Я путешествую одна

– Спасибо, передам.

Женщина с голубым и карим глазами налила себе кофе и села притворяться, что читает газету.

36

Миа Крюгер сидела в солнечных очках на верхнем этаже отеля, где подавали завтрак. Дико болела голова, и она почти не помнила конец вчерашнего вечера. Она вела Сюсанне домой, но, видимо, их занесло в еще один бар по пути. Где они были? Миа осушила стакан апельсинового сока и заставила себя съесть пару кусочков бекона. Ее по-детски затошнило, и она поняла, что жалеет о вчерашнем. Она звонила Холгеру пьяной? Как будто кто-то спрятавшийся глубоко внутри подсказал ей, что надо непременно рассказать ему, чт'o она заметила и что это не может ждать. Как-то так. Сюсанне выползла из туалета. Протрезвев, она выглядела хуже Мии.

– Пора нам заканчивать с этим, – вздохнула она, словно прочитав мысли Мии.

Она плюхнулась на стул и схватилась за голову.

– Совершенно верно, – кивнула Миа. – Плохая компания.

– Я – плохая компания? – спросила Сюсанне.

– Нет, нет, я не это имела в виду. Мы окружаем себя плохой компанией, это не наша вина, – улыбнулась Миа.

– Актеры. Чертовы самовлюбленные макаки. Вообще кому какое дело? Мерзкие насекомые, спят друг с другом, рассказывают друг о друге все подряд и думают, что всем интересно, кто какую роль получил и что он думает о том, что она думает о том, что режиссер спит с другой вместо нее.

– Давай, выговорись, – хохотнула Миа из-под очков.

– Да, блин, сволочи. Посмотри на меня, посмотри, посмотри – я все еще как школьница.

Миа была так близка к разгадке вчера, почти решила ее. Сейчас она очень хотела запереться в своем номере и снова зарыться в материалах по делу. Вот чего ей хотелось. Углубиться в дело. Вот где ее дом. Это хорошее место.

– Черт, у нас в двенадцать сегодня костюмы и грим, я напрочь забыла, – выругалась Сюсанне.

– Костюмы и грим?

– Первая репетиция с костюмами, всем реквизитом, ну и все такое.

Миа кивнула, посмотрев на часы.

– Ты успеешь, сейчас только половина одиннадцатого.

– Почему ты вчера написала вступительную реплику Гамлета на своем листочке?

– По работе. Не могу рассказывать.

– Понимаю, – кивнула Сюсанне. – Просто подумала, это немного странно.

– Может быть.

– Это про пропавших девочек?

– Я не могу говорить об этом, Сюсанне.

– Я сказала кое-кому в театре, что знаю тебя, это было глупо с моей стороны?

– Нет, ничего страшного, а что?

– У нас в ансамбле есть девушка, Пернилле Люнг, играет Офелию. Она тетя одной из пропавших девочек. Совершенно разбита.

– Вот как.

– Андреа. Ты знаешь?

– Я не могу об этом говорить, Сюсанне.

– Нет, конечно. Просто подумала, что это странно.

– Что странно?

– Ну, что она исчезла прямо перед премьерой, и что на твоем листочке эта вступительная реплика. Подумала, вдруг тут есть связь.

Миа улыбнулась и положила ладонь на руку подруги.

– Мы больше не будем говорить об этом, у вас там в театре и так достаточно драмы, правда? Это просто случайное совпадение, хорошо?

– Хорошо, – кивнула Сюсанне. – Чертов алкоголь, только жалеешь потом о нем.

– Согласна, – улыбнулась Миа. – Я больше никогда не буду пить.

– Да-да, я всегда так говорю на следующий день, – посмеялась Сюсанне. – Но как только я снова прихожу в себя, я как будто забываю о своем обещании. Разве это не странно?

– Да, очень странно, – улыбнулась Миа.

– Мне пора бежать, – сказала Сюсанне, поднявшись. – Надо заскочить домой, переодеться перед репетицией. А то будет слишком много скользких взглядов, если я приду в той же одежде, что и вчера. Все тут же начинают переглядываться и обсуждать, кто сегодня ночевал не дома, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Миа.

Она встала и обняла Сюсанне.

– Спасибо за помощь, – сказала Сюсанне. – Увидимся как-нибудь в ближайшее время?

– С удовольствием. Но никакого пива. На чай или что-нибудь такое.

– Окей, – улыбнулась Сюсанне.

Светловолосая девушка взяла сумку и вылетела из главного входа отеля, изо всех сил стараясь казаться трезвой.

37

Холгер Мунк сидел у кабинета Миккельсона в Грёнланде в легком раздражении. Он жалел, что согласился на прослушку телефонов, теперь все должны ходить на эти личные встречи, лицом к лицу. У него не было на это времени. Девочки еще живы, но скоро умрут. Так и будет. Если это тот же преступник. А это был он же. Чуть-чуть другой метод, отклонение от схемы, но это он же. Женщина. Но у них ничего на нее нет. Тысячи звонков, но ни один ни к чему не привел. Абсолютно ни к чему. Если наблюдения свидетеля верны, конечно. Он внушал доверие. Пенсионер. Женщина. Между тридцатью и тридцатью пятью годами. Примерно метр семьдесят роста. Волосы собраны в тугой хвост под капюшоном. Прямой нос. Это может быть кто угодно. Где она держала их в заключении? Мертвы ли они уже?

Мунк достал из кармана жвачку и забарабанил пальцами по стулу. Он договорился с Мией забежать в дом престарелых, быстро переговорить с матерью, наконец сделать это, но уже подумывал все отменить. У него просто не было времени. Во всяком случае, если надо тратить полдня на ненужные встречи, как сейчас. Быстро забежать в дом престарелых, сказать, что он думает, и бежать дальше. Как-то так. Он должен сказать ей, пока не слишком поздно. Пока все наследство не получил какой-нибудь шарлатан, пообещавший ей вечную жизнь на небе. Он кинул взгляд на часы в телефоне, чувствуя все большее раздражение.

Андреа и Каролине нет. Они исчезли из-под его присмотра, уже после того, как он взялся за дело. Скоро их усыпят. Помоют. Оденут в кукольные платья. Повесят с рюкзаками на спине. Если он не найдет их первым. Холгер почувствовал себя затерявшимся в тумане. Он не знал, куда идти. Что должно быть следующим шагом? Женщина, которую никто не знает, – это единственное, что у них есть. Трансвестит Рогер Баккен. Этот след для них почти оборвался. Миа звонила ему посреди ночи, хотела рассказать что-то срочное, но бормотала так невнятно. Ему пришлось попросить ее лечь спать. Прослушка телефонов. Нет, это никуда не годится. Надо поговорить с Габриэлем. Можно же, наверное, удалять личные разговоры. Не вносить их в отчеты. Как вчерашний разговор с Мией.

– Холгер, входи.

Миккельсон выглядел обеспокоенным, Мунк мог сосчитать складки на его лбу.

– Как наше положение? – спросил он, когда Мунк сел.

– Так же, как вчера. Никаких новостей о женщине с фоторобота, мы продолжаем проверять, но, судя по всему, дохлый номер, к сожалению.

– «Альфа-один» – и никаких следов девочек, как это возможно?

Вдруг Мунк почувствовал себя снова на школьной скамье. У ректора в кабинете, слушая выговор. Ему это очень не нравилось, но сейчас он ничего не мог поделать.