Я превращу твою жизнь в Ад 2
Шрифт:
— Нет. Ну не думала же ты, что я вечно буду паинькой? — На лице Даниэля расцвела коварная улыбка.
Глава 16. Тренировки
Утром я проснулась одна, некромант успел уйти до прихода служанки. Пусть Даниэль и говорил, что собирался выспаться, но он едва ли не всю ночь смотрел в потолок, сплетя пальцы в замок.
Это выглядело необычно и завораживающе, но я засыпала прежде, чем некромант замечал мой взгляд, и так повторялось несколько раз.
Моя новая группа в академии состояла из трех человек — двух девушек,
— Говорят, ты была сильно ранена?
Услышав голос, я оторвалась от блокнота и увидела перед собою студентку. Она стояла по другую сторону стола, пристально глядя на меня и поставив ногу на ступеньку выше, на возвышение, где находились все парты. Юбка чуть задралась, грозя съехать дальше.
Почему я вообще должна тебе отвечать?
Возвращение в академию выдалось относительно тихим, даже неприметным. Меня больше никто не пытался задирать, наоборот — избегали.
— И кто об этом говорит? — отстраненно поинтересовалась я, вновь заинтересовавшись содержимым блокнота. Я представляла себя Шерлоком из недавней экранизации «BBC», который мне безумно нравился, особенно способность главного героя раздражать окружающих его людей.
— Те, кто видел вас после Герадовой ночи, — ответила девушки твердо, и не думая отступать.
Голос ее разнесся по аудитории. Слишком тихой для перерыва.
«Уши греют», — мысленно хмыкнула я.
— Ну, раз народ так говорит… Должно быть, это правда, — откликнулась, досадуя, что уже десятый раз читаю одно предложение и никак не могу понять его смысл. Из-за перевода на магическое отделение надо мной вновь нависла угроза отчисления. — Но я бы не стала верить слухам. Обычно это искаженная версия истины.
— И к чему это? Ты можешь ответить прямо? — сердито спросила девушка.
Я вздохнула и вновь посмотрела на нее. Ее наглый взгляд воззвал к темной сущности, до недавнего времени спавшей внутри меня, но теперь открывшей глаза, лениво и с неохотой, а в самой глубине ее зрачков зажглись гневные огоньки.
— С какой радости мне вообще отвечать? Может быть, мы подружки? Я забыла? Похоже, что нет. Так зачем мне разъяснять что-то тому, кто не удосужился даже поздороваться и назвать свое имя? — Вытянув ногу под столом, я пинком спихнула ее ступню с возвышения. Девушка покачнулась, едва не упав. — Уходи. Отвлекаешь.
Студентка несколько секунд смотрела на меня, громко дыша и колеблясь: вступать в перепалку или нет. Должно быть, она не ожидала столь жесткого ответа.
— Эм-м, извини, я не думала, что тебя это обидит.
Она направилась к своему столу, постоянно оглядываясь с недоверчивым видом.
Я же вновь погрузилась в чтение конспектов, но осадок остался, кровь бурлила, не давая сосредоточиться, а в аудитории повисла неловкая атмосфера, гнетущая кого угодно, но не меня. Когда я уверена в своей правоте, меня сложно сбить с толку. Холиральская академия изначально показала, что добрая часть учащихся понимает лишь язык силы и гнета. Как бы печально это ни было…
Когда наступило время обеда, я отправилась в столовую и, не обнаружив знакомых лиц, приметила почти пустой стол с двумя парнями за ним. Первый — пухленький и розовощекий, как младенец, а второй, наоборот,
худой, с угловатым лицом.— Привет. Здесь свободно? — указала на ближайший к себе стул.
Худощавый студент сморгнул, будто ослышался, но вскоре кивнул, отведя взгляд.
— Спасибо.
Пока я обедала супом из зеленой травы с мелкими кусочками мяса, плавающего в бульоне, как мальки на мелководье, ела сладкую выпечку, запивая обильным количеством кисловатого чая, заваренного на цветочных лепестках — я всегда любила хорошо поесть, и от этого нередко зависело мое настроение — пухляш то и дело бросал на меня мимолетные взгляды.
Около парня стояло множество тарелок: стейк с соусом, тот же суп, что и у меня, несколько разновидностей булочек и ломти хлеба на отдельной тарелке. А у его худощавого друга… Моя бровь изогнулась дугой. Мало того, что у него оказалось несколько опустевших посудин, так еще и примерно аналогичный набор блюд, что и у соседа.
Наши с пухляшом взгляды встретились, и меня внезапно озарило:
— Это ведь ты помог мне с госпожой Фаден! — Это был едва ли не первый добрый жест в мою сторону. Тогда я даже не подозревала, как нелегко будет.
Я воодушевилась.
— Немного. — Его щеки порозовели еще сильнее, и парень смущенно вжал голову в плечи.
Поразительно невинный экземпляр для этого логова шакалов.
Поддавшись вперед, я накрыла своей ладонью руку парня и со всей искренностью сказала:
— Спасибо.
Какой пустяк, всего лишь спас меня от факела на голове заместительницы. Уже зная, как устроен этот мир, я понимала, что в случае чего лечение не заняло бы много времени. Но ведь главное — поступок и желание помочь. Я всегда считала, что именно незначительные мелочи характеризуют нас как людей. Маленькая ложь с легкостью уступит место гнусному вранью, а злословие о ком-то не обойдет тебя стороной.
Эти принципы не однозначны, всегда есть исключения, но если правильно оценивать ситуацию, можно избежать много дрянных ситуаций и предательств.
Студент покраснел. Я опомнилась, коря себя за распускание рук.
Две ладони с гулким хлопком приземлились на стол по бокам от меня, словно возникшая ниоткуда клетка. По телу волной разлилось напряжение.
— Ты могла дождаться меня, — опустив подбородок на мою голову, сказал некромант.
Неловко. И слишком близко. У девушки за соседним столом вывалился кусок хлеба из открывшегося рта. Сжатая в кулак ладонь студента выползла из-под моей руки.
Я сморщилась, закрыв на мгновение глаза.
— А ты бы мог просто меня позвать…
— Чем я сейчас, по-твоему, занимаюсь? — прошептал Даниэль. — Идем. Ридж жаждет с кем-нибудь поболтать, а в нашей компании кроме тебя подходящего человека нет.
— Извините, что потревожила, — обратилась я к сидящим парням и поднялась.
Но стоило отойти от столика, недовольно прошипела:
— Зачем ты это сделал?
— Потом. Здесь слишком много зрителей.
Стоило провести ладонью по запотевшему зеркалу, как вниз, словно корабли, рассекающие водную гладь, сорвались скопившиеся капельки воды. Щеки, лоб, нос и даже подбородок раскраснелись после ванны, но лицо выглядело свежим, как яблочко, с упругой кожей, без намека на прыщики или шрамики, свидетельствующие об их былом существовании.