Я путешествую одна

– Ты не видишь его, не правда ли? – наконец сказал пастор.

– Нет, – пристыженно признался Лукас, склонив голову.

– Хочешь увидеть его?

Лукас ожидал получить нагоняй за то, что не смог разглядеть его. Пастор иногда бывал жестоким с теми, кто был далек от Бога, но он не поднял голоса. Продолжил дальше спокойным тоном.

– Я верю в тебя, Лукас, – сказал пастор мягким теплым голосом. – Но мы не можем взять с собой того, кто не видит дьявола. Если ты не видишь дьявола, ты не увидишь и Бога.

Лукас склонил голову еще ниже и молча кивнул.

– Ты хочешь пойти с нами на небо, не правда ли?

– Конечно, – пролепетал Лукас.

– Хочешь, я покажу тебе? – улыбнулся пастор.

– Покажете мне?

– Дьявола.

Лукас обрадовался и немного испугался одновременно. Скоро он уже стоял голым перед пастором. Белое худенькое тело дрожало на прохладном воздухе. Пастор долго смотрел на него, ничего не говоря. Разглядывал его с головы до пят. Лукас почувствовал желание прикрыться, ему было очень неловко, но понял, что это часть посвящения. Он должен пройти через это, чтобы подняться на уровень выше, поэтому нужно просто терпеть то, что не совсем приятно.

– Теперь спускайся в воду, – сказал пастор.

Лукас кивнул и подошел к краю воды. Опустил один палец ноги в воду, но тут же вынул его. Вода была ледяная. Большая птица взлетела с дерева и отправилась к небу. Лукас обнял свое тело руками, желая так же улететь. Тогда он сможет сразу попасть к Богу и остаться там навсегда. Не то что бы он не хотел пойти с Ковчегом. Он очень хотел пойти с Ковчегом, ведь это были избранные Богом на земле, но если бы он умел летать, ему бы не нужно было делать такие вещи, чтобы пойти со всеми. Он взглянул на пастора, словно окаменевшего на лавке. Лукас быстро решился и зашел в ледяную воду. Было больно. Словно он стоял среди кусочков льда. Он хотел спросить пастора, как далеко нужно зайти, но пастор молчал. Он встал с лавки и подошел к воде, все еще с нимбом, освященным солнцем.

– Ты видишь дьявола? – опять спросил пастор.

– Н-н-нее-е-т, – сказал Лукас.

Он заставил себя пойти дальше, почувствовав ледяную воду на той части тела, о которой нельзя говорить, прошел еще пару шагов, и вода покрыла его до пояса.

– А теперь видишь?

Голос был уже не таким мягким, как до этого, он был холоднее, как лед, как вода. Лукас почти не чувствовал своего тела, как будто его вдруг не стало. Лукас склонил голову и покачал ей. Он почувствовал себя таким никчемным. Он не увидел дьявола. Он ничего не увидел. Может быть, он все же не заслужил пойти на небо? Может быть, он должен остаться здесь, в этом мире, вместе с ворами, шлюхами, и медленно сгореть, чтобы мясо отделилось от костей, в то время как другие направятся в вечное царство Божье?

Вдруг пастор большими шагами зашел в воду, и Лукас почувствовал твердую холодную руку на шее. Он пытался сопротивляться, но пастор был слишком силен. Пастор надавил на его шею, и вдруг Лукас оказался под водой. Голова была под водой, и он не мог дышать. Лукас запаниковал и замахал руками. Ему нужен воздух. Но пастор не отпускал. Он опускал Лукаса еще ниже.

– Видишь дьявола? – кричал он сверху.

