Я научу тебя любить

— Нет. Нет, конечно. Никто не замучил. Я сама. Просто…

Начала, запнулась. И так ведь часто бывает. Именно на «просто» все и обрывается. И значит это одно: ни черта все не просто.

— Если что-то не получается — скажи. Я помогу. Вместе сделаем. Домой пойдешь…

Яр предложил, продолжая наблюдать, теперь склонив голову уже в другую сторону… Осознавая, что она действительно будто пуганая немного. Подвоха ждет. Сомневается. Так ведут себя те, кто очень обжегся. Те, кому теперь страшно получить неожиданный контрольный.

Услышала, кивнула сначала, потом отвела взгляд чуть в сторону, задумалась…

Ярослав видел, что глаза наполняются слезами… Она не сразу это понимает, так быстро в себя ушла… А потом снова запрокидывает голову, мотает ею, стирает, пока не пролились.

— Не надо помогать… Все хорошо… Я сама… Я сама все…

Снова лепечет, пытается улыбку вымучить, и даже получается, да только… Его не проведешь.

— Запуталась? — Ярослав спросил, Аня застыла, глядя в потолок. Потом же снова на него… И с каждой секундой все очевидней — очень. И даже сказать никому не может толком, насколько…

Начинает дышать чаще, ставит локти на стол, прячет лицо в ладонях, плачет…

Не потому, что хочет ему показать что-то, а потому, что… Просто иначе не может. Устала, бедная. Измучила себя. Совсем измучила.

Ярослав встал, пошел в сторону кулера, налил воды, взял коробку с салфетками, вернулся к ее столу.

Этого времени девочке оказалось достаточно, чтобы снова взять себя в руки. Глаза были красные. Нос тоже. Но она усиленно боролась с собой же, истощая, пытаясь унять слезы.

Шепнула:

— Спасибо, — принимая из его рук стакан, салфетками воспользовалась. Наверное, смущалась из-за того, что успокаиваться приходится под пристальным вниманием постороннего человека, который снова сел напротив, снова смотрел, но не пыталась ни взбрыкнуть, ни фыркнуть. Просто… Принимала, как данность. Как неизбежность. Маленькая. Добрая. Такая опасная. Девочка.

— Корней тебя обидел? — не ожидавшая, что он может вот так прямо в лоб. Посмотревшая сначала испуганно, потом снова с болью, мотнувшая головой…

— Нет. Он ничего не сделал. Корней — очень хороший человек. Он сделал для меня очень много добра. Он… Не обижал… Не думайте, пожалуйста…

Сказала так, что Ярослав понял — не юлит и не прикрывает. Действительно так считает. Только вот… А трагедия тогда с чего вдруг? С ума сводит зачем? Не из коварства же… По ней видно…

— Я его в отпуск отправил, Аня, — Ярослав сказал, Аня замерла на мгновение, посмотрела с опаской, будто с сомнением… В глазах немой вопрос: «зачем?». — И тебя отправить хочу. Ты увольняться собралась, я слышал… Не могу себе позволить разбрасываться ценными кадрами. Хочешь, зарплату обсудим?

Предложил, мысленно ставки делал — зажжется ли интерес. Оказалось, нет. Снова испугалась будто. Снова же головой замотала.

— Нет. Вы простите меня. Я правда уйти хочу. Я… Дело не в зарплате… Я просто… Устала… Немножечко…

Говорила, с каждым новым словом произнося все тише. И снова стопорясь именно там, где стоило бы начать содержательный рассказ.

— Высоцкий тоже сегодня сказал, что уволиться хочет…

Аня услышала, застыла, даже дышать перестала. Сначала. А потом… Задышала чаще, снова готова была расплакаться — это было видно… Закрыла глаза, сглотнула…

— Не пускайте его, пожалуйста, — открыла, посмотрела на Ярослава, попросила искренне. — Не надо из-за меня. Дело не в нем… Я все равно уйду.

