Я плету твою судьбу

— У меня всё готово, можно проверять.

— Что проверять? — Кровь отхлынула от лица, когда я поняла, что мы сюда всё-таки не испытывать моё терпение пришли.

И что слова Войнота о тотальной проверке трупов не были пустой попыткой меня напугать.

— Тела, естественно, милочка. Не подснежники же считать! — выдала судмедэксперт.

Кэй, не говоря ни слова, подхватил папки с делами и прошёл мимо меня. Остановился лишь в коридоре, и, одарив взглядом «Ты что, тупая?», дёрнул холёным подбородком вслед ушедшей сотруднице.

— Да иду я, не обязательно так смотреть! — Злость, в который раз за этот день, одолела меня.

Причём непонятно, на кого больше: на несносного следователя или на себя. Потому что терялась рядом с ним и никак не могла заставить его плясать под мою дудку.

А я к такому не привыкла. За семь лет относительной свободы от контроля браслетов для меня стала нормой повальная услужливость окружающих людей. И возвращаться к прежней жизни, когда приходилось в буквальном смысле считать каждый магкрит и лебезить перед любым работодателем, я была не намерена. Ну уж нет! Никакой высокородный выскочка не разрушит то, что я так бережно выстраивала.

— Знаешь, не люблю, когда меня препарируют взглядом. От этого между лопаток чешется, — как бы между прочим заметил идущий впереди следователь. — В твоих интересах перестать желать мне смерти. Я единственный, кто может обеспечить тебе свободу. Конечно, сразу после завершения дела.

— Да какого дела-то? — скрыв раздражение за надменной холодностью, поинтересовалась я.

— Вот этого. — Кэй распахнул дверь секционной, и передо мной открылся вид на два десятка столов.

На каждом из них лежало тело, укрытое куполом стазиса. Он, конечно, не позволял трупам разлагаться, но всё равно вид у тех был кошмарный.

К горлу подкатил комок желчи, и я, прикрыв рот ладонью в бархатной перчатке, отвернулась. Хотя это было бессмысленно. Такую картину очень сложно стереть из памяти.

— Смотрите, кто это у нас такой нежный? — хмыкнул Кэй и шагнул внутрь. — Хотя, вижу, ты уже покрепче стала. Прошлый раз тебя вырвало.

— Не напоминай, — сдавленно ответила я, всё так же прижимая ладонь ко рту. — Мне что, их всех проверять?

— Да, надо выявить тех, кто по нашему делу проходит, — с невозмутимым видом кивнул Кэй.

Подозреваю, ему откровенно нравилась моя растерянность.

— Присцилла, сколько у нас всего тел?

— Двадцать три, а если считать с вашей сегодняшней жертвой, то на одну больше, — судмедэксперт откликнулась из другого конца зала, что-то химича с крайним телом. — Мне снимать стазис?

— Нет, — резко ответил Кэй.

И я впервые за это время усмехнулась: не такой уж ты непробиваемый, господин следователь.

— Наш эксперт может работать и при стабилизирующих чарах. Я верно говорю, Таис?

— Ага, только ты одного не учёл. — Я с ехидной улыбкой встряхнула браслетами. — Эти малышки не дадут провернуть мне такой объём работы. У вас же лимит стоит, господин начальник.

Войнот на секунду прищурился, будто бы решая что-то для себя, а потом резко подошёл, дёрнул за руки, отчего я едва не завалилась на него. Недовольно раздувая ноздри, он принялся нажимать руны на хаттантах в одной ему известной последовательности.

— Позволь тебя предупредить, — смотря прямо мне в глаза, проговорил Кэй, и взгляд его не обещал ничего хорошего. — У каждого сотрудника в отделе есть охранный амулет. Сунешься в их судьбу — одним карцером дело не ограничится. Поняла?

Последние слова он злобно процедил, сдёргивая с рук раскрытые браслеты.

— Да у тебя какие-то проблемы с головой, псих! — Я еле сдержалась, чтобы не дать истеричного петуха в голосе. — Я самый обычный человек, а не маньяк какой-то.

Выдернула ладошки из его рук и с наслаждением растёрла запястья.

— Обычные люди не кроят чужие судьбы и не пользуют их в своё удовольствие, Ткач! — Презрение, с которым сейчас на меня смотрел следователь, ясно давало понять: перемирия между нами не будет.

— Да вы у нас ткачененавистник! — я сложила руки на груди и окатила его ледяным взглядом. — Фу, как некрасиво для представителя Высокого рода. Не вы ли должны нести в массы идеи родства, всеобщего равенства и благоденствия для всех и каждого?

Казалось, сам воздух между нами накалился от невидимого противостояния. Да вот только силы обеих сторон были равны. Ни я, ни Кэй не собирались отступать и продолжали сжигать друг друга взглядами.

— Вы бы номер, что ли, сняли, а?

Взрезавший повисшую тишину голос Присциллы показался мне громом среди ясного неба. Я оторопело моргнула и перевела взгляд на женщину, которая закончила свои дела и теперь шла к нам.

— Ну или я могу удалиться на пару минут. Хотя заниматься сексом в секционной — странный вид удовольствия. Но кто я такая, чтобы осуждать чужие пристрастия?

— Прис, опять твои шуточки? — Странно, но, вместо того чтобы отчитать подчинённую, Кэй усмехнулся.

Лишнее доказательство того, что все они тут на голову ушибленные.

— Какие шуточки? Сухая констатация факта. Вы ж ещё чуть-чуть — и кинулись бы друг на друга. — Смуглянка встала за первый стол и посмотрела на нас с самым невинным видом. — Если вы выяснили ваши отношения, будьте добры, приступайте к исследованию. Я и так уже на два часа задержалась. А у меня, между прочим, сегодня дома праздник…

Госпожа Мелроуз продолжила рассказ о сорванном семейном ужине, но я её уже не слушала. Подошла к телу, стараясь не смотреть в лицо мёртвому мужчине. Мне же не нужен зрительный контакт. Да и вообще, была бы моя воля, я просмотрела всех «клиентов» с закрытыми глазами.

Чувствую, после сегодняшней ночи у меня прибавится седых волос.

— Это не наш клиент. — Мне хватило одного беглого прикосновения к угасающим нитям, чтобы понять: мужчина умер своей смертью. — Господин ушёл из жизни в срок. Ничего не менялось. Либо вмешательство было так давно, что я уже не увижу этих плетений.

— В каком смысле не увидишь? — насторожился Кэй, и они вместе с судмедэкспертом повернулись ко мне.

— После смерти полотно обычно сохраняется в течение двух недель, плюс-минус пара дней. Потом нити истончаются, пока совсем не исчезнут. — Я бросила на служак безразличный взгляд.

Ещё никому в жизни мне не приходилось рассказывать о том, как работает мой дар. Именно что дар, хотя весь мир считает его проклятьем, а Ткачей — проклятыми.

И сейчас говорить о нюансах плетений и полотен было как-то не привычно. Крайне дискомфортно. Будто занимаюсь публичным обнажением.