Я путешествую одна

– Я думаю, это Гронфельд, – сказал Габриэль.

– Что?

– Шифр Гронфельда. Это разновидность шифра Виженера, но тут используются цифры вместо букв. Мне нужно еще кое-что. Вы получили что-нибудь еще?

Мунк никак не мог собраться с мыслями.

– Нет, не думаю. А что еще должно быть?

– Буквы и цифры. Гронфельд работает так, что обе стороны, отправитель и получатель, используют одну и ту же комбинацию. Букв и цифр. Другие не смогут ее прочитать.

– Ничего не припомню, – сказал Мунк, увидев Кима у ворот. – Поговорим об этом позже.

– Окей, – сказал Габриэль и положил трубку.

– Есть что-нибудь?

Ким помотал головой.

– Большинство сейчас на работе, нам придется сделать еще круг вечером.

– Ничего? Твою мать, должен же был хоть кто-нибудь что-нибудь увидеть!

– Пока ничего.

– Пройдите еще круг, – сказал Мунк.

– Но мы же только что…

– Я сказал, еще круг.

Молодой полицейский кивнул и опять исчез.

Мунк только собрался обратно в дом, когда позвонила Миа.

– Да?

Он услышал по ее голосу – они что-то нашли.

– Это женщина, – коротко сообщила она.

– У нас есть свидетель?

– Пенсионер через дорогу. Страдает бессонницей. Выглянул в окно, думает, это было около четырех. Увидел, что кто-то роется в почтовом ящике. Вышел проверить.

– Отважный пенсионер.

– Это точно.

– Что он сказал?

– Он позвал ее. Она убежала.

– И он уверен, что это была женщина?

– На сто процентов уверен. Видел ее на расстоянии пары метров.

– Дьявол.

– Я говорила тебе, правда? – воодушевленно сказала Миа. – Я знала.

– Ты была права. Пенсионер все еще там, с вами?

– Да, мы везем его в участок.

– Увидимся в офисе через десять минут?

– Хорошо, – сказала Миа и отключилась.

Мунк почти побежал. Женщина. Он сел за руль и переехал ограждения. Когда он проехал толпу журналистов и репортеров, засверкали вспышки. Хоть какая-то добыча для первых полос.

Женщина.

Мунк установил мигалку на крышу и лихо повернул назад в сторону центра.

3

33

Норвежский ветеран афганской войны Том-Эрик Сёрли сидел у окна своей гостиной, когда две полицейские машины остановились у его дома и начали расставлять ограждения. Он взял бинокль со стола и направил окуляры на полицейских. Он весь день как обычно слушал полицейское радио и знал: что-то произошло. Убиты две маленькие девочки, еще две, видимо, исчезли, и полиция решила контролировать всех выезжающих из города. Он еще раз подкрутил линзы. Вооруженная полиция в шлемах и с пистолетами-пулеметами, MP5, он узнал оружие – сам много раз его использовал. «Heckler & Koch MP5». Вооруженные полицейские установили ворота и начали останавливать машины. К счастью для автомобилистов, было утро. Пробка выстраивалась в центр города, а не из центра.

Он отложил бинокль и прибавил звук новостей. У него всегда были включены телевизор, компьютер и полицейское радио. Он любил следить за всем. Быть в курсе всего. Таким образом он чувствовал, что живет теперь, когда уже сам не мог участвовать в событиях.

Лекс, его пес, проснулся в своей корзинке и потрусил к нему. Уселся у ног, положил голову на колени и высунул язык. Лекс хочет гулять. Том-Эрик Сёрли погладил щенка по голове, пытаясь следить за экранами. TV2. Репортаж с микрофоном перед камерой. Жилой микрорайон Скюллеруда на заднем плане. Полицейские ограждения. Первая девочка исчезла оттуда. Он слышал это час назад. Он встал и взял Лекса за ошейник. Провел его к лестнице в сад и там привязал. Сейчас он был не в силах идти на прогулку. Болела голова.

