Я попал в ЛитРПГ-4. Рейд мертвецов

— Артур, нет!

— Как ощущения? — ублюдок бросил под ноги бесполезную пустышку и шагнул назад. — Крепись — поначалу все пучком, зато после — хоть на стену лезь. Но ничего. Все через это проходят.

Сразу после этих слов азот заменился серной кислотой. Каждую клеточку объял огонь, из пор вместо пота повалил пар, а в мышцы будто вонзились тысячи крохотных крючков и потянули во все стороны. Кости напряглись и начали ломаться, а в лопатки точно вонзили отбойные молотки. Не в силах терпеть, рухнул на колено, таращась в свое отражение на гладкой базальтовой плите. Так вот почему нестерпимо зудит череп, вот откуда кровь на лице — из порезов на лбу проклюнулись острые рожки, пока еще размером с мизинец, но с каждым мигом становящиеся все длиннее и толще.

Позвоночник сам собой выгнулся дугой, как на дыбе. Судя по пронзающей боли, в спину дважды выстрелили из дробовика, а из ран раскрывшимися зонтами выпростались кожистые суставчатые крылья. Волосы выцвели до седины, радужки, наоборот, насытились алым, как на снимках дешевого фотоаппарата. Ногти почернели и заострились, но перед тем возникло ощущение, что по ним настучали кувалдой, а потом один за другим вырвали. Я превращался в приспешника — пока только физически — и ничего не мог с этим поделать. Говорят, история циклична. Что ж, подкрашу патлы в рыжий — и никто не заметит разницы.

— Артур! — Хира каким-то чудом вырвалась и прижалась к груди. — Только не это... Только не так...

— Даже не знаю, на что вы рассчитывали, — Змей пожал плечами и присел на перила. — Но так уж и быть — попрощайтесь. Еще немного — и твой добрый милашка исчезнет навсегда.

— Прости... — суккуба ревела, не стесняясь, и размазывала по мордашке смесь крови и слез. — Я ошиблась... Не стоило торопиться...

От грозной бестии и дерзкой нахалки не осталось и следа. На коленях предо мной стояла обычная девчонка, чей близкий друг умирал на ее руках. И если Кузьмин изменился «за кадром», то я пожирался злом в прямом эфире. Две большие разницы — узнать постфактум, что человек погиб, и чувствовать кожей последнее дыхание. Вряд ли Хира разыгрывала спектакль. Зачем? Для кого? Ложь уже ничего не исправит. Обхитрить врага не получится — я двумя ногами на темной стороне.

— Я обманом затащила сюда... Заставила делать то, что считала нужным. Я пыталась избавиться от Владыки, но не потому, что добрая, пушистая и за мир во всем мире... — и без того неровное дыхание сорвалось на хрип. — Хотела отомстить за то, что создал меня, превратил в оружие и заставил действовать против воли. Возможно, все наши приключения — лишь выкрутасы строптивой дочери перед отцом-тираном, но... перед тем, как ты уйдешь, я хочу сказать правду. Должна сказать, хотя бы потому, что виновата во всем... Я люблю тебя, Артур. Так сильно, как никого прежде.

В пока еще трезвой (или какой там надо?) памяти всплыл недавний эпизод, с которого, по большому счету, и начался путь на север.

— Хм... — чуть качнул кубок и взглянул на переливчатую пляску волн. — Я бы мог толкнуть долгую проникновенную речь о борьбе бобра с ослом, но давайте коротко и по классике — за любовь. Пока любим — мы неуязвимы для Тьмы.

— Я тоже тебя люблю, — приобнял дрожащую суккубу и чмокнул в щеку. — Хоть ты и вредная жопа.

Ни на толику не кривил душой. Нежнейшее из чувств — последнее, что еще ощущала искалеченная душа. Даже ярость, отчаяние и страх — извечные спутники грядущего зла — отошли на задний план. Я на самом деле ее люблю, искренне, как живого человека, даже не задумываясь, кто она на самом деле — программа, искусственный интеллект или нечто большее. Да и какая разница, если могу поговорить с ней о чем угодно, прикоснуться, ощутить аромат, умилиться чумазой моське или подгореть от очередной выходки. Люблю ее, не прося ничего взамен. Люблю ее, жертвуя всем. Люблю ее без кривотолков и разночтений. Люблю ее, потому что сожрали пуд соли на двоих. Люблю ее, не смотря ни на что. Люблю ее, потому что она — вредная жопа. И пусть мы так и не стали близки как пара, пусть водили за нос, пусть хотели избить до полусмерти — это ничего не изменит. И никакая змеерожая скотина не отберет у меня самое дорогое.

— Что за?.. — главарь чуть с моста не грохнулся. Вскочил, вытаращил зенки и юркнул за спины шестерок.

В мрачной плавильне стало светло, точно включили прожектор без отражателя. Почерневшие, точно залитые смолой вены усыпали золотые звездочки — поначалу совсем крохотные, но с каждым ударом сердца искры разрастались все больше и больше, покуда не слились в потоки чистейшего золота. Расплавленный металл волнами лился из груди, сжигая последние остатки тьмы. Рога истончились, изогнулись каленым венцом вокруг черепа и сомкнулись над затылком. Радужки засияли белым, седину обильно сбрызнули пшеничные, точно подсвеченные изнутри локоны, а уродливые отростки летучей мыши превратились в золотые рамы с «перьями» из блестящих, похожих на слюду кристаллов.

«Встань, — раздался в голове восторженно-воинственный глас Демиурга, — И иди. И неси злу не мир, но меч. Ибо час Суда пришел, и азм воздал тебе по делам твоим. Отныне ты — не Легат, но Архангел».

И я встал. Взял оброненный Корруптор, с первого же касания наполнившийся жидким сияющим металлом. На удачу поцеловал обомлевшую демоницу в губы (боялся, дым пойдет, но все обошлось — наши чувства легко преодолели все противоречия) и двинулся на притихших ублюдков.

— Убейте его! — заверещал Змей. — Быстрее!

Легионеры не сразу, но все же бросились в атаку. Всех до единого покрошил в капусту, будто на меня напала шайка нубов даже не первого, а нулевого ранга. Клинок рассекал тяжеленную броню, как пенопласт, а плоти не замечал вовсе. Из ран били ярчайшие солнечные лучи, и от первого же касания черти сгорали дотла и с грохотом падали на мост пустыми доспехами. Главарь хотел помочь, но быстро передумал и помчал со всех ног к вулкану. Утопиться, что ли, решил? Добежал до края, показал средний палец и сиганул в лаву. Ну и пес с тобой, Голум недоделанный.

— Артур! — Хира догнала и схватила за руку с такой силой, словно боялась, что Тьма вновь попробует утащить меня в бездну. — Уничтожь клинок.

— А надо? — поднес артефакт к лицу и осмотрел свою просветленную морду — интересно, чем стригут и бреют золотые волосы? — Классная же штука.

— Пока у тебя. А если попадет к темным...

— Ладно. Тогда надо Фотон забрать... — только сказал это, как колдовской меч сам собой очутился в заплечных ножнах. — Хм... Ладно, давай заканчивать.

— Слушай, — суккуба опустила глаза и часто заморгала, — ты... не в обиде? Если что — просто скажи, и я уйду, как обещала. Расторгну договор без претензий и неустоек. Кто в здравом уме станет продолжать отношения после всего, что произошло?

— Не пойму, у тебя со зрением проблемы? — поймал подругу за подбородок и приподнял голову, чтобы наши лица оказались напротив. — Любовь превратила меня в ангела или кого-то типа того. Какие, еж твою медь, доказательства еще нужны?

— Видок, кстати, полный трэш, — подруга поморщилась. — Выглядишь настолько пафосно, что это перебор даже для JoJo. Топ-гир самой безвкусной корейской ММО стильнее и реалистичнее твоего прикида. Ты похож на старую советскую люстру, обмотанную старой советской гирляндой. И я не плачу — просто ты... ты... светишься слишком ярко...

— Пошли уже, — снова поцеловал ее (никогда не надоест) и зашагал к вулкану.

И когда заглянул вниз, помимо озера лавы увидел громадное — метров сорок в диаметре — стальное кольцо, сплошь покрытое неведомыми письменами. Многотонную конструкцию собрали из тринадцати секторов и справились совсем недавно — несколько фрагментов не успели остыть и заметно отличались цветом. Несмотря на тысячеградусную температуру, вмурованный в стенки край кольца покрывала не то изморозь, не то белые кристаллы неведомой природы.