Я не люблю Пушкина (из Живого Журнала)
Шрифт:
Похоже, что Мудаки активизировались. Воздух вокруг им способствует, что ли.
Ехал в электричке до комарово, электричка набитая, кругом пиздец, мужик в тамбуре начинает искать огонька: у тебя прикурить есть? А у тебя? А спроси вон того, может, у него есть (это мне). Бабуля, у тебя прикурить нет?
Доехали до Парголово.
А вы знаете, почему Парголово так называется? – спрашивает мудак. – Потому что ПАР ИЗ ГОЛОВЫ!!! Слышал, да? Пар из головы – парголово! Слышал, да? А ты, тетка, слышала такое, а?
Я никогда не борюсь со злом. Зло необходимо, чтобы бороться с неприятным Добром,
Но я сказал. Папаша, сказал я, потуши сигарету и помолчи, а?
Папаша обвел всех горьким взглядом и сказал: А ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО КУЛЬТУРА ГОРОДА ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ КУЛЬТУРОЙ ПРОЖИВАЮЩИХ В НЕМ ЖИТЕЛЕЙ?!
Люди прятали от меня глаза и старались меня не касаться.
Мучительно хочется заниматься чем-нибудь никчемным, неинтересным и совершенно никому, главное, чтобы и мне, не нужным. Например пройти все тридцать уровней в дум-два, остопиздевшем еще лет семь назад. Или смотреть по телевизору футбол, в котором мне последовательно насрать на: ливерпуль, баварию, королевство монако и неизвестный кубок, за который они все играют.
Это означает, что мне дали аванс за еще не сделанную работу. То есть теперь надо работать задарма. Никогда нельзя брать никаких авансов.
Пошел платить за электричество и случайно нашел универсам, который искал много лет.
Ничего корейского в универсаме все равно не продавали, поэтому накупил много разных вещей: селедки, сметаны, крупы, еще чего-то, полную сумку.
Принес домой, понюхал – все какое-то невкусное.
Сложил в холодильник, чтобы хорошенько сгнило, а то просто так жалко выбрасывать.
Сегодня утром вспомнил давно забытое счастье от погружения в Горячий Кипяток.
Должно быть осень.
Комары тоже расстроились: сидят тихо на потолке и кровью моей чуть теплой больше не интересуются. Да и толку от этой крови, все равно потом все яйца поморозишь.
Всю ночь провел в снегах. Шел через пургу на вокзал встречать одно Очень Прекрасное Существо, но вместо Существа приехал Ким Ир Сен в бронепоезде, настоящем, из революции, с поворотными турелями на крыше. Я прятался от бронепоезда в сугробе и радовался, что корейские пулеметчики не умеют стрелять, когда снег, потому что они никогда снега не видели, у них же там пустыня Гоби, в Корее.
Это означает, что нужно доставать из шкафа душное тяжелое одеяло, а также обдумать вопрос о скорейшем приобретении пижамки: байковой в мелкий аленький цветочек.
Всё думаю: как бы так устроить, чтобы кто-то делал за меня разную Мелкую Неприятную Хуйню?
Жениться не помогает, я пробовал – от женитьбы количество Мелкой Неприятной Хуйни увеличивается раз в восемьсот.
Есть по телевизору очень возбуждающая реклама про Сев. – зап. ГСМ: будто бы нужно набрать *123 – и можно дальше валяться в кресле-качалке, зевать, потому что Неизвестная Субстанция уже всё за тебя сделала.
Например съездила хуй-знает-куда и заплатила хозяину квартиры за следующий месяц, да еще вспомнила при этом оба блядских шифра на ебаных дверях его пидорастического подъезда.
Вчера мне дали Огромную Сумму Денег.
Я испугался, что тут же воображу себя Очень Богатым, найму цыган с Медведем и пойду на Невский разбрасывать десятирублевки
под «к нам приехал-к нам приехал».Поэтому немедленно отдал сто баксов долга, еще сто наоборот дал в долг и опять стал бедный и счастливый.
Давно-давно у одного моего приятеля жила сбрендившая бабка. Бабка-Анютка, как она сама представлялась, царствие ей небесное, я сам с полотенцем на рукаве опускал ее в землю, за что мне поднесли Стопочку.
Бабка-Анютка, пока была живая, обязательно задавала всем входящим и выходящим три и только три Самых Главных Вопроса:
Вас, мОлодец (барышня) как зовут?
А Вы далёко живете?
Папа-мама есть?
Все три вопроса она задавала подряд, ответов не слушала.
Видимо, бабка, даром что сбрендившая, просто глумилась над всеобщей идиотской привычкой задавать ненужные вопросы.
Вопросов вообще никому никаких задавать нельзя. Я даже думаю, что надо выковырнуть отверткой кнопку с вопросительным знаком из клавиатуры. Вот прямо сейчас и выковырну.
На работе не дают курить. Не дают курить на работе. Вырывают изо рта сигареты, топчут, потом берут за уши и об колено, не будешь курить, не будешь! и носом в пепельницу: вкусно? нет? а нам вкусно твой дым нюхать, а? отвечай!
Больше никогда не пойду на работу, никогда.
Пошел курить на улицу, зачитался объявлением про то, что нужно сбросить вес и подготовиться к менопаузе.
Блядь, менопауза, чем себя занять, когда наступит менопауза. Все нормальные люди давно уже про это задумались, и про менопаузу, и про пенсию. Меня тоже спрашивают: а у тебя трудовая книжка хоть есть? Да, отвечаю, вроде где-то есть, там последняя запись от девяносто третьего года: ув. п.с.ж. из сш № 18 ст. 32 КЗоТ РК.
КАК?! – спрашивают с ужасом. – А Пенсия?
Пенсия, прекрасная Пенсия, окошко на почте, я, злобный старик в пальто, из пальто вата, колочу клюкой не в меру прытких старух, которые лезут без очереди.
Надо готовиться, готовиться надо, а курить не надо, курить Вредно, от капли никотина умирает блядь Лошадь.
Когда меня восьми месяцев от роду отдали в круглосуточную ясельную группу и посадили в койку с веревочной решеткой и двадцать лет подряд обоссаной холодной клеенкой, я сразу же насрал им в колготки специально жидкого говна, а потом перетер беззубыми деснами веревку, дополз до кухни и обварился там кипятком нахуй, чтобы уволили блядских нянечек, которые, суки, полоскали меня под холодным краном, чтобы знали, проститутки, что за все в этой жизни надо однажды заплатить, за каждую блядь слезинку младенца, то есть меня.
В средней группе я целовался с девочкой, больной свинкой, Воспитательница сказала, чтобы к ней никто не подходил, а я ее любил, ее звали Таня, она была толстая, а потом оплевал всех лучших друзей – и Вову Дудника, и Павлика Толстого, и Кайрата Жолдасбекова, потому что они не поверили, что я плюну, и они все тоже заболели свинкой, и вся группа заболела, и я заболел, и морды у всех потрескались на две недели нахуй.
Еще я их научил играть в игру На Кого Бог Пошлет, когда надо бросать в воздух совки, заводные машины и железные кубики, а голову руками закрывать нельзя, кто закрывает, тот Ссыкун, надо стоять и ждать, кому что по затылку ебнется. Меня этой игре другой друг научил, не из нашего детсада. Он был Хулиган, мы с ним собирали Карбит и подкладывали под казахские дома.