Я решил, что ты моя

Отходит, чтобы вернуться через пару минут с красивым букетом нежнейших белых роз, означающих чистоту и невинность. Это выглядит как издевательство. Камень в мой огород.

Дождавшись разрешения от отца, послушно принимаю тяжёлый букет ароматных цветов без единого шипа на тёмно-зелёных стеблях. Вместе с ним будущий муж протягивает мне квадратную кремовую коробку. Раскрывает. Внутри на бархатной подложке лежит переливающееся колье. Красиво, дорого, но никогда не заменит мне месяц, который я прожила свободной.

Поднимаю взгляд на Дамиля. Он белозубо улыбается, щуря глаза. Напоминает мне хитрого лиса, но никак не влюблённого в меня мужчину, как утверждал отец. Миша всегда смотрел на меня так, что кожу обжигало и становилось неловко. А Айдаев… Внутри меня ничего не откликается. Наверное, потому что я до сих пор сопротивляюсь этому браку, но отчаянные крики в моей голове никто не слышит. Даже если бы слышали, им было бы всё равно.

– Свадьбу сыграем в конце следующей недели, – сообщает отец. – Поблагодари будущего мужа за подарки и возвращайся к себе.

– Спасибо, – подчиняюсь отцу.

Перекладываю букет в другую руку. Дамиль отдаёт мне коробку с украшением. Иду, стараясь не споткнуться и не упасть на потеху всем присутствующим. Колени дрожат. На глаза снова наворачиваются слёзы. Приговор вынесен. Обжалованию не подлежит. Я действительно выхожу замуж.

Вхожу в комнату и роняю цветы на постель. Падаю поверх покрывала рядом с ними и, больше не сдерживаясь, позволяю себе плакать. Это всё, на что у меня ещё осталось право. Вдруг и его заберут?

Засыпаю в слезах, а просыпаюсь от жажды уже глубокой ночью. Спускаю ноги с кровати, случайно смахивая на пол коробку с колье. Она с грохотом падает и раскрывается. Бархатная подушечка выпрыгивает и смещается вбок. Под ней виднеется что-то белое.

Нахмурившись, опускаюсь на колени, достаю сложенный вдвое белый лист бумаги. Разворачиваю. На нём аккуратным почерком выведено одно единственное предложение:

«Не бойся меня».

Глава 4

Миша

Мне не спится. Резко сажусь на кровати. Мокрый весь, как после душа. Тело противно липкое, по вискам и спине течёт до мурашек. Передёргиваю плечами. Смотрю на пачку сигарет, лежащую на тумбочке. Напоминаю себе, что пытаюсь бросить. В зале лёгкие сжигаются дотла, дыхалки постоянно не хватает, а я в горы хотел свалить на новогодние. Без лёгких на подъёме сдохну. Но курить хочется адски, аж горло спазмом сводит и пальцы на руках немеют.

– Слабак, – тихо рычу на себя, вытягивая сигарету и прикуривая прямо в комнате.

Подхожу к окну, открываю и смотрю в ночь. Холодный осенний воздух остужает моё тело, но кровь-то кипит и меня снова раскаляет. Аиша снилась. И ладно бы секс. Я бы ещё понял, подрочил и лёг спать дальше. Нет. Меня штырит от того, что я не забрал её тогда. Не помог. Не получилось. И ощущение поганое внутри. Будто что-то случиться должно. Страшное и непоправимое. Мне кажется, я её теряю, так и не получив. Но я не могу себе этого позволить.

Горький дым дерёт всё в груди. Сердце ебашит на максималках. Я вторую неделю взаперти. Держусь, тренируюсь, соблюдая все нормы. Жру протеин, витамины. Форма – хоть сейчас на олимпийские игры. Сука, всех готов ушатать!

Отец вроде поверил моим честным глазам. Утром поеду в универ. И это тоже подстёгивает мой пульс, заставляя ещё глубже тянуть в себя никотин.

Заколдовала она меня, что ли?

Аиша… Аиша, мать твою!

Я ни о ком больше не могу думать. Эта девочка очень глубоко внутри.

Ещё одна сигарета оказывается во рту. Бросаю я, блядь. Как же.

Смотрю в стекло на свою взъерошенную башку. Короткие волосы встали дыбом. Ощерился, как дикий пёс. Сглатываю. Закрываю глаза и вспоминаю, что у нас с ней успело случиться.

Всё началось банально. Я её даже разглядел не сразу. У нас каждый год приток хорошеньких первокурсниц. Как в магазине, можно выбирать по цвету или под настроение. Большинство быстро узнают, кто правит «балом» в универе, и сдаются сами, надеясь получить взаимные блага. Одноразовая шваль, одним словом. И десятки в рублях не стоит.

У одного из моих лучших друзей была днюха. Он поймал девочку в свои сети и подарил себе её девственность. А меня вклинило, когда она из душа вышла. Карие глаза, как блюдца, огромные, перепуганные. Кожа бледная, как снег. Волосы облепили красивое, характерное для мусульманской девочки, лицо. Я потерялся, пока парни поздравляли друга.

Но чего с ней дальше делать, хер её знает. У меня же не было таких. И чувства странные, новые.

Пытался взять напором. Аиша от меня шарахалась. У меня диссонанс. Трахалась же с Грановским в душе. Я-то чем хуже? Но потом вспомнил её состояние после, и дошло, что не всё так просто с этой малышкой, как и с тем дебильным сексом, к которому я начал ревновать.

Дури во мне, как в хорошем танке. Отец всегда так говорил. Если начал переть, хуй остановишь. Помню, как она впервые попала ко мне в руки. Мы тогда новенького воспитывали. Теперь в нашей стае ещё один придурок, а в тот день… Чёрт, в тот день было весело и странно. Грановский расхуярил новенькому тачку битой, а мы девчонок держали, чтобы не вмешивались в мужские тёрки. Мне досталась Аиша. Держал её обеими руками, она вырывалась и умоляла её отпустить. В глазах снова читался дикий ужас, а я вдыхал запах с её длинных волос и понимал, что не могу разжать руки. Просто не хочу этого делать.

Но напором эту малышку брать бесполезно. Чем больше я давил, тем больше она закрывалась. И я купил ей подарок. Случайно нашёл и сразу подумал об Аише. Такая же нежная и загадочная, как белая лилия, заточённая в ледяной куб. Имитация. Я дарил тёлкам подарки гораздо дороже. Но тут другое. Дело не в бабках. В ассоциации. В моих ощущениях. Именно их я захотел ей подарить.

Нашёл Аишу в общаге, в комнате у подружки, принёс подарок, а она мне опять своё: «Нет, Миша». И не приняла. Даже руки спрятала за спину, чтобы меня случайно не коснуться. Я тогда подарок оставил и ушёл. Понял, что надо гасить себя и действовать максимально аккуратно, иначе ничего не выйдет.

И вот, как только у меня стало получаться, как только я стал ловить её улыбки и тёплые взгляды, полные смущения, у меня её забрали.

Надо вернуть.

Тушу сигарету. Смотрю на расстеленную кровать. Простыня смята, будто на ней всю ночь жарко трахались, а на самом деле всё очень скучно. Ворочался во сне. Но это всё, хана. Даже если я до ляма досчитаю, не выключит.

Лезу в телефон, изучаю расписание на сегодня. Включаю свет и кидаю в рюкзак нужные тетради. Ложусь поперёк кровати с учебником. Вчитываюсь в пропущенные темы. Сажусь и на листке начинаю набрасывать чертёж, пока схематически. Мне нравится проектирование. Голову занимает до самого рассвета.