Я купил тебя. Дорого

Конечно, купишь. Ты ведь привык покупать всё.

Дорого.

— Понятно, — я только кивнула и ушла.

Спорить с ним было бесполезно, тем более, могли услышать родители.

Будильник будит меня в четыре тридцать. Я иду в душ, а потом выхожу на улицу. Мама уже выгоняет корову из сарая, чтобы та шла в стадо на пастбище. Ворота открыты, и я вижу, что отец и Обласов возле машины что-то обсуждают. Последний уже полностью одет и выглядит собранным, ни тени сонливости.

Интересно, в обычной жизни он тоже рано встаёт?

Меняю воду собаке на свежую и собираюсь помочь маме выгнать гусей в загончик, но она мне не разрешает.

— Дочь, иди собирайся, вам же скоро ехать в аэропорт.

Мама снова смотрит пытливо, желает убедиться, всё ли происходит так, как я того и хочу.

— Хорошо, — улыбаюсь маме максимально искренне и иду собираться.

Интересно, Обласов вчера сказал, чтобы много вещей не брала, потому что думает, что у меня они слишком простые и дешёвые? Не хочет позориться?

Ну какие есть, потерпит.

Складываю в небольшой чемодан два своих любимых купальника, несколько сарафанов, лёгкий брючный костюм.

Куда мы вообще летим? Что брать-то с собой?

Спортивный костюм, кроссовки, сандалии, косметика. Бельё.

Что ещё?

Пижама.

Смотрю на свою хлопковую розовую пижаму со слонёнком и понимаю, что краснею.

Мы ведь… будем вместе спать эту неделю.

И не просто спать.

Чувствую, как внутри появляется странная прохлада. Внизу живот тянет, и хочется вдохнуть глубже, потому что кислорода внезапно моему организму от этих мыслей недостаточно. Тело будто своей жизнью живёт, совершенно не согласовывая реакции с волей.

Запихиваю пижаму в чемодан и пытаюсь отвлечься, чтобы не думать, что на целую неделю мы окажемся вдвоём и будем вместе спать, есть и проводить время.

Без пяти минут шесть я уже готова и спускаюсь на первый этаж. Обласов забирает мой чемодан и идёт в машину, а я обнимаюсь с родителями, прощаясь.

— Ой, эти самолёты… — мама взволнованно вздыхает. — Мил, ты позвони, как только сможешь, ладно? Я сама никогда не летала и до жути их боюсь.

— Конечно, мам, — киваю, улыбаясь. Я-то и сама никогда не летала и со страхом себе представляла первый полёт, но за другими эмоциями как-то и забыла об этом. — Обязательно.

Папа просто обнимает меня, он без слов говорит больше, чем словами. Отпускает. И это, почему-то, вызывает лёгкую горечь.

Сонный Стас лениво машет в окно из своей комнаты, когда я уже выхожу на улицу, я машу ему в ответ и залезаю в машину к Обласову.

Мне хочется высказать ему за всё: и за то, что в дом мой к родителям припёрся, и за то, что в клинике похозяйничал, ведь прекрасно понимаю, что заведующий бы не отказал спонсору. Только вот какого теперь обо мне будет мнения начальство — большой вопрос. И Обласова этот вопрос совсем не волнует.

Но в итоге я еду молча. Не решаюсь и слова сказать, ведь не стоит забывать, кто едет рядом со мной. Моя истерика может мне дорого стоить потом.

— Куда мы летим? — решаюсь всё же спросить.

— В Шри-Ланку. Загранник взяла?

— Взяла.

— Хорошо.

Снова молчание и только шум дороги под колёсами. Я чувствую напряжение, в салоне будто воздуха не хватает.

Но когда мы останавливаемся на светофоре, Обласов поворачивается ко мне и внезапно говорит, глядя внимательно:

— Тебе страшно?

— Ч-что? — растерянно моргаю и смотрю на него. Я такого вопроса явно не ожидала.

— Ты выглядишь напуганной.

— М-м… — пожимаю плечами, опуская глаза. — Я никогда не летала.

— Это всё?

Нет, не всё, мать твою, неужели непонятно?

Но он будто мысли мои читает.

— Тебе не нужно бояться, Мила, я не собираюсь обижать тебя. Это мой первый отпуск за пять лет, и я хочу провести его с человеком, который не заинтересован в моих деньгах. С кем-то равным в своём мнении и взглядах, Мила.

— Тогда вам стоило выбрать кого-то другого, — говорю абсолютно без сарказма. Странно слышать, что он считает меня равной хоть в чём-то.

— Я хочу тебя.

Он говорит это коротко и отрывисто, а потом даёт на газ и переключает внимание на дорогу, потому что уже горит зелёный, а я… зависаю после его слов, потому что… потому что Обласов очень сложный и непонятный, и… почему именно я?

33

Я так боялась лететь, нервничала перед посадкой и во время взлёта, что… проспала потом весь полёт. Сама не заметила, в какой момент вообще вырубилась, только что и успела — сфотографировать облака. Проснулась уже, когда стюардесса будила всех перед посадкой.

Из аэропорта в Коломбо нас забирает трансфер и почти полтора часа мы едем до Бентоты — курортного посёлка, в котором находится наш отель. Всё это время я не отлипаю от окна, впитывая всю красоту острова.

Когда в детстве я видела на кухне коробки с цейлонским чаем, на которых были изображены слоны и причудливые статуи, то и подумать не могла, что когда-нибудь увижу это воочию.

Первое, что бросается в глаза — невероятная зелень. Она настолько сочная и яркая, что взгляд поражает. Мы проезжаем небольшую деревню, по-видимому, там живут только местные, туристы там не останавливаются.

Но зато тут я вижу океан. Впервые. Из самолёт не успела из-за того, что спала, зато теперь вижу вблизи и не могу не признать, что это просто чистейший восторг! Чистый, насыщенно синий цвет с голубым отливом.

Мы живём недалеко от моря, и часто с родителями ездили и на черноморское побережье, и на Азов. Я видела море всяким — и бушующим, тёмным, пугающим, и спокойным, лазурным. Но океан… он другой. Это просто чувствуется. И даже дело не в длинном прибое и совсем других волнах, просто на вид ощущается он иначе. Трудно пояснить.

Я замечаю местных жителей этой деревни. Женщины в ярких платьях, дети в одних шортах, мужчины, по большей части тоже только в шортах. А чуть дальше, где видна заводь, обращаю внимание, что люди сидят на странных конструкциях из больших веток, воткнутых прямо в воду. На фоне золотых лучей закатного солнца, которые стелются по воде, кажется, будто эти люди зависли в воздухе.

— Что они делают? — обращаюсь к сидящему рядом Обласову, схватив его за рукав, и только потом понимаю, что сделала это совершенно неосознанно. Осторожно разжимаю пальцы и убираю руку, но Обласов делает вид, что и не обратил внимание на это движение.