Я не землянин

— Заложники, — пробормотал он. — Возможно, позже придут ещё земляне.

Тогда Теппер понял. Силы фелши могли справиться с несколькими десятками человек. Но они видимо были осведомлены о земном оружии и о том, что оно может сделать. Поскольку у них были дети, против них нельзя было использовать дальнобойное оружие.

Он выбежал из хижины и помчался по улицам к большому зданию, уже виденному им, по форме невероятно напоминавшему огромную каменную снежинку.

Оно находилось ближе к месту сражения. Прерывистые вспышки освещали стены странных домов. Слышались крики и плачь. Он надеялся, что люди Народов Ветра и Травы оплачивают долг перед ним. Как только они узнают, какие странные вещи с ними происходят, они наверняка сбегут, независимо от их образованности. Пройдёт некоторое время, прежде чем фелши будут стёрты с лица земли. К несчастью.

Перед ним возвышался храм. Он не заметил внутри ни света, ни движения. Он вошёл в первую попавшуюся дверь, двигаясь безрассудно, но готовый стрелять во всё, что увидит. Всё, что он увидел, была темнота, прерываемая вспышками от выстрелов снаружи. Там был длинный коридор, а затем огромное центральное пространство, в котором не было ничего, кроме теней и какого-то квадратного сооружения посередине.

Он крикнул:

— Нэнси! Ларри! — голосом, полным дикого отчаяния.

И они ответили.

Он побежал к большому тёмному квадрату. Он был восьми футов высотой, и их голоса, казалось, доносились изнутри. Он обежал его со всех сторон и не смог найти входа, а потом понял, что Нэнси кричит: «Наверх, наверх!» Он подпрыгнул и подтянулся, цепляясь за верхнюю часть стены. Квадрат представлял собой каменный загон, открытый сверху, и он не сомневался, что фелши разумами мгновенно соорудили его для содержания своих маленьких заложников.

— Дядя Джек, — всхлипнула находящаяся внизу Нэнси. — О, пожалуйста, дядя Джек!

Он спрыгнул вниз и по одному поднял их на верх стены, а затем взобрался сам и спустил их с другой стороны.

— Теперь, — сказал он, — если мы будем бежать изо всех сил, у нас может появиться шанс. Если мы сможем выбраться из деревни, пока ещё продолжается бой, до того, как фелши начнут возвращаться...

И до того, как они обратят на нас внимание.

Он повёл детей к двери и вывел на улицу. Они побежали. И Теппер вспомнил, как он бежал раньше, точно так же, с тяжёлым Ларри на руках, а тонкие ножки Нэнси едва поспевали за ним, и он подумал: «Если они снова заберут их у меня, я убью их всех перед смертью, что бы они ни делали».

Они добрались до окраины деревни и, оставив её позади, побежали, петляя между деревьями, по дну каньона: Теппер обошёл поле боя, чтобы, когда он доберётся до края стены каньона, если доберётся, то оказаться подальше от того места, где он убил дозорного и затеял всё это. Звуки боя стали отрывистыми, выстрелы раздавались редко и с большим промежутком. Он взобрался по склону, тяжело дыша и цепляясь за траву, и, наконец, перевалился через край, таща Нэнси за собой.

В зарослях колючки, не более чем в двадцати футах от него, раздался треск и глухие удары. Кто-то закричал. Это был дикий вопль боли и ужаса. Теппер резко обернулся. Один за другим трое людей из Народа Ветра упали с неба в кусты, куда их сбросили фелши. Один из них, должно быть, умер мгновенно, но двое других были только ранены, и одним из них был Вурлл.

Вурлл выронил винтовку, но у него всё ещё был длинный нож. Он увидел Теппера, и страх на его лице сменился яростью и ненавистью, и он бросился вперёд. И Теппер подумал: Сандихир мёртв, а Вурлл жив, сукины дети добьются своего, но не в этот раз! Он выстрелил.

Он не промахнулся. И теперь путь был свободен. Фелши какое-то время будут заняты с воинами — достаточно долго, как он надеялся, для человека с длинными ногами и твёрдой решимостью убраться из их земель.

Он отправился в пустоши с двумя детьми, и никто их не остановил…

* * *

Несколько дней спустя, в Терраополисе, он стоял у барьерного ограждения и смотрел, как огромный серебристый корабль взмывает в небо, унося молодёжь — будущее семьи Теппер — на Землю, в безопасное место.

Возможно, мне следовало отправиться с ними, подумал Теппер. Но что хорошего я мог бы им дать… как смог бы создать для них дом? Мой дом здесь, и, клянусь Богом, я собираюсь остаться и бороться за него. И за себя, и за них.

Он был не единственным. Были и другие, в первом, втором, третьем поколении, которые не хотели, чтобы их, как овец, сгоняли со своей земли. Они уже формировали территориальную армию, набирали людей и были полны решимости сражаться до конца.

И, чёрт возьми, почему бы и нет? Он знал, что за крики раздадутся на Земле, на старых обжитых планетах, где все битвы были давно забыты. Они будут плакать, признаваясь в любви и восхищаясь благородными таринцами, хотевшими только мирного самоопределения и ущемлёнными в правах жадными землянами, укравшими их хлебные поля.

Ладно, подумал Теппер, чёрт с ними. Я не землянин, только не я! Я человек, и я постараюсь быть порядочным человеком, где бы я ни был. И Сандихир не был таринцем. Он тоже был человеком, и лучшим из многих. Пора сентиментальным людям перестать говорить о «туземцах» так, словно в них есть что-то священное. Пора им задаться вопросом, ведут ли себя люди как люди или как ублюдки. Потому что такие ублюдки, как Стрэнн и Мохин, заплатят за свои действия, даже если они будут туземцами хоть двадцать раз. И здесь снова воцарится мир.

«Возможно, — подумал он, — если я с моей винтовкой и другие, подобные мне, продержимся, молодые Тепперы когда-нибудь смогут вернуться на Старую ферму, в свой родной мир»…