— А в чем, Аня? Может мне скажешь? Я обещаю, больше никому. Я умею хранить секреты.

Ярослав предложил, Аня долго смотрела на него. Решалась, кажется. Только вот… Не решилась. Закрыла глаза, сдаваясь будто.

— Просто, если можно, убедите его, что… Что фирма очень в нем нуждается. Это же правда. Он… Особенный…

Аня сказала с придыханием, Ярославу захотелось усмехнуться. Вот ведь странное существо… Обижена до невозможности, а хвалит… Волнуется… Просит… Не в морду дать, а убедить…

— Особенный. Ты права. И раз сама рассказывать не хочешь, то давая я тебе историю расскажу. Хорошо?

Спросил, сделал паузу. Видел, что Аня сомневается. Знает малышка, что история не понравится, но и отказать не может. Поэтому кивает. Тянет еще одну салфетку, начинает мять, глядя на нее, а не Ярославу в глаза…

— Я долго за ним охотился. За твоим Корнеем, — думал, что это «твоим» ее покоробит, она скривится, но нет — наоборот, губы в улыбке дрогнули. Будто гордится… — Он очень переборчивый. И прекрасно знает, чего хочет. Пока сам не решит — ты его не убедишь. Прямо, как ты… Я же тоже его зарплатой манил. Условиями. Перспективами… А он прекрасно знал, что это все у него будет, кого бы он ни предпочел. Хоть Самарского, хоть кого-то другого. У нас и заграницей. Захочет — добьется. Ходил за ним так, как за женой своей не ходил. Веришь?

Аня глянула мельком, удивленно, Ярослав тоже не сдержал улыбку. Ей было приятно слушать… И ему тоже приятно. Вдруг действительно помочь сможет? Видно же, что девочка любит. Запуталась просто. Это с ними бывает…

— Почти год его заманивал. А потом он внезапно согласился. Я даже не поверил. Но надо было брать, пока не передумал. Переманил. Мы начали сотрудничать. Сказать, что я был доволен — ничего не сказать. Я расслабился, Аня. Наконец-то расслабился. Это дорогого стоит. Точно не меньше, чем плачу ему. Да только рано, судя по всему, потому что как-то раз… Ко мне пришла анонимка… На него, представляешь?

Аня немного покраснела, вздохнула. Значит, в курсе. Ну и хорошо, наверное. Меньше разоблачительных истин на ее голову.

— О том, что Высоцкий, оказывается, может знатно налажать… А потом зачем-то притащить ко мне на фирму девочку… Опасную… С которой нельзя ссориться. Ни ему самому. Ни мне… Как я был зол, Аня… Как он меня подвел… Я сказал ему тогда, что если ты навредишь моему бизнесу — это будет стоить ему и места, и репутации… А ты знаешь, что такое для Высоцкого репутация? Вот только он не испугался. Сказал, что несет за тебя ответственность, а на попытку узнать о статусе ваших отношений вообще рот заткнул. Обнаглел он у тебя, Аня. Совсем обнаглел…

Первой реакцией было явное удивление, потом новый румянец… Вероятно, эту часть истории она не знала.

— С тех пор я все ждал, когда же он окажется неправ. Когда же из тебя полезет… Прости… Но говно. Я же много людей в своей жизни видел. И как-то привык готовиться к худшему. А ты… Удивляла. Ходишь по коридорам, у стеночек, стараешься… Мышку напоминаешь. Улыбаешься своему обнаглевшему. Расцветаешь, когда он тебе улыбается… Я не слепой. Когда мне интересно — наблюдаю. За вами наблюдал. И правда ждал, когда же… Когда же вылезет… Но нет и нет. Нет и нет… А потом, как-то раз, он прилетает ко мне в кабинет утром и требует уволить ассистентку, потому что она «буллит его Аню». А если не уволю — он уйдет. И ноги вашей не будет в офисе, пока я не исполню требование…