Я плохо помню чудное мгновенье
Шрифт:
Про Петра Опыт синтетической биографии
Люблю Чайковского Петра! Он был заядлый композитор, Великий звуков инквизитор, Певец народного добра. Он пол-России прошагал. Был бурлаком и окулистом. Дружил с Плехановым и Листом. Ему позировал Шагал. Он всей душой любил народ. Презрев чины, ранжиры, ранги. Он в сакли, чумы и яранги Входил простой, как кислород. Входил, садился за рояль И, нажимая на педали, В такие уносился дали, Какие нам постичь едва ль. Но точно зная, что почем, Он не считал себя поэтом И потому писал дуплетом С Модестом, также Ильичем. Когда ж пришла его пора, Что в жизни происходит часто, Осенним вечером ненастным Не досчитались мы Петра. Похоронили над Днепром Его под звуки канонады, И пионерские отряды Давали клятву над Петром. Прощай, Чайковский, наш отец, Тебя
К опыту синтетической биографии Открытое письмо И. Иртеньеву Люблю Иртеньева, но все ж Он знает музыку не шибко. И каждая его ошибка - Мне прямо в сердце острый нож. Вначале я начну с конца. Точней, с могилы над рекою. Я над Днепром сидел порою В тиши. С бутылочкой винца. Хоть там еще течет река, Ну, обыщись - могилы нету. Возможно, заложили в смету, Но не построили пока. А правды я не утаю: Петро лежит под Сталинградом. В атаку он ходил с отрядом И, как герой, погиб в бою! Служа вахтером в ЖСК, Он написал “Старик и море”. Но озером сменил. А вскоре И лебедями - старика. Тем нераскрытых - целый рой. Пример: Чайковский и природа. А как он чаянья народа Передавал своей игрой! Меж тем Чайковский был горазд Передавать любые звуки, И говорили все в округе: - Чайковский?!
– Этот передаст!
P.S. Хоть мы от центра и вдали, Но просьба к Вам: в стихах и в прозе Поведать нам о Берлиозе, И о жене его - Дали.
Дикое захолустье г. Кливленд
Подражание Н. Сагаловскому
Напиши мне, пиит, для души. Ну, хотя бы сонет. Так, примерно, четырнадцать строчек. Но можно поболе. Пожеланье прими ты как добрый и мудрый совет: Не пиши о плохом. Я и так уже на валидоле. Ты ж умеешь смешно, а сюжет я придумал давно. Поделиться могу, отрываю от сердца и тела. Скажем, черный мужик с белой бабой встречается, но Не пиши примитив, как Шекспир написал об Отелло. Или так заверни, чтоб никто догадаться не смог На манер детективов у Кристи (писала ж старуха!). Этот черный забыл, куда свой он засунул платок, Ну, а баба ему что-то ночью закапала в ухо. Вот тогда все поймут то , что ты - настоящий поэт. И машину дадут. И зарплату повысят в награду. Удивительно все же, на что ты сгубил столько лет - Все корпел у стола, понимаешь, писал Иллиаду.
Мой конь
Нет, не очень судьба благосклонна ко мне. Кто-то скачет по жизни на белом коне, Я завидую - кони, как кони, Ну, а мой называется пони. Недомерок, урод он, горбат, одноглаз. Злые шутки фортуны? Иль чей-нибудь сглаз? Как смогли так меня облапошить? Это явно Пржевальского лошадь. За жар-птицы пером, за живою водой Мог бы я поскакать по дороге прямой, Но судьба рассудила иначе, И досталась мне тощая кляча. Откормлю я конька, я насыплю овса, И начнутся на свете тогда чудеса: Нарастет на костях его мясо, И мой конь превратится в Пегаса. Вдруг появятся крылья, изменится стать, И смогу я на нем и скакать, и летать, Но одно меня явно тревожит: Его кто-нибудь тут же стреножит.
Тощая кляча Пародия на меня
Нет, не очень судьба благосклонна ко мне. Я сидел и размазывал мух на стене, Вдруг какая-то тощая кляча Приближается, чуть ли не плача. Я бы мог бы насыпать бы ей бы овса, Чтобы мяса добавить в ее телеса, Но спросил, чтоб ее огорошить: “Ты, наверно, Пржевальского лошадь?” “От Пржевальского слышу!
– мне кляча в ответ.- Твой нелепый вопрос - клевета и навет. Промолчи, если ты не уверен. Я не лошадь - я Фрумкера мерин!
– Фрумкер? Гарик? Поэт?
