Я (не) продаюсь

*****

* * *

Почему тишина звенит так, будто кто-то только что разбил окно, и режущие осколки разлетелись ледяными иглами по всей спальне. Тигран пару раз моргает, сбрасывая оцепенение.

– В смысле, блядь?

Молчу. Он уже итак всё понял, нечего уточнять. Умом я осознаю, что ничего Тигран мне не сделает. Он вообще ни разу ничего мне такого не делал, но подсознание буквально вопит об угрозе, и я начинаю трястись. Вижу, как мужчина медленно встаёт с кровати, сверля меня тяжелым взглядом.

– И давно ты так решила, интересно?- кривится в какой-то болезненной ухмылке. Делает шаг ко мне.

Я растерянно пожимаю плечами, чуть отступив. Чувствую, что напоминать про яхту и рассказывать про разговор с Рамилем, сейчас будет лишним. Да и не только в этом дело. Даже совсем не в этом.

– Просто не смогу я, Тигран. Не для меня это...понимаешь?

– Не понимаю,- отрезает резко,- Что не для тебя? Я не для тебя?

Заводится. Я прямо чувствую, как от него разгорающимся гневом печет.

– Отношения такие не для меня...- я наоборот почти шепчу. Стараюсь говорить спокойно, ровно. Не давая повода зацепиться за тон.

– И какие же у нас НЕ ТАКИЕ отношения?- Тигран уже вплотную подошел, навис чёрной тенью, - Чего тебе вдруг не хватать стало, а? Ходила две недели довольная, всё вроде устраивало, ластилась как кошка...Или это игра была? Ты притворялась всё это время, что ли? Из-за денег этих чёртовых?

– Нет! Ну как бы я смогла?!
– у меня даже челюсть отвисает. Вот это выводы. И как только додумался.

– Не знаю, как смогла,- рычит он тихо,- Наверно так же, как сейчас от меня отказываешься. ЛЕГКО.

– Да что ты несёшь!- выпаливаю, всё-таки не сдержавшись,- Да я просто любовницей быть не хочу! Не хочу, ясно?

– А кем хочешь? Вообще никем? Или женой?
– интересуется Тигран, вопросительно вскидывая бровь.

Я мучительно краснею, искусывая нижнюю губу. На это просто нереально ответить вот так, когда на тебя исподлобья смотрят. Зло, еле сдерживаясь. Во рту пересохло, только жаркое постыдное смущение шумит в ушах.

– Ну что молчишь, а, Татлим?- и впервые его "Татлим" звучит с такой издёвкой,- Получается, я тебе либо совсем на хрен не сдался. Либо сдался только со статусом в придачу. А может и просто только статус можно оставить, деньги, да? Ведь действительно хотела бы со мной быть, так по- другому бы зашла, помягче... Побоялась бы...

Губы Тиграна презрительно кривятся, бушующий гнев в глазах сменяется стылым безразличием.

– ...терять,- тихо договаривает, отворачиваясь. Устало трёт переносицу.

– Я тебя понял, ладно. Что теперь... Собирайся, в общем.

– Не понял, - лепечу дрожащими губами, но дверь за ним уже закрывается.

А через минуту хлопает и входная.

40.

Меня распирает злость, почти ярость. Нет, ну это надо же - так вывернуть всё! Выходит, это я ещё и во всём виновата, а он вроде как белый и пушистый. Смотрите, обидели зайку.

Бесит!

Кидаю очередное платье в чемодан. Ненавижу! Даже не выслушал. Наорал и пошёл. Тоже мне!Сдергиваю кофту с вешалки. Это же надо, какие мы ранимые оказались, кто бы мог подумать! Сгребаю с полки нижнее белье. Чемодан уже грозит не закрыться. Мда...Приезжала с полупустым...Как теперь? Прыгать на нём что ли?Оставлять вещи тут? Подумает, что ещё специально...Выёживаюсь...

Накатывает бессилие, и я оседаю на кровать, держа в руках тот самый комплект из примерочной.

Провожу пальцами по витиеватому кружеву, устремляю затуманенный взгляд на распахнутый зев чемодана, из которого поверженными искромсанными соперниками торчат разноцветные тряпки. Глаза начинает ожидаемо щипать подступающей солёной влагой. Ну какая мне уже разница, что он там думает. Никакой, верно? Если ему так проще, пусть буду я плохая, мне не жалко. Пусть.

Чёёёрт. Прорывает.

