Я приснюсь тебе на рассвете

– Знаю… – пробормотала я.

– А теперь… – мама отодвинулась назад. – Пойдем готовить! Ужин сам собой не появится, верно?

– Пожалуй…

И мы пошли. Мама – на кухню, а я – снимать платье. Замарать его было жалко. Хотя бы потому, что оно понравилось Вадиму. Или ему понравилась я – в нем…

Что-то же его зацепило.

Или кто-то.

***

Это странно – скучать по тому, с кем не виделся всего двое суток.

Но через одно утро после дня рождения Вадима я поняла, что действительно уже хочу встретиться с ним как можно скорее. Вчера он не написал мне ни одного сообщения, а я не написала ему. Мы не обменивались новостями уже почти двое суток.

И вот, проснувшись, я поняла, что общения с ним мне не хватает.

А встреча у нас была назначена только на вечер.

Все утро я бестолково ходила по дому. Взялась за книгу – не пошло, поставила обратно, спрятала за стеклом папиного книжного шкафа. Хотела помочь маме с обедом – уронила на пол пакет с молоком, поэтому полы пришлось мыть. Самой. Ведь не могла же я теперь позволить маме мыть полы?.. Даже телевизор не спас. По тем трем каналам, что он показывал, шла какая-то ерунда.

Измерив коридор собственными шагами раз пятьдесят, я в итоге сдалась, упала на кровать и стала разглядывать потолок.

Со мной творилось что-то странное и неправильное.

В комнату заглянула мама, приготовившая обед самостоятельно. Она посмотрела на меня, вздохнула и спросила:

– Что случилось?

– Жду, – ответила я просто.

– Чего ждешь?

– Семнадцати тридцати. Чтобы достать велосипед с балкона, сесть и уехать. Успеть к шести в парк. И все.

– А-а, – поняла все мама. – С Вадимом договорились встретиться?

– Договорились, – я повернулась на бок, чтобы лучше видеть маму. – Но как-то поздно. И вообще, – взглянула на часы, – сейчас часа даже нет. Ещё долго ждать. И мне как-то страшно, что ли, – призналась вдруг.

– Почему? – мама подошла ко мне, села на край кровати, легко коснулась моего предплечья. – Переживаешь за отношения с Вадимом?

– Нет. Или да, – я фыркнула, – но сейчас не так сильно. У него там в семье что-то… с папой. Он мне не рассказывал. Так, обрывочно только. И вот… Все у них в порядке будет, надеюсь.

– Конечно, – мама улыбнулась, – конечно, в порядке. Если бы что-то случилось, Вадим бы обязательно рассказал тебе. Но все просто замечательно. Веришь мне?

Я кивнула – верила. И уже через секунду поднялась на локти, взглянула на маму, произнесла с придыханием:

– Мам, кажется, я…

И замолчала, так и не в силах в чем-либо признаться. Ни в тот день, ни в много-много дней после него.

***

На этот раз Вадим меня обогнал. Не в смысле, что на велосипеде, а по скорости появления на назначенном месте. Ну и на велосипеде тоже… Когда я подъехала к парку – между прочим, на двадцать одну минуту раньше положенного времени! – он уже был там. Стоял между тропинками рядом со своим велосипедом, как бравый рыцарь рядом с боевым конем, и смотрел в кусты, выслеживая добычу.

Но там даже птички молчали.

Зато я не смогла молчать. Завидев Вадима издалека, на полных скоростях подъехала к нему. Спрыгнула с велосипеда, зацепившись ногой за раму велосипеда – едва не упала! Сделала глубоких выдох и, наконец, спросила:

– Ты чего так рано?

– А ты чего?

Даже футболка на нем сегодня была серой, как рыцарские доспехи. А в остальном он никак не поменялся: все те же растрепанные волнистые волосы, манящие глаза и радостная улыбка.

Свою я еле сдерживала. В итоге не сдержала. Опустила голову, вдохнула – дыханием приходилось управлять самостоятельно, оно в волнительный момент дало сбой – и призналась:

– Вадим! У меня будет брат или сестра. Вот, что я не сказала тебе тогда. Но я уже смирилась с этим известием и даже немного ему рада. – Взглянула на Вадима, ожидая его реакции. Должна была сказать. Пообещала самой себе, что скажу.

Улыбка Вадима чуть померкла, и тогда я продолжила:

– Но ты можешь мне ничего не говорить.

– Да нет уж, – фыркнул он. – Скажу. Обещал ведь. Меня хочет вернуть отец. В смысле забрать в свою семью – новую. Потому что после их развода я живу с мамой. Я уже тоже смирился, но не скажу, чтобы сильно обрадовался.

И он тоже взглянул на меня.

– У тебя, конечно, более неприятная, – призналась я.

– У тебя за то масштабнее, – заметил Вадим. – Не переживай за меня, в самом деле, Лен. Это у отца уже как навязчивая идея – пока не исполнишь, не успокоишься. А я с этим смирился. Но маму огорчает до сих пор… И все у отца уловки какие-то…

– И что же, он может тебя забрать по правде?

– Законом запрещено. Но вот его разве волновали законы когда-то…

Вадим замолчал.

Я опустила голову, дотянулась до звонка, провела по нему пальцем, случайно зацепила язычок. Звонок задребезжал на всю округу! Сизый голубь, купающийся в луже метра за два, подпрыгнул, растрепав крылья, и покосился на меня, как на лишенную ума. Его напарник, благородно-белый, и вовсе улетел прочь. Наверное, искать себе другое местообитание.

Я покраснела. Вадим засмеялся. Заметил:

– На самом деле, у меня тоже есть вроде сестры. Младшей. И ничего страшного в этом нет.

– Да? – удивилась я.

– Да, – ответил Вадим. – И добавил грустно: – Сводная. На самом деле, она дочка маминой давней подруги, мы с ней все детство вместе провели. Ну, у нас разница в полгода. Она совсем на тебя непохожая, если честно.

– Как же она оказалась тебе сестрой?

Сразу же вспомнила про то, что Вадим упоминал развод, и про новую семью его отца… Захотелось прикусить себе язык, но разве теперь это что-либо исправит?

– Он к ней ушел. С тех пор у мамы как-то особо и нет подруг… – заметил Вадим. – Ну, давай об этом не будем. Я не затем о тебе двое суток вспоминал, чтобы теперь о своих проблемах жаловаться.

– Ты обо мне вспоминал?..

Стало неловко. Ещё чуть-чуть, и точно уронила бы велосипед. Вадим запрыгивал – а я хотела уронить.

– А какая у тебя фамилия? – вдруг поинтересовалась я, вспомнив вопрос мамы. Настоящий мастер переводить разговор на какую-нибудь нейтральную тему!

– Я всем говорю, что мамина. Ермаков. Но по свидетельству – отца… А что?

– Ради интереса, – отмахнулась я. Аккуратно залезла на велосипед, вспомнив о прошлой своей неосторожности. – Поехали?

– Давай. Ты ведешь! – он подмигнул мне. Знал, как я не люблю ехать первой.

И мы помчались, стараясь оставить позади все свои проблемы, на ходу согнав с лужи и того, сизого, голубя, который, впрочем, тут же на нее вернулся.

***

Если бы этот день начинался также, как одиннадцать дней до него, то я была бы очень счастлива. Ведь все эти одиннадцать дней я просыпалась с довольной улыбкой. Меня даже как-то мама за это пожурила: сказала, что нельзя быть такой радостной! Потому что другим может быть обидно.