Я путешествую одна
Шрифт:
– Волд, «Афтенпостен», слушаю вас, – повторил Миккель уже несколько нервно.
По-прежнему молчание. Только скрежет.
– Кто-нибудь есть? – сказал Эрик в нетерпении.
Грунг и Силье закатили глаза.
– Заткнись, – прошептал Грунг.
Прошло несколько секунд, и появился скрипучий металлический голос.
– Вот как, мы тут не одни?
Тут замолчал даже Эрик, он перестал перебирать в руках свой мячик, только сидел, выпучив глаза и открыв рот. Почему-то они думали, что все это просто ерунда. Преступник звонит, здесь и сейчас. Мечта всех журналистов, а тут Миккелю Волду оказали такую честь?
– Да. Мы на громкой связи.
– Ничего себе, какая честь, – сказал металлический голос. – «Афтенпостен» слушает своих читателей. Но тем лучше, будет больше людей, кто возьмет на себя ответственность.
– За что? – кашлянул Миккель.
– Мы дойдем до этого. Кстати, я думал, ты будешь на пресс-конференции. Разве у тебя не было вопросов?
– Почему свинью бросили на пол? – нервно спросил Миккель.
– Хороший мальчик, помнишь это.
– Я знаю свою работу. И не задаю вопросов, к которым не пришел сам и за которые не отвечаю, – сказал Волд.
Он взглянул на Грунга, яростно мотавшего головой. Они должны играть вместе с ним, а не против него, об этом они договорились заранее. На том конце тишина.
– Журналистская целостность, – засмеялся голос после долгой паузы.
– Да, – сказал Миккель.
– Ты очень милый, – язвительно сказал голос. – Все знают, что нет никакой целостности у журналистов. Это только вы в нее верите. Вы знаете, что журналисты оказались на последнем месте в рейтинге профессий за прошлый год? На какие профессии мы полагаемся? Вас опередили адвокаты, рекламщики и продавцы машин. Вы что, пропустили это?
Металлический голос снова рассмеялся, в этот раз почти душевно. Эрик Рённинг замотал головой и показал средний палец телефону, лежащему на столе.
– Но мы здесь совсем не поэтому, – холодно продолжил голос.
– Почему же мы здесь?
– Боже, да ты сегодня молодец. Сам додумался до этого вопроса?
– Хватит уже ломаться! – вдруг сказал Эрик. – Откуда нам знать, что ты не какой-нибудь идиот, решивший поиграть?
Грунг побагровел. Он не мог сдержаться и пнул Эрика под столом. Все снова затихли, но голос не пропал.
– Хороший вопрос, – продолжил он сухо. – С кем имею честь говорить?
– Эрик Рённинг, – сказал Эрик.
– Бог мой, сам Эрик Рённинг. Победитель «сенсационного» турнира в 2011. Поздравляю.
– Спасибо, – сказал Эрик.
– Каково это, писать о бомжах, а потом ехать домой и пить «шардоне» в джакузи у себя во Фрогнере? Журналистская целостность, говоришь?
Эрик хотел что-то сказать, но осекся.
– Но конечно, Рённинг, ты абсолютно прав. Откуда ты можешь знать, что я тот, за кого себя выдаю? Давай сыграем в небольшую игру?
– Какую еще игру? – кашлянул Эрик.
– Я назвал ее быть в новостях, вы со мной?
За столом воцарилась тишина. Никто не смел ничего говорить.
– Давайте я сначала объясню правила перед вашим ответом? – продолжил металлический голос. – Вы ведь передаете новости, я подумал, что для вас это немного скучно. Почему бы не быть в новостях сразу же? Не будет ли это здорово?
– Что это означает? – спросил Миккель.
– Это вы решаете.
– Что
мы решаем?– Кто останется жить, а кто умрет.
Четверо журналистов переглянулись.
– Что ты имеешь в виду?
Голос посмеялся.
– А вы как думаете? Я еще не определился. Каролине или Андреа. Вы можете решить. Разве это не приятно? Позволить вам поучаствовать.
– Т-ты не м-можешь говорить это серьезно, – сказала Силье.
– О, и девушки тут, замечательно. Кто это говорит?
– С-С-Силье Улсен, – заикаясь, сказала Силье.
Она явно не на шутку испугалась.
– И что же ты думаешь обо всем этом, Силье Улсен?
– О чем обо всем?
Голос снова засмеялся.
– Что я женщина. Ты веришь в это?
– Да, – осторожно сказала Силье.
Снова смех.
– Вы такие наивные. Это все так просто. Слишком просто. Вообще мне скучно. На самом деле. Это скучно, я ожидал большего сопротивления. Ну, давай, Миккель, ты тоже в это верил?
– Да, – сказал Миккель, подумав секунду.
– Ох, ну ладно вам, неужели я лучше других? Женщина. Пенсионер заметил женщину. А что, если это транс? Кому-нибудь пришло это в голову? Или бомж? Эрик, ты же разбираешься в этом? Как думаешь, что готов сделать бомж за две тысячи крон? Надеть куртку с капюшоном и показаться в Скюллеруде посреди ночи, пройти туда-сюда по улице? Ты бы согласился, Эрик, если бы был бомжом?
– Ты хочешь сказать, что ты не женщина? – тихо спросил Эрик.
– Господи, да вы еще глупее, чем я думал, – холодно произнес голос. – Я ведь немного верил в вас. Ну да ладно. Поступим следующим образом. У вас есть одна минута, чтобы назвать имя. Андреа или Каролине. Та, имя которой вы назовете, умрет сегодня вечером. Другая будет жить. Она вернется домой в течение суток. Если вы не назовете имя, умрут обе, мне абсолютно все равно. Одна умрет. Одна останется жить. Решать вам. Правила ясны?
– Но ты же не можешь просто так… – прервал Грунг.
– Я перезвоню через минуту. Удачи.
– Н-н-нееет, – сказала Силье.
– Тик-так, – сказал голос и положил трубку.
41
Лукас был на небе. По крайней мере, так он себя чувствовал. Он много дней ждал этого третьего похода к дому в лесу. Lux Domus, Дом Света, или, как сам пастор любил его называть, Porta Caeli, небесные врата. Может ли что-то быть таким красивым? Porta Caeli? Небесные врата? Весь день его тело было онемевшим, и теперь, когда они наконец пришли, так близко к небу, он не мог сидеть спокойно, пришлось заставлять себя. Спокойно сидеть на стуле у окна, пока пастор читал детям.
Пастор сам получил сообщение от Бога. О том, что надо построить это место. Новый ковчег. В этот раз не для животных, а для избранных. Для особенных. Дом Света. Небесные врата. Когда придет судный день, они поедут. Никто кроме них. Только они. Сорок человек, не больше. В мире есть и другие, об этом Бог рассказал пастору, но им нельзя знать, где находятся остальные. Достаточно того, что они есть. Все они встретятся на небе. На небе. В царстве Божьем. Где сине-зеленая вода течет по чистым рекам, все построено из золота на белом как мел ковре из облаков. Вечность. Избранные. Навсегда.