Я, мои друзья и героин

Я вколола едва ли с полчетверти… Порошок был не супер. Всё равно – неплохо.

Меня потащило, но я была полностью в сознании. Должна же и я была попробовать, чем мы торгуем-то! Этот дилер был ещё совсем молодой, и я немного знала его по гашишной точке на Хазенхайде… Ходил ещё в школу. Лет так где-то шестнадцать. Я сразу поняла, что опыта у него не много. Иначе он подождал бы результатов, а уж потом платил…

Вдруг я почувствовала, что пятачок перед столовой просто кишит душманами, а мой дилер и ухом не ведёт. Пришлось подойти к нему и шепнуть «полиция», прежде чем он догадался собрать манатки. Я медленно шла в направлении Цоо, он – сзади.

Навстречу мне попался нарк с вокзала, и я сказала ему: «Стой, старик: облава у столовки, но я могу тебе достать отличный порошок». Молодой подбежал к нам, вытащил весь свой товар из кармана и сказал, что можно пробовать. Я подумала, что кончу сейчас! В трёхстах метрах облава, а этот идиот светит героином…

Сразу подошли те двое, что следили за нами. Бежать смысла не было. Этот мудак ещё попытался скинуть товар, и теперь повсюду в воздухе кружились лиловые чеки.

Нет – вот дурак, всё же… Теперь он всё хотел замазать клиента, свалить всё на меня, и говорил, что он тут ни при чём. Да…

Нас прислонили к машине, руки на капот, обыскали насчёт оружия, хотя никому из нас не было ещё и шестнадцати. Какой-то говнюк из полицаев повозил мне как следует по сиськам – сохраняла полное спокойствие. Я уже вмазалась, и ничто в мире не могло меня взволновать. Снова прикинулась хорошо воспитанным ребёнком.

Полицаи успокоились только после того, как увидели документы. Один из них сказал: «Девочка, тебе ж только пятнадцать исполнилось, что ты тут делаешь?» Я сказала: «Гуляю!» И прикурила сигарету. Он рассердился: «Эй, а ну брось! Курить вредно в твоём возрасте!» Сигарету пришлось затушить…

Нас привезли в участок и заперли в обезьяннике. Дилер сразу разревелся в сопли и только истошно кричал: «Выпустите меня, выпустите меня!» Я сняла куртку, положила её под голову, легла на полку и задремала. Такой прихват вряд ли мог меня испугать. Потому что о моём побеге из «Бонни» наверняка ещё не заявили.

Точно – через два часа меня выпустили. Я сразу пошла к столовке, но внезапно проснулась моя совесть с мозгами. Опять – вмазалась при первой же возможности, кошмар! Я разревелась. Идти было некуда… Я же не могла со своими булавочными зрачками заявиться домой и сказать маме: «А вот и я, салют! Приготовь-ка ужин!» Я зашла в старую консультацию университета. Там были очень разумные ребята, они уломали меня всё же позвонить маме. Мама вроде успокоилась, когда услышала, что я звоню из университета. Ещё по пути домой у меня ни с того, ни с сего поднялась температура, и когда я легла в постель, было уже около сорока. Я начала бредить, и мама вызвала скорую. Приехавший доктор хотел сделать мне укол, но я сопротивлялась не на шутку. Каждый день я кололась по два-три раза, но шприц в зад – этого я просто боялась…

Температура упала, и я лежала трупом. «Ранчо Бонни» отняло у меня последние остатки здоровья. Только через три дня я снова встала и сразу же поехала в консультацию. Иначе, чем через точку на столовой, туда было не пройти. Я пробежала её насквозь, старясь не глядеть ни влево, ни вправо.

Всю неделю я ходила в консультацию. Там я говорила. Впервые в своей жизни. До этого все, к кому я обращалась, только сами заговаривали мне зубы: моя мама, отец, типы из «Нарконона» – все! Тут я говорила сама и сама понимала, наконец, что со мной происходит. Я ходила к ним и тогда, когда моё лицо стало вдруг жёлтым как лимон, и когда перед столовкой я встречала знакомых, они в ужасе отбегали от меня, крича: «Эй, а ну отвали со своей желтухой!» Я просто не могла поверить, что у меня снова желтуха! Чёрт возьми, это было просто несправедливо! Всякий раз, когда я была чистой, и у меня появлялась надежда, эта наркоманская болезнь одолевала меня. Когда боль в животе стала невыносимой, мы с мамой поехали в больницу Штеглиц. Я хотела в Штеглиц, потому что у них там классная столовая… Два часа сидела в приёмной и корчилась от боли.

