Я попал в ЛитРПГ-4. Рейд мертвецов

— Погодите, — воин отшатнулся и поднял ладони. — Вы приперлись с третьим рангом прямо на фронт и собираетесь драться с Тьмой едва ли не в одиночку? И все из-за дурного сна?

— Суть не во сне, — встал перед разъяренной бестией, приготовившейся наглядно доказать неправоту оппонента. — Суть в доверии. Я верю, что Хира не выдумала все это на пустом месте. И пришел проверить, кошмар ли это или нечто большее. И пока не узнаем наверняка, лучше об этом не болтать. Либо начнутся вопросы, либо — паника. Ни то, ни другое нам не помощник.

— Охренеть... — обычно спокойный как слон Буран шумно выдохнул и вцепился в гульку обеими руками.

— К тому же, — продолжил взывать к разуму и логике, — чем дольше Крепость у приспешников, тем они сильнее. Даже если никаким Вторжением и не пахнет, нашим все равно аукнется. И не только в Анвиле, но и во всем Ириноре.

— И что вы предлагаете?

— Маленькую победоносную войну, — гордо заявила прислужница, шагнув вперед. — Выследим и завалим пару-тройку упырей. Докажем, что нефиг их бояться — главное не размер, а умение. Послужим примером, вдохновим приунывших соратников на подвиги. А там, глядишь, и до полноценного реванша недалеко.

— И как ты собираешься победоносно воевать? — с изрядной долей скепсиса спросил Семен. — Прямо из этой дыры?

— Нет, конечно. Мы сбежим.

— Кто — мы?

— Ты, Рен, я и Артур.

— Хоть понимаешь, чем все закончится?! В первый раз, считай, простили, но еще одна такая выходка — и нас тупо вышвырнут на мороз! И погляжу, долго ли протянем вчетвером в гребаной тундре!

— Знаешь что, мой сладкий? — Хира подошла вплотную и ткнула парня пальцем в грудь. — Один раз ты меня уже не послушал. Напомнить, чем все закончилось?

Буран втянул воздуха, чтобы наорать, но замер с открытым ртом. Удар пришелся точно в цель, слова прошлись ржавым кинжалом по едва затянувшейся ране, и крыть тут нечем — разве что спорить и отрицать очевидный и достоверный итог. И на плечах Ренаты — груз той же ошибки, исправить которую можно лишь кровью — своей или чужой. А значит, волшебница отважится на столь опасный шаг исключительно из чувства вины. Хира, сама того не ведая, загнала товарищей в хитроумную ловушку причинно-следственных связей.

— Надо подумать, — воин поднял кирку и вернулся к работе. — Все обсудить. Узнать, в конце концов, мнение Рен. С бухты-барахты такое не делают.

Бестия так разошлась, что перевыполнила норму раз в пять, и угольная ниша превратилась в гору чуть ли не до середины стены. Такого запаса хватит дня на три — можно сделать перерыв и, например, отпроситься на охоту. И после забоя стаи волков или кабанчиков поохотиться на темных. Такую мысль озвучила прислужница за ужином, не таясь чужих ушей. Наша компашка оказалась одна в дальнем углу, и вовсе не потому, что отбывала наказание — соратники теперь сторонились нас, как прокаженных, и вместо приветствия бросали недобрые взгляды и спешили отойти в сторонку.

К удивлению, Рен согласилась сразу — ни сомнений, ни расспросов: бить темных — значит, бить темных. И мотив тоже очевиден — хоть волшебница и не толкала пафосных речей в духе «за себя и за Егорку!», но блеск в глазах, хмурые брови и сжавшиеся губы говорили лучше всяких слов: красавица хочет мести и будет мстить любой ценой.

Перекусив похлебкой, похожей по вкусу на суп из тушенки, травы и хлеба, улеглись на шкуры в том же «неприкасаемом» закутке: Семен и Рената порознь, мы с Хирой вместе. За минувшие часы жрецы полностью вылечили лишь половину бойцов, остальным чутка подлатали раны, переломы и ожоги, чтобы унять боль. Лекарей, пусть и высоких рангов, катастрофически не хватало — как выяснилось из разговоров, налетчики Змея целенаправленно вырезали их — на слэнге, брали в фокус — порой жертвуя собственными жизнями. А когда стало ясно, что уничтожить всех светлых разом не получится, темные полностью переключились на целителей — потому-то большей части поборников удалось спастись. Воинам, рыцарям, стрелкам, колдунам, но не жрецам — из двух десятков, в основном — молодых девушек, в реале работавших медсестрами — осталось всего пятеро.