Когда полиция убрала ограждения, на улице уже стемнело. Весь день. Значит кто-то в министерстве все-таки раскошелился. Он ел свой ужин перед телевизором. На экране появился рисунок. Женщина. Свидетель видел ее в Скюллеруд. Удачи, подумал Томас-Эрик Сёрли. Она похожа на кого угодно. Отрывок пресс-конференции. Полицейский адвокат – женщина. Девочек все еще не нашли, никаких следов. Два следователя по делам об убийствах в пути. Мужчина с бородой в бежевом пальто. Девушка с длинными черными волосами. Оба с острым взглядом. Мужчина в пальто машет рукой журналистам. Никаких комментариев.

Он убавил звук телевизора и пошел долить себе кофе. Снаружи послышались какие-то звуки. Кто-то в саду? Он надел ботинки и вышел во двор. Овчарки не было на месте.

– Лекс?

Он обошел дом по кругу к заднему двору и пришел в ужас, увидев яблоню.

Кто-то убил его собаку и повесил за горло на скакалке.

34

Миа Крюгер перешла дорогу и пошла по Тёйенгата. Достала пастилку из кармана. Пыталась избегать газетных заголовков по пути. Прошла мимо еще одного киоска, выставившего ее жизнь на всеобщее обозрение. Все еще никаких следов мистической женщины. Фоторобот на главной странице. Женщины, которую видел пенсионер. Фоторобот был хороший. С показаниями свидетеля тоже было все нормально. Проблема в том, что это может быть кто угодно. Тысяча девятьсот телефонных звонков только в первый день. Люди думали, что это их соседка, коллега, племянница, или что они видели ее в очереди на паром позавчера. Телефоны в участке обрывали, и им пришлось сделать паузу и прекратить прием звонков. Пошли слухи, что время ожидания разговора с полицией растянулось до двух часов. Кто-нибудь видел Каролине и Андреа? Новые заголовки, большие фотографии девочек, словно в насмешку над ней. Ты не умеешь работать. Это твоя ответственность. Если девочки умрут, виновата будешь ты.

Откуда взялась эта кровь? Миа Крюгер не могла понять. Это не сочеталось. Не сочеталось со всем остальным. Они проверили кровь, она не принадлежала ни одной из девочек. Это даже не человеческая кровь. Это кровь свиньи. Преступница дразнила их, вот что она делала. Или он. Миа все еще не была до конца уверена. Что-то не совпадало. С той женщиной в Скюллеруде. С фотороботом. У нее было чувство, что все это просто игра. Смотрите, как у меня все просто получается. Я могу делать все что захочу.

Я выиграю. Вы проиграете.

Миа плотней укуталась в куртку и еще раз перешла улицу. Они ничего не нашли по белому «ситроену». Ничего по списку ранее осужденных. Людвиг и Карри отлично поработали с делом Хёнефосса, один из кабинетов на Марибуэсгате был от пола и до потолка завален фотографиями и заметками, но они так пока ничего и не нашли. Ведь речь шла о 860 сотрудниках больницы. На минуту, почти девятьсот человек. Не говоря уже обо всех остальных, кто имел доступ – пациенты, посетители, родственники. Тысячи людей все вместе. Наблюдение тоже ничего не дало. В то время в родильном отделении не было камер, только у выхода. Миа помнила, как сама часами смотрела записи, безрезультатно. Часами допросы и показания. Врачи, медсестры, пациенты, физиотерапевты, психологи, родственники, сотрудники ресепшена, уборщицы. Она лично говорила с сотней людей. Все были в одинаковом отчаянии. Как это могло произойти? Кто-то зашел в родильное отделение и вышел с маленьким ребенком на руках, оставшись незамеченным? Миа помнила, как высшие чины полиции обрадовались, когда тот швед повесился и «признался». Дело быстро закрыли. Замели под коврик. Позор всему отделу. Нужно было продолжать.

Миа пересекла еще одну улицу и зашла в задний дворик. Она давно тут не была, но все было по-прежнему. Зеленая дверь без вывески, запрятанная в незаметном уголке города. Она постучалась и стала ждать, пока кто-нибудь откроет. Они решили объявить о вознаграждении. Семьи и те, кто их поддерживает. Мунк был против этого, это бы только увеличило число несерьезных звонков, заняло бы линии людям, у которых есть важная информация, но они все равно так решили, вместе с адвокатами. Будь как будет. Может, это как-нибудь и поможет. Может быть, правильная сумма денег поможет вывести преступника из тени.