Я купил тебя. Дорого

Помню весь тот ужас внутри, когда он заставил встать меня на колени, а потом прямо перед моим лицом качнулся его огромный член.

Но сейчас… сейчас я представляю это иначе. Страх есть, но он другой. Не плавящий внутренности, а скорее… скорее это страх чего-то нового.

— Я не знаю как, — поднимаю на него взгляд, но смотреть в глаза трудно.

— Я научу, — Обласов заправляет мне прядь волос за ухо и сглатывает. Его зрачки расширены, а грудь вздымается при дыхании выше, чем это бывает обычно.

Медленно сползаю взглядом по его телу, и по выдающемуся под брюками бугру вижу, насколько он возбуждён. У меня и самой во рту тут же пересыхает, а внизу живота тянет.

— Прямо здесь? — собственный голос звучит непривычно низко. — На балконе?

— Нас никто не видит, — мягко улыбается Обласов. — Только океан.

Только бесконечный безмолвный наблюдатель…

Я глубоко втягиваю воздух и облизываю губы, потому что они совершенно пересохли. Скольжу пальцами по широкой мужской груди, по плоскому твёрдому животу и чувствую, как кончики немеют, когда касаюсь пряжки ремня.

Я никогда не расстёгивала мужские ремни, понятия не имею, как справляться с этой застёжкой, и Обласов, понимая это, мягко отстраняет мою руку и расстёгивает ремень сам. Потом берёт мою ладонь и прижимает к крепкому стволу, глядя прямо в глаза.

— Мужской член — не монстр, Мила, — говорит почти серьёзно, но я вижу, что в уголках его губ прячется улыбка. — Его не нужно бояться.

— Я не боюсь…

Лгу? Уже и сама не знаю…

Обласов сам высвобождает член из брюк и боксеров. У него абсолютная эрекция. Я опускаю руку и обхватываю его пальцами, пытаясь понять свои ощущения при этом.

Нет ни отвращения, ни страха.

Интерес.

Волнение.

Трепет.

Медленно опускаюсь на колени и глубоко вдыхаю, когда член Обласова снова оказывается перед моим лицом. На мою кисть ложится мужская рука, обхватывает пальцами и направляет движение вверх, потом вниз. Я быстро ловлю ритм и справлюсь сама, когда Обласов убирает руку.

— Теперь ртом, — голос хриплый, дыхание шумное. — Давай, Мила.

Я моргаю несколько раз, а потом прикрываю глаза и, направив головку члена рукой в рот, осторожно обхватываю её губами. Чувствую, как по телу мужчины пробегает дрожь и внезапно осознаю, что это от моих действий. Некая, своеобразная моя власть над ним.

— Вот так, да, — Обласов мягко запускает пальцы в мои волосы и направляет мои движения головой.

Никакого отвращения я не чувствую. Я чувствую… возбуждение.

Да, вот так, на коленях перед тем, кто не оставил мне выбора, облизывая губами и языком его член, я действительно возбуждаюсь. Чувствую, как мои трусики намокают, и очень хочется сжать бёдра.

Я действую абсолютно интуитивно. Не задумываясь. Но, кажется, Обласову всё вполне нравится, и это подстёгивает меня.

Возможность того, что нас за этим делом кто-то увидит, к моему удивлению, не пугает меня, а даже добавляет азарта. Мы ведь всё равно через неделю уедем, и я больше никогда не увижу этих людей. Так почему не позволить себе побыть кем-то другим?

Обласов дышит громче. Мышцы его живота напрягаются, а хватка на моих волосах становится крепче. Но внезапно он останавливает меня и отстраняется.

Может, я причинила ему боль? Или сделала что-то не так?

Мне казалось, ему нравилось то, что я делала.

В груди вспышка разочарования отдаётся, когда Обласов берёт меня за руку и помогает подняться с колен.

— Я хочу закончить в тебя, Мила, — проводит пальцем по слегка припухшей, влажной губе.

Он подталкивает меня к столу у софы прямо тут на террасе и вынуждает лечь на спину. Сам стаскивает промокшие трусики. Сжав ладонями лодыжки, разводит широко мои ноги и на мгновение застывает, обжигая чёрным, расплавленным огнём взглядом. А потом входит одним глубоким толчком.

И я принимаю его с влажной готовностью и низким, протяжным стоном.

35

Чувствую себя уставшей. Но мне так хорошо…

После оргазма я едва не уснула — навалилась дрёма, я словно в облаках летала.

Потягиваюсь, открываю глаза и тут же натыкаюсь на внимательный, заинтересованный взгляд Обласова. Смущение топит, и я осторожно тяну на себя простыню, пытаясь прикрыть оголившуюся грудь.

— Не надо, — говорит негромко Обласов и отбирает край простыни, а потом вообще отбрасывает её в сторону, раскрывая меня всю. — Я не хочу, чтобы ты пряталась от меня, Мила. Мне нравится смотреть на тебя.

Под его взглядом, что скользит по моей коже, я вся покрываюсь мурашками. Лицо греет румянец, и я, не выдержав, облизываю пересохшие, припухшие губы, и отвожу взгляд.

Сегодня секс был совсем другим. В первый раз мне было страшно, потом больно. И хотя отдалённо я чувствовала что-то приятное, но всё закончилось раньше, чем я могла это что-то распознать. Да и ощущение дискомфорта способствовала тому, что я хотела, чтобы Обласов меня скорее отпустил.

Сегодня же всё было иначе. Внутри тело так вибрировало и горело, что я с ума сходила. Всё, чего я желала, чего безумно жаждала — это были его прикосновения. Каждое — как удар тока. Насквозь. До рваного вздоха. Впитывала каждой клеткой, желая ещё и ещё.

А ещё в этот раз, когда Обласов принёс меня в номер с террасы, сначала удовлетворившись мною там, он взял меня лицом к лицу в постели. И не знаю, что меня сильнее размазало — его взгляд в глаза, пока он накачивал меня собой, или моя ноющая вагина, что с влажным хлюпаньем принимала каждый толчок.

Раньше я и не подозревала, что моё тело может быть таким чувствительным, что оно может так реагировать на прикосновения. Будто это было спрятано внутри, где-то в тайнике за семью замками, а Обласов вытащил наружу.

Чувствую себя развратной женщиной легкого поведения, но сейчас я настолько обессилена, что на самоедство и стеснение нет сил. Я потом как-нибудь…

В дверь раздаётся короткий стук, и я дёргаюсь от неожиданности. Всё же хватаю простыню и натягиваю её до самого носа. Обласов на это лишь усмехается и идёт к двери. Его самого собственная нагота совершенно не смущает.

Через минуту он втаскивает в номер высокую этажерку на колёсах, на которой тарелка с целой горой разноцветных фруктов, только от вида которых мой рот тут же заполняется слюной. А ещё там два вытянутых бокала с разноцветными коктейлями и два жёлтых кокоса с воткнутыми в срез трубочками.

— Какой будешь? — спрашивает Обласов и сам берёт в руки тот коктейль, что в стекле.

— Там везде алкоголь?

— Конечно, — ухмыляется.

— Тогда тот, что в кокосе.

Он подаёт мне кокос-бочонок, я беру его в ладони и прикасаюсь губами к трубочке. Осторожно тяну, пока на языке не появляется нежный сладкий вкус.

Я, конечно, пробовала пина-коладу, как-то нас с Богданой угощали в клубе тогдашний её парень с другом, так вот тот коктейль с этим ни в какое сравнение не идёт.