значении слова «откровенность».

– Я к вашим услугам, – ответил я вежливо, и мы оба знали, что это ничего не значит.

– Я принадлежу к определённой организации, – начал он, – которая занимается, в том числе, поддержанием спокойствия и общественного порядка...

Для члена тонгов он начал действительно красиво. Мне было интересно, что расскажет ли он о содержащихся его друзьями приютах для детей, столовых для бедняков и домах престарелых. Впрочем, во всех крупных городах действительно функционировали приюты для бездомных детей, финансируемые за счёт тонгов. В них они выращивали себе молодую смену...

– ...В обмен на наши услуги мы берём небольшой процент от прибыли, практически полностью уходящий на организационные расходы и текущие нужды...

Первая часть предложения даже согласовывалась с истиной. Тонги и в самом деле не перегибали с размером дани. Это были умные люди, и они понимали, что не выгодно убивать золотоносную курицу, нужно лишь побудить её почаще нести яйца.

– Мы ведём деятельность скромную, но эффективную, – заключил мой собеседник и, по крайней мере, в случае второго определения всё совпадало.

– И вы подумали, что Христиания уже доросла до того, чтобы создать в ней... – я ненадолго прервался и слегка улыбнулся, – представительство.

– Ба! Собор это уже большое дело, а тем более два собора. Всё больше и больше людей, всё больше и больше конфликтов, всё больше и больше дискуссий, мнений, кто знает, не слишком ли иногда опасных... – На этот раз и он улыбнулся. – Как вы думаете, господин Маддердин, много ли пройдёт времени, прежде чем в Христиании появится отделение Святого Официума?

– Вы правы, – признал я. – Полагаю, это вопрос ближайших месяцев. Однако скажите, пожалуйста, чем я могу вам служить?

– В принципе, сущий пустяк, – ответил он. – Пустяк для вас, однако для нас, не скрою, дело большой важности.

– Я весь внимание.

– В Христиании нам удалось выработать что-то наподобие широкого соглашения, а в хаос, связанный с каждым большим предприятием, мы внесли элементы общепринятого порядка.

Это означало ни больше, ни меньше, только то, что все платили дань тонгам, а тонги, как и следовало ожидать, были таким положением дел очень довольны. Именно так следовало понимать слова «соглашение» и «порядок».

– Трудно не приветствовать такое достижение, – сказал я.

– Я рад. Я правда рад, что ваши мысли следуют тем же путём. Возможно, тогда вы поймёте и то, что все действия, которые могут нарушить или, не дай Бог, разрушить этот порядок, опечалят нас до глубины души.

– Могу себе представить.

– Вы оказались здесь из-за навязчивой и лишённой каких-либо оснований ненависти мастера де Вриуса, которую тот питает к своему конкуренту. Плохо, когда люди руководствуются в своей жизни ненавистью.

– И снова я не могу сделать ничего другого, кроме как согласиться с вами.

– Ненависть словно камень, брошенный в спокойную воду, – он вздохнул с искренним сожалением. – Мудрые люди должны руководствоваться принципом взаимной выгоды, а не поддаваться неразумным страстям.

Ого, речь зашла о взаимной выгоде. Мне стало любопытно, собирались ли тонги что-то мне предложить или же намеревались только погрозить пальцем. Я, однако, полагал, что последует какое-то предложение, поскольку тонги справедливо признавали, что некоторых людей лучше купить, чем запугать. Ибо подкупая они превращали их в своих сообщников, а запугивая делали из них жертв и противников.

Я отпил глоток вина и спокойно ждал дальнейших слов моего гостя.

– Христиании потребуется умело и мудро действующее отделение Святого Официума, – сказал он. – И, стоит отметить, что в организацию, которую я имею честь представлять, входит много влиятельных людей. Людей, которые могут предложить определённую кандидатуру на должность руководителя этого отделения.

Вот и появилась морковка. Руководитель отделения Инквизиториума Христиании, может быть, и не встанет в первом ряду инквизиторов, но для человека столь молодого и малоопытного как я, это будет должность, позволяющая думать о светлом будущем. Но если, однако, я буду обязан ею тонгам, то это будет означать лишь одно: долг придётся выплачивать всю жизнь. А я не очень хотел оказаться в долгу перед тонгами. Честно говоря, у меня не было желания оказаться в долгу перед кем угодно.

– Буду усиленно стараться, чтобы не нарушить существующий в Христиании порядок, – ответил я осторожно. – Поскольку последней моей целью было бы внесение дисгармонии в этот столь прекрасно играющий оркестр.

Он ничего не ответил, не кивнул, никак не дал понять, что одобряет мои слова. Смотрел на меня всё тем же взглядом без выражения, как будто ожидал продолжения речи. Как будто он ждал... каких-то обязательств. Я не собирался облегчать ему дело, и, кроме того, я помнил, что слова, брошенные песком, возвращаются камнем. В беседе с тонгами следовало тщательно подбирать формулировки. Хм, в какой-то мере это было сходством между инквизиторами и бандитами из братства.