Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ

И самое главное: она получила назад Игорька целым и невредимым, прямо в день его похищения — это реальная заслуга Мамедова. Она не заплатила ни копейки — снова спасибо ему!

Получалось, как ни крути, что Мамедов сохранил ей ребенка и деньги — два основных позитива в ее жизни. Может, стоит послушать его? Принять его взгляд на проблему? Он опытнее в таких делах, раз имел дело с водочной московской мафией. Он больше ее заинтересован в оптимальной ликвидации трупа. Наконец, кто может доказать, что она вообще знала о том, что Мамедов будет выслеживать похитителя?! Даже няня не в курсе их договора.

— Василий Казбекович, — наконец произнесла она сдержанно, как всегда, когда приходилось соглашаться с чужим мнением. — Я подумала и поняла: вы правы. Вы вернули мне сына и сохранили мои деньги... Практически все мои деньги! Это очень много для меня. Конечно, смерть того человека ужасный факт! Но я не хочу быть неблагодарной по отношению к вам. Пусть все, что произошло, останется между нами... Нашим секретом.

Мамедов выглядел сосредоточенным. Он будто ждал еще чего-то. Может, больше чувства? Но Соня слишком долго училась сдерживать свои эмоции, чтобы вот так, просто взять и бросится ему на шею.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Давайте на том и порешим. Между прочим, я в ваших руках! Завишу от вас полностью. Вам стоит только пальцами щелкнуть, и я попаду в тюрьму.

— Не собираюсь этим пользоваться, — ответила Соня. — Все мы не без греха.

Она помолчала с минуту, а потом, сама не понимая зачем, рассказала ему о том, как поступила со своим старым приятелем.

В тот вечер они не попали в ресторан. Оба не хотели быть на людях после тяжелого разговора. Вместо ужина Соня и Мамедов оставили «Ламборгини» на платной стоянке, а сами пошли по пустынным аллеям городского парка, где еще теплый октябрьский ветерок шуршал опавшей листвой.

На следующий день, сидя в своем кабинете, Соня испытывала отголосок легкого страха при воспоминании о трагической развязке истории с похищением ее сына. Но намного более сильным оказалось чувство, охватывавшее ее при мысли о человеке, повернувшим ее ситуацию в столь опасное русло. Мамедов отталкивал ее и нравился ей. Не найдя точного определения для своего отношения к торговцу вином, Соня отложила сердечные дела на потом и приступила к решению текущих вопросов.

Но для начала надо было выполнить данное ею обещание. Соня не позвонила Маловичко вчера только потому, что не любила выглядеть голословной. Десяти тысяч долларов у нее еще не было. Она сумела достать их только сегодня утром и теперь набрала номер приемной главного редактора гродинского «Алхимика».

Ей ответила секретарша. Соня попросила соединить ее с Алексеем Константиновичем. Услышав пространный ответ собеседницы, она молча опустила трубку на рычаг. Маловичко убили. Труп главного алхимика был обнаружен вчера вечером в подъезде его дома.

Страшное подозрение возникло в голове Сони Бочкаревой. Ниточка сплелась такая: только вчера Мамедов признался в убийстве похитителя детей, а тут погиб журналист. Маловичко же, получив от Сони вместо денег на операцию дочери, изрядную дозу поучений, говорил что-то о преступлении, которое теперь он вынужден совершить. Неужели Алексей похитил Игорька? Господи, что же получается? Неужели Мамедов убил журналиста?

Соня позвонила Мамедову и, не поздоровавшись, задала вопрос:

— Как выглядел тот тип?

— Тот тип? — туманно уточнил Мамедов.

— Да, тот самый тип!

— Он был с привязанной бородой...

— Ты лица не видел? — пытала его Соня, проклиная про себя невозможность выражаться яснее, ведь они говорили по телефону!

— А что? — Мамедов насторожился. — Давай, я приеду!

— Сначала, скажи как он выглядел! — закричала она почти надрывно, забыв о слышимости между кабинетами.

— Хорошо, — пробормотал он удивленно. — Это толстяк, лет сорока пяти или больше... Короткие седые волосы...

— Короткие седые?... — переспросила она с облегчением. Маловичко был худым моложавым брюнетом с длинными, до плеч, волосами. Иногда он даже собирал волосы на затылке в коротенький хвостик. Так что, видимо, подозрение отпадает. К тому же, Соня только сейчас вспомнила, что похититель погиб на день раньше журналиста. — Боже, как же я испугалась! — воскликнула она и рассказала о смерти журналиста. Они обменялись еще парой слов, договорились встретиться вечером и разъединились.

Отдышавшись, Соня набрала домашний телефон Маловичко. Она сказала жене своего приятеля, что соболезнует ее горю и, кроме того, предложила деньги на операцию Насти.

С тех пор Соня была не одна. Отбросив свои подозрения и сомнения насчет нового знакомого, избавившись от своей обычной подозрительности, она почувствовала себя намного лучше. Наверно, давно пора было пустить в свою жизнь кого-нибудь близкого. К тому же, Мамедов окружил ее вниманием, значительно более теплым, чем просто дружеское. Такое милое отношение очаровало Соню. Она начинала влюбляться, еще не отдавая себе в этом отчета.

Они перешли на «ты», рассказали друг другу про свои детские проказы и юношеские влюбленности. Соня привыкла к новому знакомому, даже стала чувствовать себя достаточно комфортно в его обществе. Мамедов будто будил ее от долгого сна, заставляя возвращаться к себе прежней, к той Соне, что умела смеяться глупым шуткам до упаду, болтать ерунду и даже интересоваться чем-то, что не приносит деньги. Вообще не думать о деньгах. В конце концов, разве в деньгах смысл жизни? Да есть они у нее! Она смогла добиться того, о чем мечтала в юности. Разве нельзя немного отдохнуть?!

И они отдыхали. Как-то само собой получилось, что, стремясь пообщаться в приватной обстановке, Мамедов и Соня завели привычку встречаться после работы в недорогих барах. Там, среди обычных гродинцев, чей годовой доход не превышал Сониного месячного заработка, их никто не знал и не отвлекал друг от друга. Чтобы не выделяться из общей массы, вальяжный Мамедов стал одеваться попроще, но дешевая одежда только подчеркивала его класс.

Сама Соня расцвела. Она стала носить яркие трикотажные свитера, подчеркивающие ее полную грудь и свежий цвет лица. Достала из шифоньера короткую юбку, с трудом припомнив, что ноги у нее всегда были стройными. Влезла на каблуки, легкомысленно наплевав на риск сломать себе шею.

Знакомые замечали перемены, происходящие с ней, но Соня отшучивалась, что в бизнесе больше везет красоткам. Свои отношения с торговцем вином она не афишировала. А отношения развивались довольно быстро. В один прекрасный вечер в середине октября Соня оказалась в постели гостиничного номера Мамедова. Она не слышала от него нежных признаний, но они и не были нужны ей. Соня Бочкарева была счастлива.

Этот новый этап в своей жизни, этап любви, она уже не ожидала пережить. Мамедов по-прежнему казался ей человеком другого круга, другого уровня. Она всегда предпочитала более основательные отношения, более стабильные чувства. Роман с «командировочным» мужиком, да еще моложе себя, казался Соне чем-то слишком уж невесомым. Но пожар разгорелся, в отблесках любовного пламени их отношения выглядели чуть глубже, чуть весомее, чуть определеннее.