Я переродился бесом в аду и вынужден жрать других демонов чтобы вернуться домой

– Мне нужно идти, – бросил я через плечо, направляясь к выходу из подсобки.

– Куда? Что с тобой? – продолжала допытываться Зои, но я уже не слушал.

Я распахнул кривую дверь и выскочил в переулок. Вонища здесь стояла невыносимая, но сейчас мне было плевать на запахи. Нужно было найти Старьевщика и выяснить, что он, черт возьми, ему нужно.

Иначе я рискую не просто умереть от удушья, но и превратиться в какую-то чернильную кляксу.

Глава 16

Черт бы побрал этого Старьевщика и его чернильную кабалу! Кажется, даже вонь из помойной ямы Лихого Берега не так сильно раздражала, как эта едкая, зудящая боль, расползающаяся по всему телу. Как будто меня заживо татуируют ржавыми иглами, а вместо краски используют вязкую кислоту.

Какого хрена я вообще полез в эту авантюру? Да, души были нужны как воздух, чтобы расквитаться с долгом. Но отдать частичку себя, даже такую ничтожную, задолжав… Это как продать душу дьяволу за просроченный бургер. Ирония, блин.

Я плелся по переулкам, стараясь не обращать внимания на косые взгляды проходящих мимо бесов. Они, наверное, чувствовали мою слабость, как шакалы чуют запах крови. Но мне было плевать. Сейчас у меня была одна цель – добраться до этого чертового Трясинного Дна и вытрясти из Старьевщика всю его гнилую душу.

И вот она, эта проклятая арка, словно портал в преисподнюю внутри преисподней. Вокруг все так же клубится мерзкий туман, словно кто-то вылил в эту дыру тонну протухшей слизи. А на страже… Ну конечно, кто же еще? Болотный Дозорный, эта жирная, одноглазая жаба, как всегда на своем посту.

– Плата, – прорычал он, даже не взглянув в мою сторону. Его голос звучал, как будто кто-то пытается выдрать гвозди из гроба. – Память отдать. Навык заблокировать. Силу показать. Душу дать. Выбирай!

Я скривился, как будто меня заставили выпить стакан мочи гниющего. Да что ж такое, я тут, блин, чуть коньки не отбрасываю из-за этой чертовой печати, а он опять со своими приколами. Ну нихрена, сейчас я ему покажу силу.

– Слушай, увалень, – огрызнулся я, стараясь сдержать ярость, – я тут, между прочим, спешу. И если ты сейчас же не пропустишь меня, я тебе эту твою единственную глазюку в задницу засуну.

Дозорный, кажется, даже не понял, что я сказал. Просто уставился на меня своим огромным глазом, как баран на новые ворота. Видимо, у него там внутри вместо мозга плещется болотная жижа.

Я вздохнул. Ладно, нет времени на препирательства. Боль в руке становилась невыносимой. Чувствую, скоро у меня там все просто отвалится.

– Ладно, черт с тобой, – процедил я сквозь зубы. – Получай свою подачку. Только быстрее.

Я со всей силы выдохнул в его сторону часть своих душ. Не знаю, сколько там отвалилось, но я почувствовал, как меня немного покачнуло. Система тут же выдала сообщение:

"– Душа отдана. Остаток: 251 душа."

Не так плохо..

– Доволен? – прорычал я Дозорному.

Тот хмыкнул и отвернулся. Я не стал ждать приглашения и быстро проскользнул под арку.

Трясинное Дно встретило меня своим привычным коктейлем из сырости и безысходности. Туман стал еще гуще и липче, словно меня обмазали клеем. Дома из плоти колыхались вокруг, словно живые, издавая тихие, противные звуки.

Я шел, стараясь не обращать внимания на все эти мерзости. Боль в руке заглушала все остальные чувства. Я проклинал Старьевщика на чем свет стоит. Да чтоб его глисты сожрали, чтоб его самого пустили на удобрение для адских сорняков, чтоб ему…

Впрочем, мои проклятия вряд ли до него долетали. Этот старый хрыч, наверное, сейчас сидит в своей башне и попивает чай из черепов, потешаясь надо мной. Ну ничего, я еще до него доберусь. И тогда он узнает, что такое настоящая боль.

Башня Старьёвщика вырисовывалась в тумане, как мрачный маяк. Высокая, покосившаяся, сделанная из костей и гнили. Словно ее построили из останков неудачников, которые, как и я, попались на удочку этого старого пройдохи.

Я ускорил шаг, стараясь не думать о том, что меня ждет внутри. Ярость, как топливо, подгоняла меня вперед, несмотря на боль и усталость. Я доберусь до Старьевщика. И он ответит за все.

Рывком открыв скрипучую дверь, я ворвался в его обитель. Внутри все было так же, как и в прошлый раз. Хлам, кости, черепа… И он, Старьевщик, сидит за своим столом и перебирает костяные четки, как будто ничего не происходит.

Он поднял на меня свои маленькие, хитрые глазки и усмехнулся.

– А, это ты, бесёнок, собственной персоной. Что-то тревожит?

Во мне закипела ярость. Ну все, сейчас я ему покажу, что случилось. Я был готов наброситься на него прямо сейчас, разорвать его на куски своими когтями. Но я сдержался. Нужно сначала выяснить, как избавиться от этой проклятой печати. А потом уже можно будет и поквитаться.

– Ты, старый хрыч, – прорычал я, стараясь говорить как можно спокойнее, – какого хрена ты со мной сделал?

Старьевщик продолжал улыбаться, словно издеваясь надо мной.

– Я с тобой ничего не делал, бес. Ты сам согласился на условия сделки.

– Да, но ты не сказал, что эта хрень начнет меня душить! – заорал я, потеряв остатки самообладания. – Что это за печать такая и как от нее избавиться?

Боль пульсировала в кисти, отдаваясь в висках, напоминая о моем долге и о моей уязвимости. Нужно было что-то делать, и как можно скорее. Я сжал кулаки, стараясь сдерживать ярость. Сейчас не время для глупых поступков. Нужно было думать головой, а не когтями.

Старьевщик, безусловно, знал, что делает. Он, как опытный игрок, проверял меня на прочность, испытывая мое терпение и мою готовность подчиниться. Но я не собирался сдаваться. Я был готов играть по его правилам, но только до тех пор, пока это было в моих интересах. А потом… Потом я покажу этому старому пердуну, что такое настоящая игра.

Старьевщик, казалось, наслаждался моей агонией. Он продолжал перебирать свои костяные четки, словно молясь своему богу хлама и гнили. Его маленькие, хитрые глазки поблескивали в полумраке, а на губах играла мерзкая улыбка. Он был похож на крысу, роющуюся в помойке, – такой же мерзкий и опасный.

– Дай-ка подумать… – протянул он, словно делая мне одолжение. – Что же ты можешь мне предложить взамен? Что-то, что действительно меня заинтересует…

Он снова опрокинул свои кости, словно гадая на них мою судьбу. Кости застучали по деревянному столу, издавая тихий, противный звук. Мне казалось, что эти кости – останки тех, кто так же, как и я, попался в его сети и не смог выбраться.

– Рубин? – произнес он, покосившись на меня. – Нет, слишком мал… Ему еще нужно напитаться силой, чтобы стать по-настоящему ценным.