Я наблюдаю за тобой

 - Подождите-ка, Норсенг, давайте сперва разберемся с тем, что произошло на прошлой неделе в ночь убийства, - сказал Греджерс. – Не будем пока трогать события прошлого. Я, например, не могу понять: с чего бы это Инглингу взбрело в голову следовать за маастером Валеном и его внуком.

 - Так! Постой, Греджерс! – Харальсон уже забыл, что на судебном заседании следует обращаться к другу на «вы» и «герр Фробениус». – Постой! Я, кажется, тоже начинаю что-то понимать… Ну-ка, герр Норсенг, расскажите нам, о чем вы говорили с убитым в последнюю вашу встречу?

 И Торстеин прямо со своего места начал повествование. Он передал суду все, что говорил в то самое утро Инглинг. Про фьорд, про два мира, про Одина и…

 - Ага, семейная ценность, - пробурчал Греджерс. – Дар богов роду Сорбо… Чушь полная! Но вы говорите, что юноша упомянул о каком-то старике?

 Стеин нахмурился, понимая, что его загоняют в ловушку, но лгать он не мог и не имел права.

 - Да.

 - Так, теперь ситуация немного проясняется. Выходит, что у молодого Сорбо был все-таки повод напасть на маастера Валена. Был! Вопрос в том, зачем? Было ли это как-то связано с действительной, существующей вещью? А? Мне интересно. А вы как думаете, ваша честь?

 Говоря так, Фробениус хитро подмигивал судье, и тот понял: детектив о чем-то догадывается. Причем с каждой минутой бесформенные кусочки мозаики в его золотой голове складываются в единое целое…

 - Вполне вероятно, что вещь эта действительно существует, - сказал судья, гадая, куда клонит его старый друг. – Но как Инглинг Сорбо узнал о ней?

 - Это сейчас не так важно, - небрежно бросил Греджерс. – Я хотел бы допросить Валена старшего.

 - Как хочешь. Маастер Вален, подойдите к кафедре.

 Старик Отто быстро сменил своего внука.

 - Скажите, - начал Греджерс. – У вас в семье есть какая-нибудь ценная вещь? Какая-нибудь драгоценность. Может быть, даже сущая безделица…

 - Да что вы, господин! – отозвался Отто. – Мы очень бедные люди. Нам хватает лишь на пропитание и самые необходимые нужды. Да и громкого рода у нас нет. Откуда ж у нас семейные реликвии, как у герра Сорбо?

 - Ну, вы все-таки подумайте, повспоминайте, маастер Вален. – Детектив явно желал что-то доказать. – Подумайте… Быть может, эта вещь попала к вам в руки случайно, но была связана с какими-то важными событиями в вашей жизни, воспоминаниями, и вы захотели сберечь ее… Неужели нет?

 Старик выглядел растерянным, и у Греджерса (как, впрочем, и у судьи) поникли плечи. Но тут глаза Отто загорелись, и он, вспомнив о чем-то важном, воскликнул:

 - Господи, я, кажется, могу назвать вам подобную вещицу! Это маленькое украшение, доставшееся мне от покойной дочери.

 - От вашей дочери? – переспросил Греджерс.

 - Да. Но она умерла очень давно.

 - Расскажите о ней все, что можете, маастер Вален, - ласково попросил детектив. – Я понимаю, что это сложно для вас, но… все-таки попробуйте.

 - Я… попробую, - грустно улыбнулся Отто. – Моя дочь Катрина всегда была очень жизнерадостной, веселой и энергичной девочкой. И она была настоящая красавица! Когда ей исполнилось пятнадцать, вокруг нашей хижины уже начали ходить молодые парни из деревни, в основном рыбаки, конечно, чаще всего дети моих товарищей по ремеслу. Моя Катрина всех их отвергала. Смелая была. Ни от кого не зависела. Но тут… Ей было всего-то восемнадцать, когда она сообщила мне, что у нее будет ребенок. Я был в ужасе, я не мог в это поверить. Я потребовал от нее объяснений: почему этот парень, отец малыша, не возьмет ее замуж, как сделал бы на его месте любой честный человек?

 Отто опустил голову и тихо всхлипнул.

 - И что ответила вам ваша дочь? – осторожно спросил Греджерс.