– прихожу я в экстаз. Недомерок? Урод? Он горбат, одноглаз? Фантазер высочайшего класса, Превращающий клячу в Пегаса? Он в Охайо живет, пародист, эрудит. Уходи, он в Пегаса тебя превратит! Чем к такому поэту в Пегасы - Право, лучше пойти на колбасы… Наум Сагаловский
Н. Сагаловскому
Мне в зеркала смотреться недосуг, Но критику твою приму за честь. Ведь если из Чикаго пишет друг, Возможно, в жизни я такой и есть. Хоть, может, ты чего не доглядел: За одноглазье принял мой прищур, А за спиной - не горб, а масса дел. Но что урод - ты это чересчур. Да, ростом я, конечно, не высок. И выше, видно, мне уже не стать. Но мы стоим - и ты мне по висок, Так что, давай, мою
не трогай стать. А в остальном, конечно же, ты прав: Какой я к черту там еще поэт! Люблю тебя за твой веселый нрав, А мерин персональный шлет привет.Гарику Фрумкеру
Партизанские стихи
Весенние дни чрезвычайно погожи, ни облачка в небе, деревья в цвету, а я пропадаю - ни кожи, ни рожи, ни денег на личном текущем счету. Здоровью уже не помогут нарзаны, чего еще ждать от злодейки - судьбы? Возьму бутерброды, уйду в партизаны - до леса всего три минуты ходьбы. Прокиснет кефир, зачерствеет повидло, остынет моя трудовая кровать. Оставлю записку, что все мне обрыдло, я хату покинул, ушел воевать. Три бедрума в хате, ни кур, ни коровы, из крана не каплет, подушка мягка, там вазы хрустальны, дорожки ковровы. а нет, чтоб парного попить молока. Ой, где ж вы, мои партизанские тропы, кровавые раны, крестьянский обоз? Построю землянку, отрою окопы и первый же поезд пущу под откос. Под белой березой поставлю “Спидолу” и сразу настрою ее на Москву. Еще б только мне динамиту и толу - я вражеский штаб ненароком взорву. А ночью, когда мне по злому капризу захочется кушать в конце-то концов, схожу в магазин и без денег, на “Визу” картошки возьму, колбасы, огурцов. Поем - и опять запылают пожары, и будет хайвей в разноцветном дыму!.. Мой друг, не пойдешь ли ко мне в комиссары, А то одиноко в лесу одному?..
Наум Сагаловский
Науму Сагаловскому
Вернулся с работы, надел шаровары. Включил телевизор, прилег на кровать. И на тебе, новость - зовут в комиссары. А я в преферанс собирался играть. Заманчиво. В лес. На природу. Весною. Теплее одеться. Обуть сапоги. (Мой верный товарищ, я правды не скрою: Меня окружают сплошные враги.) И песен военных немало я знаю. Они на борьбу поднимают народ. Вот, помню, что с кем-то жила бы родная - И больше, практически, нету забот. Ну, что же, готов я рискнуть и податься. Вдвоем мы составим надежный каркас. Коль встретим врага, можем даже подраться. Тут важно, чтоб их было меньше, чем нас. А в плен попаду (жизнь бывает сурова) - Накормят икрой, и захочется пить, Я зубы сцеплю, не промолвлю ни слова (Напомни протезы с собой захватить). Пускай мы погибнем, два русских поэта, Но каждый запомнится всем, как герой… Ты знаешь, давай-ка потерпим до лета - Меня ишиас донимает весной.
И плакал за вьюшкою грязной О жизни своей безобразной. Саша Черный
В нашей жизни семейной - ни капши анархии. Все продумано четко. И, главное, - строго. Я на нижней ступеньке стою иерархии. Даже ниже собаки. Хотя не на много. У собаки попоны. Соседкою связаны. Одеваем мы пса, как последнего модника. И плетемся, одною веренкою связаны. Слава богу, пока я хожу без намордника. Поводок наш - надежнее цепи у узника. Карабины, как на альпинистах, защелкнуты. Вы скажите, зачем же рычать на союзника?! Я в ответ не рычу, я не полностью чокнутый. И живу, продолжая стареть и сутулиться. Всей надежды - как тоненький лучик в окошке: Вот когда-нибудь кошку найду я на улице, И тогда уж за все отыграюсь на кошке.
Подражание Саше Черному
Сидит сынок. Водил машину пьяный. Жена сняла все деньги с кредит карт. Явился кот. Облезлый, грязный, драный. Ему плевать: декабрь или март. Собака сожрала носки. Паскуда. А я давал ей кости из борща. Уже неделю мучает простуда. Под носом вздулись два больших прыща. Купил шесть рыбок. Три зачем-то сдохло. Хоть им бросал пельмени и лапшу. Фурункул выдавил. Уже почти засохло, Но расчесал. Четвертый день чешу. Прожег ковер. Плиту забрызгал маслом. Лег на диван несчастней, чем Иов. И сигарета, ко всему, погасла… А в голове Лайоф*, Лайоф, Лайоф…
* Лайоф (амер.)- временная потеря работы по сокращению
Вот жизни странные моменты, Одной надеждой я живу, Все жду: приснятся экскременты, А деньги будут наяву. Не знаю, плакать иль смеяться, Но мне, друзья, уже давно Ночами только деньги снятся, А наяву всегда… одно.
Вот так уж ведется на нашем веку: На каждый прилив - по отливу, На каждого умного - по дураку, Все поровну, все справедливо.
Булат Окуджава
Но кажется мне, что на стыке времен Все надо по-новому взвесить: Наметился явный прогресс дураков. Их нынче на умного - десять.