Я плюс Я

А зельевар всё не торопился - осторожно поглаживая чутким пальцем тёплое, тесное пространство, стараясь как можно безболезненнее растянуть неуступчивые мышцы, он другой рукой обхватил напряжённую плоть и, слегка сдавив, начал ритмичные неторопливые движения по всей длине.

И только когда почувствовал, что плотное кольцо мышц чуть расслабилось от его прикосновений, Северус высвободил палец, а затем так же медленно и осторожно ввёл уже два. Рука на члене ни на секунду не сбилась с ритма.

Введя пальцы полностью, он развёл их, чувствуя, как растягиваются под ними привыкающие к вторжению гладкие ткани мышц. Едва сдерживая своё нетерпение, профессор, сгибая пальцы, провёл ногтём по чувствительной точке и не без удовольствия заметил дрожь мальчика.

После того, как судорожная волна отступила, а сдавленный стон затих, зельевар почувствовал, как расслабились упругие стенки прохода, и уже смелее добавил третий палец.

Гарри бессвязно что-то мычал, прикусывая губу, выгибался, подаваясь бёдрами за ласкающей рукой, желая одного - чувствовать эти умелые пальцы внутри себя.

Никогда ещё юноша не испытывал ничего подобного, никогда ещё ему не хотелось одновременно плакать и смеяться, взлетать и падать, зная, что только одна пара рук способна удержать его в этом ускользающем мире. Ему было хорошо, чертовски хорошо…

Ладонь на его члене только наращивала ритм, приближая к неминуемому освобождению, а осмелевшие пальцы в унисон с этими движениями входили и входили в желанное тепло, ввинчиваясь вглубь по спирали, до предела, растягивая, лаская, даря…

Гарри затрясся всем телом, прогнувшись, на мгновение замер, а потом излился в услужливую руку профессора. Тот, почувствовав как спазмом сдавило пальцы, остановился, немного переждал, затем продолжил очень осторожные, очень плавные движения, замечая, как постепенно расслабляются, растягиваются, становясь максимально уступчивыми, мышцы.

Убедившись, что юноша подготовлен полностью, зельевар высвободил пальцы и севшим голосом пробормотал очищающее заклинание.

С трудом удерживая равновесие, он помог разомлевшему, опустошённому мальчику перевернуться на спину, и, склонившись над ним, чувственно поцеловал в приоткрытые губы, стараясь вложить в поцелуй всю нежность, всю невысказанную благодарность за восхитительные моменты.

– Ты готов?
– сдавленно прошептал профессор, ловя ответный вздох юноши, замечая из-под полуопущенных ресниц мерцание удовлетворённого желания и зарождение нового.

– А сам как думаешь?
– не без ехидства ответил вопросом на вопрос Поттер и лишь шире развёл ноги.

Профессор улыбнулся одними уголками губ, а затем снова поцеловал юношу, на этот раз не деликатничая, жадно, требовательно.

Понимая, что ещё минута промедления - и он взорвётся от переполнявшего его желания, профессор вновь привстал на колени между широко разведённых ног.

Взяв лежащую рядом баночку, Мастер Зелий зачерпнул немного любриканта и стал размеренными движениями наносить его по всей длине до предела налитого кровью члена. Поттер, затаив дыхание, наблюдал за его действиями.

Закончив с подготовкой, Северус взмахом руки вернул баночку в карман мантии и, подхватив юношу под колени, приподнял до уровня своего паха.

Как стрелка компаса преданно стремится к северу, так и болезненно напряжённый, долго ожидавший такого желанного контакта член профессора с надеждой потянулся к манящему, нежному отверстию. Без последнего напутствия, без направляющей руки набухшая, потемневшая головка коснулась растянутого входа юноши и на мгновение замерла.

Замер и Снейп, явственно ощущая гулкие удары своего сердца, готового выскочить из тяжело вздымающейся груди. Эти удары набатом отдавались в висках, да и в полностью возбуждённом, лишённом свободы и своего слова члене Снейпа.

Мастер Зелий ещё раз взглянул в глаза юноши, выискивая во взгляде последнее одобрение.

– Давай же, Северус… Я хочу этого не меньше… - Гарри с мольбой посмотрел на зельевара.

Сжав челюсти, из последних сил стараясь сдерживаться, профессор сильнее надавил на анус мальчишки, чувствуя, как уступает вторжению тугое кольцо мышц.

Поттер лишь закусил губу от напряжения, но с его губ не сорвалось и звука протеста.

– Гарри, дыши… - преисполненный глубочайшей нежности и благодарности, чувствуя, как волна сумасшедшей любви к этому мальчику переполняет всё его естество, зельевар готов был отказаться от проникновения, лишь бы не причинять ему боль.

Словно почувствовав нерешительность профессора, Гарри открыл глаза и пристально посмотрел в напряжённое лицо.

– Не бойся сделать мне больно - у тебя это всё равно… не получится… - он чуть улыбнулся и качнул бёдрами, провоцируя продолжение начатого.

От этого едва уловимого, почти невинного движения дыхание профессора сбилось, и он жадно глотнул воздух, пытаясь его восстановить. Чуть помедлив, он продолжил плавное погружение.

Мышцы неохотно, но всё же впускали настойчиво продвигающийся к долгожданной цели крупный член мужчины. Когда же он вошёл полностью, Гарри расслабился, и это не ускользнуло от внимания профессора.

Дав передышку и себе и юноше, Мастер Зелий, не делая обратного движения, чуть повёл бёдрами из стороны в сторону, давая Гарри возможность привыкнуть к заполненности.

Увидев, как дёрнулся ствол юноши, готовый приподняться, зельевар воспринял это как поощрение и медленно вывел свой член, ощущая восхитительное трение.

Вздох удовольствия донёсся до слуха профессора, и он понял, что самое неприятное позади. Теперь только взаимное наслаждение, без боязни травмировать, без опаски оттолкнуть.

Мастер Зелий перевёл взгляд с раскрасневшегося лица юноши на свой собственный подрагивающий орган, временно получивший свободу и влажно блестевший в унылом свете ночника.

Как заворожённый, словно со стороны, ещё не веря до конца ни своему зрению, ни тактильным ощущениям, профессор наблюдал, как его член плавно, словно в замедленной съёмке, погружается в упругое тепло, исчезает в глубине желанного тела… Как благодарно отзывается на это чувственное вторжение его любимый человек, не скрывая желания, не сдерживая стоны…

Безграничным блаженством наполнилось его израненное сердце, и он полностью отдался на откуп своим чувствам, наслаждаясь каждым мгновением долгожданного, но всё же такого неожиданного счастья.

Не в силах оторвать взгляд от этого удивительного действа, Северус увеличил напор, желая до предела заполнить Гарри собой, одновременно ускоряя темп.

Юноша легко поймал ритм и уже сам стремился навстречу каждому новому мощному толчку профессора, заставляя того терять контроль над собой и стонать сквозь стиснутые зубы, лишая остатков разума.