 - Она сказала, что он с радостью взял бы ее в жены, да только отец юноши решительно против, поскольку они из какого-то богатого рода. Он не позволил сыну жениться на… на дочери бедного рыбака. Пару раз юноша заходил к нам, помогал с деньгами втайне от своего папаши. Я никогда не разговаривал с ним: мне было противно и больно на него смотреть. Он принес моей семье позор, во всей деревне на меня и на моего сына Карла смотрели косо, потому что… - Отто махнул рукой и продолжил: - В назначенный срок родился ребенок. Мальчик. Катрина даже не дала ему имя. В тот же день она спросила меня, заботился бы я о малыше, если бы у того больше никого не было, и я сказал, что да. А потом… Я… я нашел ее только на утро в ее комнате. Она… она висела на веревке, подвешенной к деревянной доске под потолком, и под ее ногами валялся опрокинутый табурет. Эта самая вещица – что-то вроде брошки – лежала на столе рядом с прощальной запиской. Это тот юноша подарил ее моей дочери. О, моя бедная Катрина! Бедная, бедная… Она не смогла вынести своего позора!

 Старый рыбак закрыл лицо руками, и плечи его затряслись.

 Он плакал.

 Беззвучно.

 Безрезультатно пытаясь спрятать свое горе.

 - А что стало с мальчиком? – спросил Харальсон.

 - На следующий день к нам снова явился его молодой отец. Господи, как он смотрел на ребенка! Как будто боялся его, что ли… Но он захотел забрать его к себе, сказал, что даст ему все, что сможет, что воспитает его как джентльмена… Я не хотел соглашаться, помня о своем обещании, но я понимал, что не смогу дать внуку и половину того, что он может получить от своего отца… Я отдал ребенка. У меня осталась только украшение его матери. – Отто вздохнул. – Я постарался забыть об этом страшном эпизоде моей жизни. Вскоре меня порадовал Карл: у меня родился еще один внук, и мы назвали мальчика Каем. Теперь он моя опора в старости. И еще: тринадцать лет назад, в день рождения Кая, я не выдержал и выбросил драгоценность в море во время рыбалки. Вот и все.

 - Спасибо вам, маастер Вален, - хрипло произнес Греджерс.

 - Вы можете присоединиться к сыну и внуку, - добавил судья.

 - Нет-нет! – возразил Фробениус. – Подождите-ка…

 На него мало кто обратил внимания, поскольку в тот же момент, когда он открыл рот, вперед снова выскочила Келда Халворсен, которая громко воскликнула:

 - Постойте! Маастер Вален, прошу вас, ответьте еще на один вопрос! Я могу задать вопрос, ваша честь?

 - Можете, фрекен, - ответил судья, сделав Греджерсу знак рукой: мол, тебя я еще выслушаю. – Спрашивайте.

 Келда подошла к старому рыбаку, при этом ища что-то у себя в кармане, пришитом сбоку к юбке платья.

 - Скажите: брошь, которая досталась вам от дочери, была похожа на эту?

 И девушка показала Отто и всем остальным, кто мог видеть, маленькую серебряную брошь, которую сжимала между двух пальцев. По центру брошки красовалась круглая белая жемчужина.

 Реакция старого рыбака была красноречивее любых слов.

 Отто побледнел и начал хватать ртом воздух, будто пытаясь что-то сказать, что-то важное, что-то…

 И не мог.

 Он так и не ответил на вопрос Келды, но этого и не требовалось. Вместо этого старик спросил:

 - Откуда она у вас, фрекен?

 - Ее мне отдал подсудимый, герр Абель, в ту ночь, когда его арестовали, - ответила девушка, едва заметно покраснев.

 Отто побледнел еще сильнее и на этот раз, сглотнув ком в горле, обратился к судье:

 - Ваша честь, если можно… я хотел бы подойти поближе к подсудимому… Вы позволите?

 Подумав, нахмурившийся судья кивнул, и Отто, слегка шатаясь, будто на ватных ногах, подошел к «скамье подсудимых», где герр Абель сидел, упорно глядя прямо перед собой. Тяжело вздохнув, старик легонько тронул молодого человека за плечо, и через пару секунд… обвиняемый обернулся.