Я – Малала

Разумеется, мы были счастливы – мы с отцом всегда выступали за мирное соглашение, – но опасались, что условия договора не будут соблюдаться. Люди в расчете на то, что Талибан прекратит свои бесчинства и позволит им вести нормальную жизнь, возвращались домой. Все надеялись, что шариат, учрежденный в долине Сват, будет отличаться от афганского варианта, что мы обойдемся без полиции нравов и вновь откроем школы для девочек. Долина Сват останется прежней, убеждали себя люди, лишь система правосудия у нас будет другой. Я хотела в это верить, но не могла избавиться от тревожных подозрений.

– Ведь ясно же, что всякая система зависит от людей, которые контролируют ее работу, – рассуждала я. – А кто эти люди? Талибы.

Трудно было поверить, что все наши бедствия остались в прошлом. Талибы лишили жизни более одной тысячи простых людей и полицейских. Они взрывали мосты, закрывали школы и предприятия. Благодаря им женщины превратились в затворниц. Правосудие в нашей долине практически отсутствовало, решения, принимаемые публичным судом, были поистине варварскими. Все мы жили в состоянии постоянного страха. А теперь нам обещали, что весь этот кошмар прекратится.

За завтраком я сказала братьям, что сейчас наступил мир и, значит, они должны прекратить играть в войну. Как всегда, они меня не послушались и принялись за любимую игру. Хушаль схватил игрушечный вертолет, Атал – пластмассовый пистолет. Один во всю глотку орал «Огонь!», другой – «Занять позиции!». Я, не обращая на них внимания, пошла к себе и достала из шкафа школьную форму. «Неужели я смогу снова носить ее открыто? – думала я. – Неужели я снова возьмусь за учебники, а в марте буду сдавать экзамены?»

Радостное возбуждение длилось недолго. Два дня спустя на крыше отеля «Тадж Махал» я давала интервью известному журналисту по имени Хамид Мир, когда пришла печальная новость об убийстве другого тележурналиста. Его звали Муса Хан Хел, и он часто брал интервью у моего отца. В тот день он вел репортаж о марше мира, возглавляемом Суфи Мухаммедом. На самом деле это был вовсе не марш, а проезд длинной вереницы машин. Труп Мусы Хана был найден поблизости от улицы, где завершилась эта акция. Тело было изрешечено пулями, горло перерезано. Мусе Хану было двадцать восемь лет.

Мама была так расстроена, узнав о его гибели, что проплакала всю ночь. Надежды на то, что мирный договор положит конец насилию и жестокости, не оправдались. Мама боялась, что наши упования на спокойную жизнь окажутся иллюзией.

Несколько дней спустя, 22 февраля, уполномоченный по делам долины Сват Джавид Сейд объявил в пресс-клубе Мингоры о «полном прекращении огня». Он призывал всех жителей, покинувших долину Сват, вернуться домой. Спикер Талибана Муслим Хан подтвердил, что боевики согласны на прекращение военных действий. Президент Зардари подписал мирное соглашение, придав ему законную силу. Правительство обязалось выплатить денежную компенсацию семьям жертв Талибана.

Весь Сват ликовал, но я была особенно счастлива – теперь можно было не сомневаться, что школы для девочек откроются вновь. Талибы заявили, что девочки смогут ходить в школу, но только с закрытыми лицами и в длинных покрывалах. Против этого никто не стал спорить – в конце концов, главным для нас было продолжить обучение.

Надо сказать, у мирного соглашения нашлись противники. Американцы, узнав о нем, пришли в ярость.

– Я полагаю, что правительство Пакистана капитулировало перед представителями движения Талибан и экстремистами, – заявила Хиллари Клинтон, государственный секретарь США.

Американцы утверждали, что мирный договор является свидетельством бессилия правительства. Пакистанская газета «Dawn» опубликовала редакторскую статью, где мирный договор назывался «зловещим свидетельством того, что от государства можно добиться любых уступок, творя произвол и насилие».

Но противники договора никогда не жили в долине Сват. Они не понимали, что нам необходим мир любой ценой. И если мир принес седобородый муфтий по имени Суфи Мухаммед, люди не могли не радоваться этому. Он устроил в Дире «мирный лагерь», а сам восседал в знаменитой мечети Таблиг Марказ как повелитель этих краев. Суфи Мухаммед являлся гарантом того, что талибы сложат оружие и в долину вернется покой. Многие люди приходили, чтобы выразить свое почтение и поцеловать его руку. Все слишком устали от войны и акций террористов-смертников.

В марте я прекратила вести свой блог, так как Хай Какар решил, что в этом больше нет необходимости. Но к нашему великому разочарованию, ситуация в долине Сват почти не изменилась. Произвол талибов только усилился. Они считали, что получили от государства санкцию на терроризм. Все наши надежды развеялись. Мирный договор оказался миражом. Талибы, вооруженные до зубов, патрулировали улицы и дороги, словно правительственные войска.

Талибские патрули расхаживали и по Китайскому базару. Как-то раз мама пошла за покупками вместе с одной из моих двоюродных сестер, которая собиралась замуж и хотела купить себе обновки к свадьбе. Какой-то боевик преградил им путь и сказал:

– Женщины должны носить паранджи, а не только шали! Сестры, если я еще раз увижу вас на улице без паранджей, я вас высеку.

Но мою маму не так просто испугать.

– Хорошо, мы обязательно будем носить паранджи, – спокойно сказала она, и талиб отпустил их.

Мама всегда ходила с покрытой головой, но носить паранджу – не в обычаях пуштунов.

До нас дошли слухи о том, что талибы избили владельца магазина, который продал помаду женщине, пришедшей без сопровождения мужчины.

– Над входом на базар висит плакат, где говорится, что женщины могут приходить сюда только в сопровождении родственников-мужчин, – заявили талибы. – Ты нарушил закон, и ты за это поплатишься.

Они били этого несчастного на глазах у множества людей, и никто за него не вступился.

Как-то раз отец показал мне видео, записанное на мобильный телефон. Это была шокирующая сцена. Девочка-подросток в парандже и красных брюках лежала на земле лицом вниз, а какой-то бородатый мужчина в черном тюрбане сек ее плетью.

– Прошу, пощадите! – умоляла она на пушту сквозь слезы и стоны. – Во имя Аллаха, прекратите! Я сейчас умру!

Но талиб продолжал ее сечь, обращаясь к своим товарищам:

– Держите ее крепче, держите ей руки!

В какой-то момент паранджа с девочки слетела, и талибы прервали экзекуцию, чтобы вернуть ее на место. После этого порка продолжилась. Они нанесли девочке тридцать четыре удара. Вокруг стояла толпа. Никто ничего не сказал. Одна из женщин, родственница несчастной, даже помогала держать девочке руки.