Опытные военные считают, что раненый враг гораздо выгоднее мертвого. Двухсотого в яму кинул — и забыл, а трехсотым надо оказать первую помощь на месте, эвакуировать с поля боя, развернуть госпиталь, кормить, поить и тратить прочие ресурсы. И несколько недель, а то и месяцев солдат не принесет никакой пользы, зато проблем и неудобств — ворох. Приспешники придерживались схожей тактики — без постоянной поддержки соперник выстоит в драке не в пример меньше, и даже слабое повреждение надежно выведет его из строя. Ведь одно дело давить на кнопки и смотреть, как убавляется полоска здоровья, и совсем другое — по-настоящему получить огненный шар в лицо или стрелу в колено. Кем бы ни был этот Змей, его «Правила войны» либо сильнее, либо удачливее Майора.

— Боишься? — демоница повернулась ко мне, едва не задев щеку носом. В полумраке глаза светились угасающими угольями.

— Завтрашней вылазки? Нет, не боюсь. Просто волнуюсь. Но знаешь, из-за чего действительно страшно?

— М?

— Кажется, я теряю связь с реальностью. И вместо чужеродного тела — вируса или вредоносной бактерии — становлюсь равноправной частью этого мира. Как статист или бот. И принимаю навязанные правила, потому что иначе не выжить. Как в «Пиле» — делай, что скажет Конструктор, или умрешь. Не помню, сколько провел здесь, но уже все реже думаю о доме. И нет ощущения спросонья, что очнулся в своей кровати, а все случившееся — жуткий сон. Темные превращаются в чудовищ в прямом смысле — отращивают когти, крылья, шипы. Но и светлые тоже меняются. Только не снаружи, а внутри.

— Ну ни фига ж себе философ, — суккуба фыркнула. — Не заморачивайся — все проще, чем ты думаешь. Замочим этого твоего Конструктора — и дело в шляпе.

Вздохнул, решив не развивать болезненную тему. Ведь если смерть главного упыря в самом деле уничтожит Иринор, то вместе с ним погибнут все, кроме живых людей.

Ночью умер один из воинов — паренек лет семнадцати. Тупой травме живота не уделили особого внимания, посчитав обычным синяком, да и сам игрок всячески отнекивался — мол, чепуха, лучше тратьте энергию на «тяжелых». Началось внутреннее кровотечение, боец заснул и не проснулся. Командир приказал нам отнести тело подальше в горы и заложить камнями, чтобы падальщики — особенно птицы — не демаскировали убежище.

Пользуясь случаем, Буран отпросился на охоту. Из нашего отверженного отряда Майор больше всех доверял именно мечнику и, в конечно итоге, согласился. Угля хватает, еды — тоже, а чем меньше мы будем тереться в пещере — тем лучше для всех. Покидать склоны нам запретили, но иногда ради всеобщего блага стоит ослушаться приказа, несмотря на последствия.

В последний путь погибшего вызвались проводить десяток игроков — никто не рыдал, не убивался, не кидался мертвецу на грудь — просто молча шли позади и помогали тащить носилки. Тонкий ручеек протек меж камней и замер у небольшой пещерки в километре от новой Базы. Там соратника и уложили, а Рен, махнув рукой, обрушила вход и превратила нишу в надежный склеп. Склеп, куда никто из родни никогда не возложит цветов.

Сразу после похорон траурная процессия вернулась, оставив нас наедине с задумкой. Около часа побродили в накрытом снежной пеленой лабиринте, убедились, что не «пасут» и спустились к подножью. Здесь туман висел куда реже, и видимости хватало аж до железной дороги. И прямо напротив вдали вился черный дымок — ублюдки так обнаглели, что разбили лагерь среди голой равнины, ничуть не таясь. Да и кого им бояться? Наголову разбитых, израненных и вышвырнутых прочь противников? Что же, пусть так и думают.