Лукас открыл глаза, и его тело ослабло. Сейчас он умрет. Так он чувствовал. Вот зачем пастор привел его сюда в лес. Не для посвящения, а для смерти. Лукас в последний раз попытался освободиться от руки пастора, но шансов не было. Его рука была словно не человеческой, а железной лапой. Перед глазами начало мелькать. Он окружен водой. Его лишили возможности решать что-то в своей жизни. Двигаться. Дышать. Вода больше не казалась холодной. Она стала теплой. Тело стало теплым. Он видел, как шевелятся его пальцы где-то вдалеке. Пастор все время кричал, но Лукас уже не слышал, что он говорил. Он не знал, сколько уже пробыл под водой, потому что времени больше не существовало, это была вечность. Сейчас он умрет, пришло время умереть. Нет смысла сопротивляться.

Вдруг, словно из ничего, его голова поднялась из воды в холодный весенний воздух. Лукас кашлял и отхаркивался, изо рта вышли остатки завтрака, а легкие как будто были готовы разорваться. Пастор за шею вытащил его на землю. Лукас лег, хватая ртом воздух. Он не чувствовал своего тела.

Пастор присел на колени около него и погладил по мокрым волосам. Лукас посмотрел на него выпученными от шока глазами.

– Ты увидел дьявола? – улыбнулся пастор.

Лукас кивнул. Кивок ощущался так, словно шея сейчас сломается.

– Хорошо, – усмехнулся пастор, медленно погладив Лукаса по щеке. – Теперь ты готов.

60

Миа Крюгер стояла в квартире Малин Штольц и поняла, почему Ким так отреагировал.

– В жизни не видел столько зеркал, – сказал Ким, все еще изумленный.

Миа кивнула. Квартира Малин Штольц была похожа на комнату кривых зеркал в луна-парке. Зеркала были повсюду. Каждый сантиметр квартиры был покрыт зеркалом. С пола до потолка во всех комнатах.

Они ждали снаружи в течение часа, но никто не объявился. Мунк принял решение войти. Миа была не совсем согласна с ним, но ничего не сказала. Она бы лучше посидела в машине и еще подождала. Это было бы лучше всего. Теперь они разоблачены. Мунк попросил полную бригаду для осмотра квартиры. Теперь полиция была повсюду, и она никогда сюда не вернется. Миа знала это, и Мунк знал это. И все же он принял такое решение. Может быть, Анетте все-таки права? Может быть, Мунк слишком близок к этому делу? Спрятанные Мириам и Марион в белой квартире во Фрогнере… И его мать, связанная с делом.

– А ты когда-нибудь видела подобное? – спросил Ким.

Миа покачала головой. Не видела. Ни разу не видела ничего подобного. Куда бы она ни пошла и как бы ни поворачивалась, она всюду видела себя. Она чувствовала сильный дискомфорт, но места для отдыха глаз не было, пропустить свое отражение было невозможно. Она выглядела уставшей. Непохожей на саму себя. Алкоголь и таблетки оставили следы, и на коже, и в таких обычно голубых глазах. Миа была отнюдь не тщеславна, но то, что она увидела, ей совсем не понравилось. А еще они потеряли Малин Штольц.

Мунк пришел из кухни тоже не особенно довольным. Тяжело вздохнув, он с потерянным видом встал перед встроенным в зеркало шкафом. Видно было, что он сам не привык так много смотреть в зеркало. Миа увидела, что он рассматривает себя. Интересно, о чем он думает?

– Я послал людей, – сказал он через некоторое время. – В Гардермуэн, на вокзал, в Торп и машины, куда нужно, но чувствую, что она снова нас обманула.

Мунк почесал бороду и снова взглянул на свое лицо в отражении.

– Миа, что это за чертовщина такая, а?

Миа пожала плечами. Она понимала, что все обращались к ней, когда дело касалось таких вещей, но в этот раз ее голова была совершенно пуста. Квартира, полная зеркал? Кому может нравиться все время смотреть на себя в зеркало? Человеку, который боится исчезнуть? Которому нужно все время смотреть на себя, чтобы знать, что она существует? Какая-то мысль начала принимать очертания, но не до конца. Она так устала. Она сдержала зевок. Пора и правда немного поспать. Со всех углов было видно, что ей нужен сон.