Каждая сестра, проходя мимо, легко могла прочитать диагноз по моему желтому лицу. Но они как не обращали внимания. В приёмной было полно народу, детей. Будь моя желтуха заразной, я бы инфицировала всех подряд!

Через два часа я не вытерпела и сама побежала искать врача. По стеночке побежала, потому что была очень слаба, и у меня были страшные боли. Хотела узнать насчёт изолированного бокса, и когда мимо проходил какой-то доктор, я сказала ему:

«Я хочу кровать! Я не хочу всех тут заразить… У меня же желтуха, как вы можете видеть!» Он сказал, что ничем помочь не может. Сначала – в приёмную! Пришлось вернуться…

Когда, наконец, пришла моя очередь говорить с врачихой, и я ей так любезно объяснила, что, возможно, у меня желтуха и, возможно, от наркотиков, она ледяным тоном сказала: «Мне очень жаль, но тут мы не компетентны…» Я – наркоманка! Здесь никто не был компетентен! Мы с мамой снова залезли в такси. Она страшно проезжалась насчёт врачей, которые так просто внаглую отфутболили меня. На следующее утро мама привезла меня в больницу «Рудольф Виршов». Это, конечно, было фигово – я ведь только что убежала оттуда!

Явился молодой ассистент, чтобы взять у меня кровь на анализы. Я сразу показала мои вены и сказала: «Тут у меня тромбоз. И тут. И тут тоже. Вены совершенно забиты. Нужно брать пониже, и не просто втыкать, а бить по диагонали, иначе не пробьётесь».

Этот растяпа всадил иглу прямо в забитую вену. Он тянул и тянул, но кровь не появлялась, и игла постоянно вылетала. И в следующий раз он прямо спрашивал, куда колоть…

Два дня я проспала. Желтуха оказалась не заразна. Через четыре дня печень вроде как отошла – моча правда была красной. А лицо жёлтым…

Каждый день я звонила в консультацию и билась за место в клинике. Ну а потом кое-что случилось: Детлефа выпустили из тюрьмы… Мама привела его с собой в воскресенье – день посещений.

Ну да, большая любовь, объятия и поцелуи! Мы вышли в больничный парк. Всё было, как будто мы и не разлучались. И почему-то вдруг – не знаю! – мы оказались сидящими в метро, направление – сцена! Судьба знать такая… Случай подыграл нам.

Мы встретили одного приятеля – Вильгельма. Этому Вильгельму страшно везло по жизни. Жил у одного голубого и выдающегося врача-писателя. Этот врач не только снабжал его деньгами, но и устроил его в частную гимназию.

Короче говоря, этот Вильгельм достал нам дозняк. К ужину я снова была в больнице. На следующий день Детлеф опять пришёл. На этот раз у нас были сложности с тем, чтоб вырулить, поэтому я вернулась только в пол-одиннадцатого.

Оказалось, что пока меня не было, отец приходил навестить меня – на следующий день он улетал в Таиланд…

Ну что я могла сказать маме, когда она пришла на следующее утро? Я знала, что я последний кусок говна, ну и что? Потом в больницу пришёл наш консультант и сказал, что мной заниматься ни к чему. Я снова клялась всем святым, что хочу в клинику. Детлеф посыпал голову пеплом и говорил, что это всё его вина. Инцидент замяли. Детлеф тоже наведывался в консультацию, и мы увиделись в следующее воскресенье. Ему как-то повезло – с понедельника он уже ложился в клинику.

Я сказала: «Просто здорово, что ты это сделал. Теперь всё будет хорошо, я тоже достану место. Мы справимся. Говна не будет…» Мы гуляли в парке, и я сказала: «Давай-ка быстренько съездим на Цоо. Хочу купить „Возвращение луны“, третью часть. Первые прочитала уже, и мама нигде не может найти третью…» Детлеф сказал: «Ну, это просто класс, подруга! Как раз на Цоо она продаётся!

Скажи уж просто, что хочешь вмазаться!» Идиот, его слова меня просто взбесили! Я и не думала о героине. Я действительно хотела третью часть этой луны. Я сказала: «Ты бредишь! Я и ширево, сказал тоже!