Я не верю в анархию (Сборник статей)
Шрифт:
Да только Егор не дурак, и Фромма "тоже читал". Скорее уж некрофобия — страх перед смертной жизнью: "Сотни лет сугробов, лазаретов, питекантропов/ Стихов, медикаментов, хлеба, зрелищ, обязательных/ лечебных подземельных процедур для всех кривых/ горбатых…/ Вечная весна в одиночной камере/ Воробьиная/ Кромешная/ Пронзительная/ Хищная/ Отчаянная стая голосит во мне" ("Вечная Весна").
Верно, у Летова музыка отдает землей. Песня «Туман» (из старинного черно-белого фильма "Хроника пикирующего бомбардировщика") в исполнении Егора настолько вязкой получилась, и тяжелой, и мокрой, как будто ее поют не отважные летчики, а ожившие меpтвецы….
Но вот отсюда-то и героизм. Очень даже хорошо
В отношении заядлого кощунника Егора, вот парадокс, кажется кощунственным говорить о каких-то «хитах», и тем не менее: уже цитировавшиеся "Вечная Весна", "Семь Шагов За Горизонт", "Евангелие От Егора" — и, конечно, первая песня альбома, та самая, закрытая для цитирования «Свобода». Записывались не в одиночку — постоянным компаньоном Егора выступает Константин Рябинов, в отдельных песнях помогают Анна Волкова, Игорь Жевтун, Александр Рожков. Хоть и подлейблом "Золотой Долины", а выпущен компакт в Австрии и оформление имеет (не говоря уж о необычной форме) под стать названию проекта. Правда, звук грязный — но так и должно быть.
Из немногочисленных отечественных рокеров, имеющих собственную обстоятельную философию и эстетическую программу (собственную, а не скомпонованную из чужих! — поэтому в число таковых не входят например, все питерские рок-музыканты, за исключением разве что Федора Чистякова), Егор Летов — самый безрадостный, безжалостный и последовательный…
Андрей АГАФОНОВ.
1992 г., "Субботняя Газета", Курган.
НОВОСТИ BSA
Фирма продолжает воплощать в жизнь свою программу по сохранению культуры андеграунда советского и постсоветского периодов. На конец февраля намечен выпуск четырех двойных дисков ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ. Вряд ли стоит объяснять, кто такой Егор Летов и какова его роль в российской музыке, поэтому перейдем сразу к альбомам.
Война — это 28 песен в концертном исполнении, отобранные из того материала, что был напет во время выступления в 1987–1990 гг. Многие из них никогда не перезаписывались в студии и существуют только в концертном варианте ("Товарищ Горбачев", "Скоро Настанет Совсем" и др.).
Записанный в 1989 году, альбом Русское Поле Экспериментов до сих пор остается непревзойденной вершиной в творчестве культового музыканта из Омска. Подготовленный к изданию «двойник» является расширенным вариантом альбома, имевшего хождение на рубеже девяностых годов на магнитоносителях, поскольку сюда включен ряд песен из Армагеддон Попс и Красного Альбома. Однако альбом все равно считается номерным, поскольку был сведен самим автором (при участии К. Рябинова, более известного как Кузя Уо) в июле 1992 года.
В альбом Все Идет По Плану включены 68 композиций, записанных в разные периоды творчества Гр0б'а, начиная с 1985 года.
Четвертый диск представляет из себя концертную антологию продолжительностью в два с половиной часа. Он вобрал в себя лучшие записи сольных выступлений Егора. Диск называется Музыка Весны.
Егор Летов выступил в качестве продюсера альбома Домой! Янки Дягилевой, певицы, которая успела всего за несколько лет стать культовой фигурой русского поэтического рока. Внешне она напоминала Дженис Джоплин, балладными распевами — Джоан Баэз, фольклорными интонациями — Боба Дилана. Ее можно сравнить со многими, но лучше не сравнивать ни с кем, поскольку самобытность певицы бесспорна. Боб Дилан не смог бы отразить в своем творчестве радость и боль загадочной русской души.
1992 г., газета «Покупатель», Москва.
НАС НАЙДУТ ПО ГРЯЗНОЙ НОТЕ
Егор Летов сегодня считается многими лидером рок-андеграунда. Он — отец-вдохновитель легендарной ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ. Известен крайним экстремизмом (в творчестве). Своей духовной родиной называет 60-е годы, а ГРАЖДАНСКУЮ ОБОРОНУ — по духу группой Вудстока. Самым главным из сделанного, вероятно, считает стих "Когда я умер, не было никого, кто бы это опроверг".
Существуют группы, которые нельзя слушать для развлечения, потому что, как бы они ни подходили к человеку — милостиво или с такой любовью, что хуже ненависти, — но в любом случае он оказывается выброшен за флажки повседневности. Ничтоже сумнящеся, к первым отношу АКВАРИУМ, ко вторым же — ГРАЖДАНСКУЮ ОБОРОНУ.
БГ, несмотря на свою внешнюю доброту (как бы), терпимость к слабостям человеческим — стоит ли продолжать наивное перечисление дальше, — давно находится с той стороны зеркального стекла, а мы — здесь. И даже Кэролл вряд ли в состоянии сделать преграду проходимой: дело не в том, что Гребенщиков этого не хочет — мы этого боимся. "Мне жаль, а могли бы быть люди".
Здесь чудится слабое соприкосновение двух антиподов (внешне) русского рока. Один спел:
"Мы пили эту чистую воду.И мы никогда не станем старше".Другой:
"Земля смердит до самых звезд.Никому не бывать молодым"."Любовь — это все, что мы есть", — путь наиболее привычный. Но есть и иной, зеркально отраженный, — "возненавидеть себя как брата". Наиболее задумчивые могли бы предположить ближайший во времени источник конструкции — "Три версии предательства Иуды" Борхеса. Из них наиболее занятной представляется последняя: "Бог… мог избрать любую судьбу из тех, что плетут сложную сеть истории, он мог стать Александром, или Пифагором, или Рюриком, или Иисусом, он избрал самую презренную судьбу: он стал Иудой". Вот и Егор Летов во многом пишет как бы "от противного": от ненависти, от жестокости, от натурализма.
"Любовь, по-моему, вообще — вешъ весьма страшноватая. В обычном понимании. Все настоящее — вообще страшновато… Мне все говорят — у мебя, мол, одна чернуха, мракобесие, деплессняк… Это еще раз говорит о том, что ни хрена никто не петрит! Я вот совершенно трезво и искренне сейчас говорю: все мои песни (или почти все) — именно о любви, свете и радости" (Егор Летов в интервью рок-журналу "Контр Культура"). Я бы осмелился предположить религиозные корни его музыки. Вера — вообще вещь опаснейшая. "Лишь когда вы все отречетесь от меня, я вернусь к вам" — это Заратустра у Ницше. А еще говорят, что Всевышнему гораздо больше по душе одинокие богохульники, нежели толпы слащавых льстецов.
"Кто покинет явь помойной ямы ради снов?Ради горстки безрассудства кто продаст отчизну?Кто сдохнет первым?"Недоуменное молчание было ему ответом наверное, ждали личного примера. Разве не достаточно было уже двух смертей — одной на кресте под палящим солнцем, другой — в темноте ночи с удавкой на шее. Один осмелился принять на себя будущее поклонение толпы, другой согласился с вечными поношениями. Но -
"Иуда будет в раю.Иуда будет со мной".