Я плохо помню чудное мгновенье

В марте я, как всегда, навещаю печку. Говорим с ней по часу, порой и дольше… Мы вдвоем (я в тиши зажигаю свечку) - Не встречал еще собеседника тоньше. А потом посидим вместе с ней у речки. Мы с “буржуйкой”, как братья родные, похожи. Если кто-то хочет сказать: “До печки”, Говорит: “До Кушнера”. Одно и то же…

… и уменье в день свой несчастливый неудачу в кулаке зажать. Валерий Краснопольский

Советы поэта

Всем известны грустные моменты Из интимной жизни у мужчин. И не то, чтоб вовсе импотенты, Только вдруг, внезапно, без причин…

Дни бывают очень непохожи, Как и непохожа ночь на ночь. Лезть совсем не следует из кожи, Чтоб себе, несчастному, помочь.

Разрешишь ты главную задачу, Коль не будешь хныкать и дрожать. Постарайся крепко неудачу В кулаке мозолистом зажать.

Уходим, помня о дурных приметах, Теряемся, как блохи на верблюде. Мне повезло. Я родилась поэтом. Как это терпят остальные люди? Ася Анистратенко.

Хочу сказать вам, остальные люди, Пусть никого конкретно не виня, Что я разочарована в верблюде: Он в зоопарке плюнул на меня.

Куда администрация глядела?! Народ-то стерпит. Только я - поэт, Мне повезло. И, видя это дело, Я на верблюда плюнула в ответ.

Я вотру декабрьский воздух в кожу, приучая зрение к сараю…

*

бокс больничный и в мозгу застрянет, мамочкину шляпку сдует ветром, и она летящей шляпкой станет.

*

и в ночи увижу дальнозоркой: медсестра несет пюре в палату… Владимир Гандельсман.

Я пишу бессмысленную ересь, Хоть рифмую что-то для порядка. Я, конечно, серость. Только серость Высшего, разумного порядка.

Из окна больничного покоя На толпу взираю обреченных. Лавры не дают давно покоя Хлебникова с… как его… Крученых.

Все сильнее день, все тише мыши, Шире рот, красивее глазницы. Шляпку мамы сдуло вместе с крышей. Все. Привет. Пишу из психбольницы.

Как хорошо грустить, когда камин. И легкое вино сопит в бокале. Зэев Гуфельд .

Как хорошо лежать, когда диван. Приятно отдыхать, когда качалка. Царевне хорошо, когда Иван, А мыться хорошо, когда мочалка.

Приятно выпивать, когда вино. Картины хороши, когда музеев. Как хорошо смотреть, когда кино. Как хорошо читать, когда не Зэев.

У мужества свои законы, своя особенная честь, у мужества свои резоны и свой природный корень “жесть”. Кацо.

У языка свои законы: В словах обычно корень есть. Кацо, поверьте, все резоны Опять грамматику прочесть. Поэт пусть правила увяжет, И там уж - с рифмами на плац! А то случаем кто-то скажет: “В “Кацо” природный корень - “кац”.

Я перекрашиваю стены Из розового в голубой - Невидимые перемены Произошли у нас с тобой. Сергей Коркин

Сначала скрытно. Позже явно, Но было все, как дивный сон… К нам маляр приходил недавно. Красивый. Сильный, как Самсон.

Любимая, здесь нет измены, Но все назначено судьбой… И вот теперь я крашу стены Из розового в голубой.

Он в жизнь совсем не лезет нашу. Я пред тобою чист и гол. Сначал стены перекрашу, А после - поменяю пол.

Я - моторная лодка, Я - встаю на редан.

И где-то вдалеке курлычет стая, А я хочу еще газку поддать. Иван Кузнецов.

“Запорожцем” себя я Ощущаю во сне. Журавлиная стая Прилетит по весне.

И так громко курлычет, Что неслышно мотор… Вроде он и фурычит - Мой несчастный “Запор”.

Добавляю газку я. Крепко жму на педаль. И, здоровьем рискуя, Мчусь в далекую даль…

Тут жена разбудила. “Говорила - не пей! Так газуешь… водила… Напугаешь детей.”

Трясяся, как от электрофореза… Валерий Нудельман

Я спросил у ясе…ся: “Где теперь поэзия? Нам читать подобное просто нету сил”. Тот сказал, трясясяся, Тот сказал, смеясяся: “Ты б еще Валерия, идиот, спросил.”

Посвящение моему поколению.

я вспоминаю красные носки, которые мне подарила мама. Марк Растанный.

Хотя уже давно седы виски, Но память человеческая - сила! Ношу, как галстук, красные носки, Которые мне мама подарила. Нет, запахом нам время не попрать! Я голову высоко задираю… Носки, конечно, нужно постирать, Но ради поколенья - не стираю.

За неименьем фрачной пары В театр пиджак надену старый. И, праздным взглядом не задет, Как говорится, выйду в свет. Илья Рейдерман. Одесса.

За неименьем фрачной пары Жилет я надеваю старый. И, у народа на виду, В консерваторию иду.

При входе показал билет, Но билетер сказал: “Послушай, Не говорю я за жилет, Но ты б штаны надел, Илюша”.

Да ну вас, люди, всех к чертям собачьим! Я к чайке ухожу, мы с ней поплачем… Я как-то ночью на корме стоял, Мы шли в Стамбул, на сердце было серо, Она невдалеке на леер села, Я с нею до рассвета прорыдал.

С тех пор мы вместе с ней, с тех пор, как братья… Аркадий Суров.

А ну вас к черту, мелкие людишки! Все вам бы только водка да картишки, Футболы, сигареты, домино. Вот у меня - совсем не те запросы, И мне гораздо ближе альбатросы, Хотя мешает сильно гуано… Летают этих альбатросов массы - Обгадили брам-стеньги и компасы, И испускают сильные ветра… А, впрочем, мы с одним сидели вместе На леере, как будто на насесте, И от души рыдали до утра. Теперь мы с ним повязаны навеки! Вот шли недавно из Варягов в Греки (Вокруг был запах - явно не духи)- И побратались, как родные сестры: Вступил в помет я альбатроса пестрый, А он в ответ - вступил в мои стихи.

Мне любить ли тебя, не трогая, Или тронуть, но не любя,

Мне несложно встать на колени, я Умолять привыкла давно. Но возьму и без позволения, Если это мне суждено. Кира Таюрова. Москвичка.

Мужика подцепила клевого, Хоть, признаться, уже в годах. Только очень уж бестолкового: Он со мною все “ох” да “ах”

Вот осталое поколение! Ну, так чем его тронуть, чем?.. Вот и стала пред ним на колени я, Он наивно спросил: “Зачем?”

Объяснила. Я - честная девушка. Я - московских чистых пород. Но глухим оказался дедушка, И обиделся: “Кто урод?”