Я С СССР! Том III

– Над нами Садовнический проезд, мы сейчас идем вдоль него в сторону Клементовского переулка. А вот здесь смотри внимательно – это уже вход в старинную часть коллектора, мы сейчас стоим примерно напротив твоего окна.

– А эта ржавая лестница тогда ведет… в подвал углового дома Нирнзее?

– Молодец, хорошо ориентируешься. В подвал мы сейчас выходить не будем, эта лестница просто удобный ориентир. Теперь тщательно запоминай дорогу.

Делаем еще несколько поворотов в хитросплетении коллектора и оказываемся рядом с другой невзрачной лестницей. Похоже, это и есть один из скрытых входов в подвальные помещения ОС. Иванов показывает мне на старую кирпичную кладку.

– Здесь вмонтировано устройство, открывающее дверь. Смотри.

Иван Георгиевич касается рукой скрытого за кладкой рычага, и дверца тихо щелкает замком.

– А теперь пойдем назад, провожу тебя, а заодно проверю, как ты запомнил дорогу.

Ну, на память я никогда не жаловался, да и идти не так уж далеко. Но на каждом повороте я снова внимательно осматриваюсь, стараясь запомнить мельчайшие подробности. Слово одобрительно гудит, словно намекая, что сегодняшний урок мне вскоре может пригодиться. Чур меня… чур!

…А 20-го вечером я представил наконец Фурцевой «Машину времени» образца 64-го года. Ребята нашли для группы временного бас-гитариста и выступили перед министром вполне сносно. Екатерина Алексеевна выслушала песни из репертуара «Браво», благосклонно улыбаясь, и даже покачивала носком туфли в такт музыке.

– Что ж, неплохо… Хотя песни, конечно, достаточно …легкомысленные.

– Так это же танцевальные мелодии, они и не должны сопровождаться серьезными текстами! А теперь послушайте нашу лирическую песню на патриотическую тему.

Парни задушевно исполняют «У деревни Крюково» – взгляд Фурцевой туманится, и ее улыбка становится совсем ласковой.

– Молодцы! Вот таких песен нужно побольше. Алексей, сделайте упор на патриотическую тематику.

Пришлось вступить в жаркие дебаты с министром, доказывая ей, что песен у группы должно быть много и разных. Особенно в «легком жанре». Если мы, конечно, не хотим засилья иностранщины в стране. Потому что давно всем известно: свято место пусто не бывает. Не будет советских интересных танцевальных песен, значит, эту нишу тут займут зарубежные мелодии, нелегально проникающие в СССР. Убеждать Фурцеву пришлось долго, приводя в качестве аргумента остальные свои патриотические песни, которые для нового ВИА никак уж не подходили. Спел сам Фурцевой под простую гитару и «Мгновенья», и «Здесь птицы не поют». Вроде бы согласилась, вроде бы убедил. Но пришлось пообещать ей, написать еще одну серьезную песню к 20-летию победы. Ага… желательно марш. Пользуясь моментом, заодно исполнил «Любимая моя», чтобы не терять потом снова время на ее утверждение. Фурцевой, как ни странно, эта песня очень понравилась – меня за нее искренне похвалили и велели срочно включить в репертуар группы. Так что свой первый экзамен перед властями новая группа сдала, теперь в ноябре мы устроим первое публичное выступление…

– Леш, ну хватит уже прикидываться спящим – выдергивает меня из воспоминаний голос Седова – ладно… обещаю, что больше не стану тебя спрашивать про покушение на Хрущева и аресты заговорщиков. Расскажи лучше про ваш новый журнал.

Про журнал – это я завсегда. И контакт с Германом, мне конечно нужно налаживать. Мы слишком мало общались с ним во время моей короткой практики в «Известиях», и пока я имел отдаленное представление о его характере и манерах. Раздражал ли он меня тогда? Нет. Я даже был ему благодарен за то, что он ввел меня в мир крупного издания. За то, что терпеливо, хоть и немного свысока, объяснял зеленому студенту разные важные тонкости редакционной политики и отношений внутри коллектива. Но вот статья про строительство гостиницы «Россия» получилась у него скучной. Да и не горел Герман особенно на работе, постоянно искал повод смыться из редакции.