Никогда не ревела в трусы. Утыкаюсь носом в кружево, моментально становящееся мокрым. Паника, что я сделала что-то не так, всё испортила, накрывает с головой. Ну ведь не было другого выхода...Не было. Я не видела. И сейчас не вижу. Только больно как. Сердечную мышцу в узел скручивает, словно её в кулаке сжимают. Даже не вздохнуть, одни надрывные всхлипы вылетают в такт подрагивающим плечам. Растягиваюсь на кровати, так и не закончив собираться. Обрывочные воспоминая начинают потихоньку сводить с ума,тоской выедая сознание. А мы ведь даже ещё не расстались до конца. Ещё не возвратились домой. Как я переживу полёт? Может он не полетит со мной? Не смогу ещё восемь часов рядом сидеть и делать вид, что всё в порядке. Просто не смогу. Хоть бы он билет свой сдал, или меня в эконом отсадил. Не знаю. Сделал что-нибудь. И сейчас хорошо, что ушёл. Хоть пореветь можно. Всласть.

Подскакиваю на кровати, когда в комнате уже царит кромешная тьма. Щурюсь, пытаясь хоть что-то разглядеть. С трудом поворачиваю чугунную голову. Кожу лица стягивает от засохших слёз, но мне намного легче. Опустошение и безразличное спокойствие- вот, что я ощущаю сейчас. После истерики внутри волнительно легко. Словно анестезия. Прислушиваюсь, но не улавливаю никаких звуков, кроме собственного дыхания. Он вернулся уже? У себя? Ночь на дворе... Неважно. Точно проверять не пойду. Надо вещи дособирать. Оставлять ничего не буду. Это будет просто некрасиво выглядеть. Лишний вызов, а ссориться я не хочу. Вообще ничего хочу. Раньше вот поговорить хотела нормально, расстаться по-человечески, но если ему так проще, пусть.

Достаю сваленные кучей вещи из чемодана и ,уже как надо сворачивая, перекладываю. Всё в полутьме. Не хочу внимание привлекать, да и всё равно уже глаза привыкли...Ну вот, и всё влезло. Надо было просто аккуратней быть...Мягче... Эта мысль неожиданно больно задевает только-только успокоившуюся нервную систему, рвёт в клочья шаткое равновесие. Опять плачу. И снова сама не замечаю, как погружаюсь в тяжелую вязкую дремоту.

* * *

– Анна, вставай,- ледяной баритон мурашками рассыпается по коже.

С трудом приоткрываю опухшие веки и сразу натыкаюсь на колючий непроницаемый взгляд.

– А сколько сейчас?- хрипло спрашиваю, торопясь спрятать лицо в подушку. Боже, надеюсь, я не сильно зареванная. Как неловко. Хотя, Тиграну похоже вообще всё равно. И сам словно с картинки в противовес мне, заспанной и заплаканной. С влажными ещё после душа волосами, идеально ухоженной щетиной, в белоснежной сорочке, темно-синем галстуке и облаке терпкого грейпфрутового парфюма.

– Шесть. В аэропорт пора. У тебя пятнадцать минут. Кофе в самолёте попьёшь.

Он кидает нетерпеливый взгляд на наручные часы, подхватывает мой чемодан.

– Здесь всё?
– вопросительно изгибает бровь и сразу отворачивается, будто ему неприятно на меня смотреть. Не дожидаясь ответа, идет с чемоданом к двери.

– На парковке жду,- доносится уже с порога.

Я медленно спускаю ноги на пол. Ну вот. Словно и не было ничего. Мираж.

На самолёт мы чудом не опоздали, хотя никаких пробок не было. Забежали в здание аэропорта, когда наши имена уже раздавались в динамиках громкоговорителя, требуя пройти на посадку. У меня закралась мысль, что Тигран специально не разбудил меня раньше. Чтобы не пришлось лишние пару минут сидеть вместе в зале ожидания. Стена между нами не просто четко ощущалась, она давила на меня многотонной бетонной плитой. Каждое НЕприкосновение кололо ледяной обидой. Я даже не замечала раньше, какой у нас был тесный тактильный контакт. Но вот он пропускает меня в лифт и не кладет руку на поясницу. И это ощущается словно ледяной ожог. Какая-то фантомная боль. Он ведь всегда так делал. Я привыкла... Открыл дверь машины- не подал руку. Снова ожог, меня передёргивает. Едем по шоссе, и левое колено нестерпимо печёт, потому что там тоже должны периодически оказываться его пальцы. И на плече, и на локте. Это невыносимо. Кожа зудит, и я невольно постоянно трогаю себя сама. Обхватываю руками, перебираю край юбки, заправляю волосы за ухо. Суетливость, которую я не в силах побороть. Иногда я чувствую его быстрый взгляд, проходящийся по мне раскаленным мазком. Именно чувствую, так как сразу становится нечем дышать, и напряжение в воздухе уплотняется настолько, что кажется, я могу его потрогать. Незаконченный разговор висит между нами огромным жирным уродливым пятном. Но все его упорно игнорируют.