Я — легионер. Рассказы

Наконец появился Эдекон. Его роскошная одежда была помята, волосы на голове спутаны. Я бросился к своему провожатому.

— Что произошло?

— Лучше бы я задушил эту дикую кошку! — закричал гунн. — Сейчас слуги взломали дверь покоев. Владыку нашли в постели мёртвым. Лицо и одежда в крови…

Какими словами передать чувства и мысли, нахлынувшие на меня, как поток? Аттила убит. Звонкий горный ручеёк остановил песчаный вихрь, сметавший племена и народы. Держава Аттилы неминуемо рухнет, как рухнула и рассыпалась империя Александра Македонского или персидского царя Кира. Там, где с гиком и свистом проносилась гуннская конница, начнётся новая жизнь. И только слепые певцы под рокот струн и звон кубков будут вспоминать о биче божьем Аттиле. Но сохранит ли история имя юной и прекрасной Ильдико? Или оно исчезнет бесследно, как имена иных героев, которые не складывали горы из черепов и не проливали моря крови?

Какой-то гунн, подскакав на коне, окликнул Эдекона. Всадник что-то сообщил. Эдекон утвердительно кивнул головой.

Когда мы снова остались одни с Эдеконом, он сказал мне:

— Владыку нашли в спальне мёртвым. Он умер от болезни.

Я сделал вид, что поверил гунну. Но мне не забыть гневных слов, сказанных Эдеконом до его разговора со всадником. Гунны, известные своей хитростью и коварством, решили скрыть истинную причину смерти повелителя. Ведь естественная кончина менее позорна, чем гибель от руки новобрачной. Потом, вернувшись на родину, я слышал, что Аттилу убило носовое кровотечение, которым он страдал. Может быть, и так. Во всяком случае, Аттила погиб смертью, достойной чудовища. Он захлебнулся кровью. Что касается Ильдико, то я больше о ней ничего не слышал. Она исчезла.

На этом я мог бы закончить свой рассказ, но, если у читателя хватит терпения, он сумеет узнать о похоронах Аттилы, невольным свидетелем которых я оказался.

Среди степей в алом шёлковом шатре положили труп Аттилы. Спину и голову мертвеца подпёрли подушками, чтобы он мог видеть свою землю и свой народ. Отборнейшие всадники всего гуннского племени гарцевали вокруг шатра, показывая своё искусство. Прославленные лучники состязались в стрельбе, поражая на скаку вкопанные в землю столбы. Борцы, люди богатырского телосложения, схватившись, пытались опрокинуть друг друга. Это был парад силы, ловкости, мужества. Я не слышал женских слёз и рыданий, обычно сопутствующих нашим похоронам. Знаком траура была ке женская скорбь, а мужская кровь. Многие раздирали лица железом или вырывали у себя на голове клоки волос. Торжественно звучала песня, её пел весь народ. Вот содержание песни, переданное мне Эдеконом:

Могущественный царь гуннов Аттила,Рождённый от отца своего Мундзука,Повелитель сильнейших племён,Ты, который с неслыханным могуществомОдин овладел скифским и германским царствами,Который захватом городов поверг в ужас —Обе империи римского мира, —Скончался в радости и веселии, без чувства боли.Когда племя пребывало целым и невредимым.

Ночью труп Аттилы тайно предали земле, заключив его, как я слышал, в золотой, серебряный и железный саркофаги. В могилу положили также захваченные Аттилою трофеи, драгоценную упряжь его коня и знаменитый меч. Тем, кто не слышал об этом — мече, расскажу.

Однажды тёлка из царского стада захромала. Пастух увидел, что она наколола ногу о что-то острое, торчавшее из земли. Это был меч удивительной работы. Он блестел, как тысяча солнц. Пастух принёс меч Аттиле. Аттила, тогда ещё простой воин, решил, что перед ним священный меч Марса, дарующий власть и могущество в войнах. [110]

О мече Марса достаточно. Рабов, вырывших могилу и знавших о месте погребения, убили. Я слышал, что среди несчастных был и архитектор из Сирмия.

110

Марс — римский бог войны. Конечно, бог войны гуннов носил другое, неведомое нам имя. Меч у скифов и других кочевников считался святыней. Ему, по словам греческого историка Геродота, приносили в жертву рогатый скот, лошадей, а также каждого сотого пленника.