Я приснюсь тебе на рассвете

– Это что?

– Это меня твоя мама угостила…

– Нет, ну так дело, конечно, не пойдет… – Вадим поднялся со стула, открыл серый шкафчик с посудой и вытащил из него кружку, такую же, как у меня, не закрыв дверцу. Поставил ее на стол, вернулся к гарнитуру. Видимо, в Вадиме проснулась совесть – он выглянул в коридор и прокричал: – Мам, тебе нужен чай?

– Да, – отозвалась Анна Алексеевна, похоже, из другой комнаты.

– А тебе какой? – несколько секунд Анна Алексеевна молчала, и тогда Вадим повторил: – Мам, какой тебе?

– Любой, сын, – ответила она, входя в кухню. – Проще сделать все самой, чем ответить на твои вопросы. Ты же знаешь, что я только зеленый пью.

– Ну откуда мне знать? – пробормотал Вадим. Но чай все-таки заварил. Теперь и у меня, и у Анны Алексеевны черные завитки на кружке удачно контактировали с желтовато-зеленым чаем, зато завитки кружки Вадима почти сливались с налитой в нее жидкостью.

Я сидела напротив Вадима, а его мама – перпендикулярно нам, и пару минут мы молчали, прежде чем Анна Алексеевна, сделав несколько мелких глотков чая, спросила:

– И давно вы знакомы?

– Со вчерашнего дня, – признался Вадим.

Я кивнула, пытаясь скрыть смущение за чашкой чая.

– И как же вы познакомились? – продолжала задавать вопросы Анна Алексеевна. – Так сдружились быстро…

Я хотела убедить ее, что мы не дружим, но это бы лишь смутило меня еще больше. Поэтому я молча пила чай, сожалея, что он вот-вот закончится и щит спадет.

– Лена мне движение тормозила… – протянул Вадим. – Встала посреди тропинки, и я не смог проехать. А потом… Ой, кстати, мам! Тетя Света говорила, чтоб ты ей позвонила.

– Тетя Света? – Анна Алексеевна нахмурилась.

– Ну да, – Вадим кивнул. – Парикмахерша которая.

– Ах, Света… – она махнула рукой. – Я перезвоню ей позже. Даже забыла о ее существовании, столько всего прошло, – отозвалась Анна Алексеевна просто. Забыла. Столько прошло.

Я тогда не поняла ее, но ведь понимание приходит с возрастом.

Бывают в жизни такие периоды, которые стараешься забыть. А вместе с ними забываются и люди.

Мы ещё немного попили чай, и минут через пять я, смущаясь, сказала Вадиму, что все же хочу уехать. А для этого мне нужен, собственно, велосипед.

– А я думал, что ты ещё немного погостишь у меня, – отозвался он. Мы поднялись из-за стола – Вадим поставил свою кружку в раковину, и я последовала его примеру. Анна Алексеевна осталась на кухне, зато мы с Вадимом вышли в коридор.

– Для первого раза я погостила неплохо…

– Ты ещё не съела свою трубочку.

– Чай мы уже попили.

– И я хотел тебе кое-что показать…

– Мы знакомы всего два дня!

Наши взгляды встретились – глаза Вадима блеснули колдовской зеленью – и я, не выдержав, рассмеялась. Вскоре ко мне присоединился и Вадим. Успокоившись, он все же спросил:

– Почему тебе так весело?

– Просто, – я фыркнула. Чуть коснулась его предплечья и произнесла: – Не обижайся, но это так. Мы ещё все успеем. – И добавила тише: – Надеюсь.

– Успеем, – Вадим качнул. – Прости.

– Да ничего страшного…

– Последний месяц прошел в спешке, – продолжил он, – вот я и продолжаю бежать. По инерции. Ну, знаешь, так говорят? – Я кивнула, и Вадим вновь словил мой взгляд, произнес: – Спрошу сейчас, чтобы потом не забыть в этой суете. Лена, ты придешь ко мне на день рождения?

– День рождения? – уточнила я завороженно. – А когда?

В кухне шумела вода: кажется, Анна Алексеевна мыла посуду. Но сердце стучало в пять раз громче.

– Через неделю. Одиннадцатого июля.

– А сколько тебе? – я чуть прищурилась.

– Пока что двенадцать.

– Ха, – я махнула рукой, – а мне больше.

– Дай угадаю, – Вадим нахмурился. – Тридцать?

– Ах ты!..

И мы вновь стали смеяться, поэтому ушла я намного позже, чем хотела.

***

То пусто, то густо.

Об этом я думала одиннадцатого июля, когда ходила туда-сюда по длинному коридору. Сегодня мне нужно было встретить маму с санатория, мы об этом с ней договорились ещё три недели назад. Но также сегодня отмечал день рождения Вадим, и об этом он тоже сообщил мне заранее. На той неделе, когда я побывала у него в гостях. Вот только время назвал лишь вчера, вернее, уже сегодня ночью, когда я позвонила ему после полуночи, чтобы поздравить первой. И его время совпало с тем временем, когда мы с папой должны были поехать за мамой.

Вадиму я в этом сразу не призналась – смутилась, не хотелось портить момент, а теперь вот размышляла.

Хоть разорвись.

Но я не разрывалась, а занималась чем-то третьим, посторонним.

В квартиру вошел папа в красивой рубашке. В руках он держал завернутые в газету цветы. Это наверняка белые хризантемы, мамины любимые. Он посмотрел на меня через круглые очки и спросил:

– Почему ты ещё не готова, Лена?

– Я почти, – отозвалась, смущаясь. – Пап, слушай, а на обратном пути ты меня не высадишь раньше дома?

– С подружками встретиться договорились? – предположил папа.

– Не совсем, – ответила я, – но почти. Меня пригласили на день рождения! А день рождения у этого человека неудачно выпал на дату маминого приезда.

– Тут неудачной, скорее, была именно дата, – папа мне подмигнул. – Собирайся, Ленка. Высажу. Но сначала за мамой.

Да. За мамой.

И я надела голубое платье, сшитое из летящей ткани. Длинная юбка, открытые плечи – я была похожа на нежного мотылька и даже сама себе нравилась. Распустила волосы, которые в детстве казались мне золотистыми. Когда мама была дома, она красиво закручивала их, делая похожими на пружинки. Но мамы не было, и я изо всех тормозила ее появление.

Прихватив рюкзак со спрятанным на дне свертком-подарком, я вновь появилась в коридоре. Папа ждал в прихожей, прислонившись к стене. Завидев меня, он удивленно поднял брови. Я не выдержала, фыркнула:

– У меня двойной праздник!

– Лена, – папа покачал головой. Я быстро надела балетки, и мы покинули квартиру. – Как быстро ты взрослеешь!.. Лет двенадцать назад я и предположить не мог, что пищащее глазастое чудо вырастет в такую красавицу.

Я нажала на кнопку лифта и взглянула на папу с укором: