Я подарю тебе ребёнка

И мне это оказывается приятным. Даже волнующим. Этот взгляд не похож на взгляд доктора.

— Отлично выглядишь.

— Спасибо.

У меня аж щёки теплеют. Ох уж эти гормоны.

— Я серьёзно. Тебе идёт беременность.

— Ещё же ничего не видно, — улыбаюсь, прикасаясь ладонью к животу.

— Это живот не видно. А блеск в глазах очень даже заметен.

Я уже не помню, когда ощущала в себе столь трепетные эмоции. Рядом с этим мужчиной действительно солнце светит ярче и трава зеленее.

Мне хочется до него дотронуться. Просто взять и прикоснутся. Я даже сумочку в руках сжимаю, пытаясь это желание подавить.

Мне так не хочется портить ему настроение, рассказывая о том, что мой бывший муж собирается под него копать, чтобы вынудить дать позитивную оценку препарату. Но придётся. Умолчать было бы преступно в отношении Захара.

Только поговорить об этом я решаю после посещения моего нового врача.

12

Моим доктором оказывается женщина примерно моего возраста. Невысокая блондинка, красивая, но со строгим взглядом. Дарина Фёдоровна. Казалось бы, мы одного возраста, но я почему-то и пикнуть боюсь при ней.

Я очень удивилась, когда мы приехали не в клинику, а в роддом. Испытала благоговейный трепет перед высокой скульптурой аиста, что стоит перед парадным входом среди красивой клубмы.

«Родильный дом N 2» — гласила надпись большими синими буквами между окнами второго и третьего этажа. Я даже дыхание задержала на пару секунд и чисто интуитивно взяла Зернова под руку. Потом опомнилась, но он уже прижал локтем мою руку к боку, и убирать я не стала. Да и, признаться, не хотелось.

В коридорах было чисто и тихо. Мы прошли через отделение поликлиники, где в тихом спокойствии несколько женщин ждали у кабинетов. И все такие милые. У одной животик едва угадывался под складками красиво ниспадающего длинного платья, у другой уже был большой и обтягивался джинсовым комбинезоном кенгуру. Ещё одна расхаживала по коридору, разговаривая по телефону и поглядывая на часы. Она была в классической юбке-карандаше, в белой блузе и пиджаке. Небольшой животик совершенно не портил её деловой вид.

Все такие разные, но при этом прекрасные. И у меня стало тепло-тепло за грудиной, что я же теперь тоже в их числе!

В кабинет к Дарине Фёдоровне Захар заходит вместе со мной. Знакомит нас. Женщина смотрит на меня очень внимательно. С Захаром они разговаривают как старые знакомые. Неудивительно, коллеги же.

Он отдаёт ей мои анализы и что-то ещё поясняет медицинскими терминами, которые мне непонятны.

— Я изучила, что ты мне сбросил на почту. Всё, — заканчивает разговор доктор и поворачивается ко мне. — Можешь идти.

— Куда мне идти? — переспрашивает Захар, усаживаясь на сестринский стул.

— Куда хочешь, Зернов, — поджимает губы Дарина Фёдоровна. — Мы тут с Викторией сами.

— Вряд ли вы меня испугаете терминами женской физиологии, — отшучивается он.

— Захар, — в ответ получает серьёзный взгляд. — Пациентка моя, так что кыш. Найди себе занятие, господин заведующий, уверена, у тебя там отчётов на сорок минут нашего приёма точно хватит.

Переглянувшись только им понятным взглядом, Зернов уходит из кабинета, а мы с Дариной Фёдоровной приступаем к опросу, а затем и осмотру.

— Одевайтесь, Виктория. УЗИ делать не будем, в кабинете нет аппарата, надо идти на второй этаж. Но мне и заключения Захара Леонидовича достаточно. Я доверяю его глазу.

Я одеваюсь и снова присаживаюсь на указанный стул рядом с её столом.

— Ну, собственно, с Захаром я тут солидарна. Никаких проблем не вижу. Срок маленький, но на данном этапе всё идет нормально. Плод живой, беременность прогрессирует, размеры меня устраивают. Необходимости в гормональной терапии я не вижу. Витамины, здоровый образ жизни, включая правильное питание, полноценный сон и прогулки на свежем воздухе, ну и меньше стресса. Ограничений на половую жизнь тоже накладывать не буду, но до двенадцати недель осторожно.

— Всё поняла. Спасибо большое!

Решаю не уточнять, что половой жизни у меня, собственно, и не предвидится. Да и зачем рисковать?

Доктор смотрит на свой телефон и сообщает, что Зернов у себя в кабинете в отделении, и она меня к нему сейчас проведёт.

Мы выходим, и я семеню за уверенно шагающей по коридорам роддома Дариной Фёдоровной. По пути встречаем медсестру, которая сообщает, что коридор перекрыт, там меняют радиаторы отопления, и идти надо через отделение патологии.

Интересно так, что когда мы идём из одного отсека больницы в другой, я замечаю, что они отличаются оформлением. Светлый линолеум с красной каймой у стен и бежевыми стенами сменяется на такой же, только в зелёном цвете, а когда проходим в двери с надписью «Отделение патологии беременности», сменяется на синий. Интересно, это просто так или имеет какое-то стратегическое значение?

Слово «патология» звучит страшно, но тут всё оказывается не так ужасно. Тишина, спокойствие, размеренность. Вдоль коридора гуляет девушка с большим животиком и негромко разговаривает по телефону. Она одета в домашний халат, волосы стянуты в пучок на макушке. Такая милая! Возле кулера переговариваются ещё две, набирая в кружки воду.

Мы идём мимо палат, в некоторых открыты двери. Пациентки внутри кто читает, кто сидит в наушниках, кто-то пьёт чай или дремлет.

— Ко мне ведёте, Дарина Фёдоровна? — навстречу нам выходит мужчина-врач лет тридцати пяти или чуть больше.

Высокий, крупный, но взгляд какой-то слишком острый, что аж поёжиться хочется. Чисто интуитивно я бы не хотела, чтобы он занимался мною.

— Слава Богу нет, Роман Антонович. И будем надеяться, не придётся, — отвечает довольно холодно мой доктор. Сразу чувствуется, что они не в особенно тёплых взаимоотношениях.

Мы поднимаемся на лифте на два этажа, проходим через тамбур и оказываемся у двери с надписью «Родильное отделение». Я снова ощущаю щекотку где-то под рёбрами. Проскакивает мысль, что я боюсь. Пока не сильно, конечно, впереди ещё много времени, но всё же роды вызывают страх. Да, через это нужно пройти, чтобы встретиться с моим малышом, но ведь и испытывать страх перед родами тоже нормально. Вроде бы.

Тут всё оформлено нежно-сиреневым, на стенах большие фото в рамках с запечатлёнными на них счастливыми моментами. Вот девушка плачет, увидев, как врач впервые показывает ей малыша. А тут надёжные руки врача держат ребёнка, поднимая над столом, пока медсестра перерезает пуповину.