Я – первый

Мы уселись за стол под виноградником. Свежий сильный запах созревающих плодов разбудил и без того хороший аппетит, который я наработал за полдня тяжелого физического труда.

– Давай носки сними, хозяйка выстирает.

– Нет, не надо! – Я натурально изобразил испуг и смущение, хотя знал об этом чеченском обычае. – Ты что, Идрис?!

Чеченец не стал настаивать, скорей всего, потому, что я не был его дорогим и желанным гостем. Он был на работе. Я, впрочем, тоже.

Появившаяся хозяйка быстро расстелила скатерть и принялась накрывать на стол.

– Ну как тебе у нас, Сергей? Нравится? – неискренне улыбнулся напарник и налил водки. Он старался заполнить паузу. На столе я увидел три тарелки. Женщина с нами садиться не будет, у чеченцев так не принято, значит, придет еще кто-то.

Тот, который и будет меня вербовать. А Идрис свое дело уже сделал.

– Жарко у вас здесь, – пожал плечами я. Не буду же я говорить, что мне не нравится Чечня. Ни климат, ни местность, ни люди.

– Ну да, все-таки юг России… – проговорил хозяин дома. – Ну, давай за…

Договорить он не успел. Громко звякнула упавшая щеколда, и порог перешагнул еще один человек. Он закрыл калитку, обернулся, внимательным взглядом окинул нас и, видимо, остался доволен.

– Гостей принимаешь, хозяин? – весело крикнул пришедший и прошагал к столу, держа обеими руками большой пластиковый пакет.

– Кого я вижу, Успа! Какие люди и без охраны! – обрадовался Идрис, здороваясь по-чеченски с гостем. На сей раз его радость была не наиграна. Он действительно был рад видеть этого Успу и передать ему инициативу всего дальнейшего разговора.

Я натянул нейтральную улыбку на лицо и вежливо ждал, пока содержимое пакета не окажется на столе. Гость водрузил в центр огромную – литра полтора или два, не меньше – бутылку «Абсолюта» (я вздохнул), вытащил еще несколько свертков и отдал пакет хозяйке. Затем неторопливо уселся и первый раз взглянул мне в глаза. Я улыбнулся в ответ.

Они уже совершили ошибку. Если я еще и колебался, то теперь последние сомнения исчезли. Чеченцы говорили между собой на русском. А это значит, что Успа знал, что я русский.

– Вот, знакомься, это Сергей, работает со мной… – проговорил Идрис.

– Меня Успа зовут, – сообщил с улыбкой гость и пожал мне руку, – для вас наши имена немного непривычно звучат, так что можешь называть меня Николаем, или Колей. Я привык уже, да и тебе удобней будет.

Мне было все равно. Коля так Коля…

Это был обычный кавказский мужчина, лысоватый, плотный, черноглазый, в свежей рубашке, с наметившимся животиком и с короткими, начавшими уже седеть усами. Он чувствовал себя вполне непринужденно, шутил, громко говорил, но все-таки несколько раз я уловил его напряженный взгляд, которым он рассматривал меня, пытаясь определить, как и на чем построить сегодняшнюю вербовку. Мне даже стало слегка жалко его. Ведь из-за ерунды переживает человек. Если б я ему мог сказать, чтобы он не волновался, что я заранее согласен на все его предложения, то выпитая им водка пошла бы ему намного легче.

А потом началось празднование именин. Коля отлично вел стол. Сначала мы выпили за встречу, потом за родителей, а потом за виновника торжества (Идрис был уже слегка поддатый, поэтому забылся и сначала недоуменно взглянул, когда Коля от души поздравил его с днем рождения), затем пили за Россию, за Чеченскую Республику (но почему-то не в составе федерации), за взаимопонимание и за все хорошее.

Закуски на столе хватало, и я старался налегать на мясо и бульон. Какие именно продукты замедляют проникновение алкоголя в кровь, я не знал, поэтому ел много и все подряд.

– Вот кушай, обязательно попробуй! – подвинул мне две глубокие тарелки Идрис. – Это наше национальное блюдо!

Я равнодушно взглянул на кругляши из теста, похожие на маленькие мячики для пинг-понга, только темного цвета.

– Макаешь в чесночный соус и вперед! – проговорил Коля и показал мне, как надо их есть.

– Очень полезно! Галушки сделаны из кукурузной муки и очень хороши для желудка!

Я попробовал и удовлетворенно кивнул:

– Вкусно…

– Сейчас еще принесут! – обрадовался Идрис и обернулся, собираясь позвать жену.

– Не надо! Не надо… – испугался я. – Я вот мясо поем. Соскучился по нему, – добавил я, чтобы не обижать чеченцев. Галушки были пресными, а соус очень острым и жгучим. Мне не понравилось.

– Так ты из Нижнего Новгорода, Сергей? – спросил меня вполне непринужденно Коля, когда мы сделали перерыв и задымили сигаретами.

Я кивнул и с удовольствием затянулся его «Парламентом». По вкусу чувствовалось, что это не подделка.

– Вот там у вас самолет на постаменте стоит, я только улицу не помню.

– Стоит… – умиротворенно согласился я, откинувшись на стуле и пуская дым в виноградные листья.

– А что там за легенда с ним связана, ты не знаешь? – спросил естественно, насколько это было возможно, Коля и потянулся к пепельнице.

«Примитивно и топорно работает, сволочь, – абсолютно трезво подумал я, – Но это от того, что у него времени нет. Скорей всего, прямо сегодня и задание последует…»

Но все-таки такая простая проверка сразу же определит, действительно ли я из Нижнего… Хоть и элементарно, зато очень надежно. Я мысленно, от души похвалил себя и сам скромно потупился. Не зря при подготовке легенды я старался максимально придерживаться своей реальной биографии. Хотя мне и предлагали выбрать Москву местом постоянного проживания, мотивируя это тем, что всегда легко сослаться на то, что всю Москву хорошо знает только Лужков.

– Ну это все знают… – я пьяно усмехнулся, оглянулся на дом – не слышит ли хозяйка – и, приблизив голову к чеченцам, начал говорить вполголоса: – Перед свадьбой жених с невестой приезжают к этому самолету. Ну как традиция, что ли… Самолет на постаменте укреплен и только одним хвостом в бетон упирается.

Я опять оглянулся и докончил уже шепотом:

– И люди говорят, что если к этому памятнику действительно девочку привезут, то самолет сразу же взлетит!

Идрис закхекал, согнулся и поперхнулся в кашле. Я тоже довольно улыбнулся. Не смеялся только Коля. Он с удовлетворением кивнул, как будто я сдал трудный экзамен.

– Давайте выпьем! – выдал он свежую мысль и снова наполнил стопки. – У нас на Кавказе не положено без тоста пить, поэтому говори, Сергей!

Я произнес прочувствованную речь и, слегка кривя душой (никто этого не заметил, надеюсь), пожелал Идрису долгих лет и всего самого-самого, того, чего он сам себе желает.

Мы выпили, я крепко обнял «именинника» и про себя попросил бога не выполнять эти пожелания. Затем Коля налил опять, и мы выпили за то, чтобы быстрее кончилась эта война, за мир, и чтобы этим идиотам, Грачеву и Ельцину, стало пусто. Здесь я впервые был искренен и солидарен с чеченцами.