… - Уважаемые пассажиры – по громкой связи самолета раздался приятный женский голос – Наш самолет приступил к снижению. Пожалуйста, займите свои места и пристегните ремни.

* * *

В Хабаровске мы с Седовым провели всего три дня, которые пролетели быстро и незаметно. Может, для кого-то еще и весело, но точно не для меня. Заместителя главного редактора журнала «Студенческий мир» даже в Хабаровске ждала работа.

Поселили нас, как и всех журналистов, отбывающих в Японию, в гостинице «Центральная», расположенной в самом центре города, на площади Ленина. Номер был стандартный, о двух кроватях. Но был один бонус, который тут же отметил ушлый Седов. Владимир Ильич указывал протянутой рукой путь в светлое коммунистическое будущее прямо в наше окно.

В принципе особо заняться в Хабаровске было нечем, кроме разных организационных мероприятий, проходящих в первой половине дня. В штабе шло срочное формирование спецрейсов, заканчивались последние согласования и оформление документов. Всем членам делегации раздавали загранпаспорта. Но у нас с Седовым, как у сотрудников «Известий» (как впрочем, и у журналистов ТАСС или «Правды») загранпаспорта изначально были служебными, их нам выдали еще в Москве. Так что бедный Герман маялся в Хабаровске от безделья, и на следующий же день попытался затащить меня в местную пивную. Я еле отбился, ссылаясь на неотложные дела.

– Старик, ты не понимаешь, от чего отказываешься! У них здесь такое пиво выпускают – закачаешься… Особенно их «Таежное» – темное, крепкое, плотное, а вкус… – Седов мечтательно закатил глаза и причмокнул губами – представляешь, они в него спиртовой настой хвои добавляют для аромата.

Кто о чем, а вшивый о бане! Вот все понимаю, но не по пивным же здесь ходить?

– Герман, пиво это хорошо, но если я не пришлю в редакцию статью о местном институте, меня Коган живьем съест.

Это я так культурно пытаюсь скинуть с хвоста Седова. Лучше сразу же его приучить, что вместе мы ходить никуда не будем, иначе в Токио мне потом от него не отвязаться. Как представлю Германа наливающимся сакэ…

– Да, слышал я про вашего Когана, говорят, зверь-мужик! Понятно теперь, почему Аджубей его над вами, студентами, поставил – это чтобы вы не расслаблялись, и сразу пахать привыкали.

Согласно киваю, продолжая собираться на встречу. Редактор-зверь – очень удобная для меня версия, все отныне можно будет свалить на своего строгого начальника. А я всего лишь исполнительный сотрудник журнала. Проверяю кассету в диктофоне, вешаю на шею свой боевой Зенит. Блокнот и ручка в портфеле – можно идти.

– Ну, ты хоть своим посылку отправь, здесь столько всего необычного продается, грех таким случаем не воспользоваться – поучает меня Седов – Я в прошлый раз своим привез халву и козинаки из кедровых орехов – жена в полном восторге была. А детям очень шоколад и зефир с орешками понравились. Только их местный ликер не покупай – он на любителя.

– Спасибо за наводку, я побежал. А то до вечера не успею управиться.

– Беги… – Седов провожает меня неодобрительным взглядом – нет, что за молодежь пошла? От пива он отказывается…

Насчет посылки Герман, конечно, прав – бандероль со статьей и фотопленкой мне все равно в Москву нужно отсюда отправить, зачем тащить это с собой в Японию? Так что и хабаровских гостинцев до кучи можно будет туда положить, пусть Вика порадуется.

Идти мне не очень далеко, на улицу Серышева, что в нескольких минутах ходьбы от гостиницы, и уже вскоре я подхожу к нарядному четырех этажному зданию с высокими белоснежными колоннами. Это один из ведущих транспортных вузов страны, крупнейший вуз Дальневосточного региона – Хабаровский институт инженеров железнодорожного транспорта, с трудно выговариваемой аббревиатурой – ХабИИЖТ, поэтому в народе – просто «Железка». Заславский по моей просьбе пару дней назад позвонил ректору – Валентину Иосифовичу Дмитренко, и он меня сегодня ждет.