Я, Лунин

– А что, трезвый он не пел никогда? – удивился Илья.

– Не пел. Я уж и просила его сколько раз, голос ведь у него замечательный, душевный. Так нет же, нахмурится сразу, голову опустит, и бормочет что-то непонятное, мол, настроения у него нету.

Татьяна Васильевна громко шмыгнула носом и, нашарив в сумке носовой платок, уткнулась в него лицом. Высморкавшись, она продолжила.

– Это как Оксанка, жена первая, его обидела, сказала, что от его песен у нее зубы сводит, так он с тех пор петь и бросил. Главное, уж развелись давным давно, а так обида та его и гложет.

Повод для выпивки у Анатолия, а также еще нескольких, бывших с ним в одной компании мужиков был серьезный. У Эдика Кравцова, жившего на соседней улице, а жил Анатолий не в самом Одинске, а в расположенном в десяти километрах от него селе Старое Ясачное, родился ребенок.

– Не абы какой, – еще раз трубно дунув носом в платок, добавила Татьяна Васильевна, – мальчик, первенец. Ну как тут не отпраздновать? Они с Лариской. Женой, семь лет ждали, дождаться не могли. Понятно, если он у тебя восьмой по счету, так можно и не праздновать уже.

Лунин на всякий случай кивнул, предпочитая тетке пока не возражать, но, очевидно, сдержанного кивка ей показалось недостаточно.

– А что ты думаешь, и по восемь бывает, – она наконец спрятала платок обратно в сумку. – Вон у нас в селе Ильхамовы живут, азербайджанцы. Коров держат. У них каждый год кто-то родится, так я и не видела, чтобы они праздновали.

Тетка неодобрительно нахмурилась и, непонятно зачем, уточнила:

– Два десятка коров у них, во как.

– Может быть, вернемся к Анатолию? – предложил Лунин, которого не очень заинтересовала информация о численности детей и коров в семье незнакомых ему азербайджанцев.

– Давай вернемся, – вздохнула тетка, и на глазах у нее вновь выступили слезы.

Веселье было в самом разгаре. По округе разносился запах жареного мяса, а Толик уже настраивал принесенную Эдиком гитару, когда во дворе Кравцовых появилась Даша. Окинув взглядом сидящую за столом компанию и, проигнорировав приветственные возгласы подвыпивших мужчин, он подошла к сидевшему чуть в стороне, на здоровенной лиственничной колоде Анатолию и, наклонившись, начала что-то выговаривать ему прямо на ухо.

– Поначалу-то, тихо говорила, никто ничего не слышал, – объяснила Татьяна Васильевна, – хотя мужики-то уши конечно сразу развесили. Вы ж сплетни больше нас собирать любите, – она укоризненно стрельнула взглядом в сторону Лунина, но как показалось Илье, промахнулась, – а потом разговор все громче и громче у них пошел.

Как оказалось, Анатолий, не смогший отказаться от участия в дружеской попойке совершенно забыл об одном очень важном обстоятельстве, и именно о данном им обещании поехать вместе с Дашей в Одинск, походить по магазинам, а заодно и поужинать в каком-нибудь ресторанчике.

– Неприятная ситуация, – пробормотал Лунин, у которого перед глазами вдруг всплыло лицо его собственно бывшей жены Юленьки, развод с которой был оформлен всего несколько недель назад.

Илья потер веки, прогоняя дурное видение.

– И что теперь? – вскинулась тетка, – у нее и своя машина есть, раз уж так ей приспичило в город ехать. Можно подумать, в этом городе есть что стоящее. Разве ж это повод на мужика так орать, перед всеми его позорить?

– Сильно орала? – уточнил Лунин.

– Я ж не была сама, – немного успокоилась Татьяна Васильевна, – но Эдька мне рассказывал, что изрядно.

– А что Анатолий?

Лунин от чего-то никак не мог решиться назвать брата Толиком. Во-первых, они не виделись уже более двадцати лет и, фактически, были друг другу совсем чужими людьми, во-вторых, сейчас сидя в кабинете, за дверью с табличкой «Старший следователь Лунин И. О.», Илья был прежде всего следователем по особо важным делам, майором Луниным, и только потом чьим-то племянником, или братом. «К тому же, двоюродным,» – мысленно напомнил сам себе Илья.

– А что, он? – тетка энергично всплеснула руками, отчего стоявшая у нее на коленях сумка рухнула на пол, – понятно дело, слушал, слушал, а потом малость и огрызаться начал. Ну ты сам скажи, это нормальное дело на мужика при посторонних людях кричать? Да еще когда в нем уже самогона пол-литра влито?

– Пол-литра, – задумчиво повторил Лунин, вспоминая, когда ему последний раз доводилось пробовать деревенского, настоянного на кедровых орехах самогона.

– А может и поболе, – подтвердила откуда-то из-за стола ползающая по полу в поисках разлетевшихся из сумки вещей Татьяна Васильевна, – меньше точно быть не могло. Он пока первую половинку не осилит, гитару в руки ни за что не возьмет.

– И что, часто они так ругались?

– Вовсе нет, – раскрасневшаяся тетка вернулась на стул прижимая к груди сумку. Лунин заметил, что молнию на ней она так и не застегнула, но промолчал, – так-то Дашка девчонка нескандальная была, они с Толиком если о чем и спорили, то все у них как-то смехом всегда заканчивалось.

– А в этот раз, значит, не до смеха было.

– Да какой там, – Татьяна Васильевна покачивалась на стуле из стороны в сторону, баюкая дамскую сумку словно не желавшего никак уснуть младенца.

По словам тетки, Анатолий и Даша разругались не на шутку. В конце концов, отложив гитару в сторону, Толик предложил своей подруге отправиться куда подальше, например, самостоятельно проехаться по магазинам, а сам, поднявшись с широкой колоды тяжелой поступью направился в сторону длинного деревянного стола, держа курс точно на тот его край, на котором стояла пятилитровая, на две трети опустошенная бутыль самогона. Даше ничего другого не оставалось как уйти, что она и сделала напоследок от души шарахнув и так еле держащейся на старых проржавевших петлях калитке. Татьяна Васильевна описывала все происходящее в таких подробностях, словно и сама сидела за дощатым столом, периодически опрокидывая в себя очередную порцию пятидесятиградусной кедровой настойки. Было очевидно, что потом она с пристрастием опросила всех присутствующих, чтобы узнать из-за чего собственно произошел конфликт, который возможно и стал причиной гибели двадцативосьмилетней Дарьи Мещерской.

После ухода подруги, Анатолий пробыл в компании приятелей не более получаса. Петь ему расхотелось, а посему, опрокинув в себя еще пару рюмок, он вскоре распрощался со всей компанией и отправился домой. Благо дом, в котором он жил вместе с матерью располагался почти по соседству, дорога не заняла много времени и вскоре Анатолий, едва разувшись, завалился на кровать у себя в комнате и моментально захрапел.

– А вы, значит, дома были, когда он пришел? – уточнил Илья.

– Была, конечно была, – тетка энергично закивала головой, – на кухне, с ужином хлопотала. Я ж не знала, что он уже закусил. Да и про то, что они с Дашкой в город собираются, тоже мне Толя не говорил ничего. А тут, видишь, как вышло, ужин ему не надобен оказался. Но готовку ведь так просто не бросишь. Я еще где-то полчаса точно на кухне пробыла, а потом, как закончила, сама чаю попила, да и села перед телевизором. Немного посидела, может минут двадцать от силы, да и к Клавдии ушла.