Я сделаю это сама

О сытости тоже следовало подумать. Вниз спускались раз в неделю, или – по договорённости. Запас солёной рыбы был, суп из свежей тоже появлялся на столе регулярно. Анри смеялся, что и не подозревал, что будет вести жизнь постную и вообще безгрешную, но – как вышло. Мяса в их жизни встречалось значительно меньше, а рыба – это лучше, чем пустой суп с крупой и овощами, и каша.

Интендант Дрю сообщил, что раньше раз в три дня ходили на охоту – по очереди, потому что это на весь день из крепости, воля вольная, всем хочется. Летом добытое мясо сразу же варили или солили, а зимой – морозили. Анри пока не мог представить себе такой мороз, когда в камень смерзается всё – а Дрю говорил, что предстоит едва ли не полгода такой радости. И вёл учёт солонине и вяленому мясу, и рыбе тоже. Потому что зима, говорил он, уже скоро.

Ещё у интенданта был уговор с кем-то из местных торговцев-добытчиков, чтоб привезли муку и крупу – на непонятный период межсезонья. Пока, говорил он, море не встало – можно привезти водой, когда встанет – то по льду, но не сразу, а подождать, чтоб лёд стал крепким и прочным, и потом только. А в межсезонье – никак. Ладно, увидим.

Так вот, с охотников Анри требовал сурово. Ушли на весь день – извольте добыть что-нибудь. Не добыли косулю – несите птиц каких-нибудь, что ли. Лучше съедобных, потому что здешние чайки-кричалки не очень-то годились в пищу. Говорят, они живут на скалах, и весной там бывают гнёзда, оттуда можно добывать яйца, но это сложно, потому что скалы почти отвесно обрываются в воду, и сразу на глубину. Некоторые пробовали и преуспевали. Но это весной, а пока – запасы на зиму.

Анри поставил задачу перед Жаком Трюшоном – чтобы тем, кто оставался в крепости, тоже хватало дел. Мести, чистить, помогать на кухне, разбирать завалы. Нести дозоры на стенах и на перевале. К слову, Анри как услышал про тот перевал, так захотел сам поглядеть, что там такое. Не сразу, но вышло.

Ну что, собрались, выехали с утра и отправились по дороге наверх. Поднялись дважды на высоту стен крепости – по его прикидкам. Совсем скоро дорога достигла перевала, и Анри огляделся в обе стороны.

В знакомую сторону была видна сверкающая водная гладь – и противоположный берег, тоже с высокими горами. А в другую…

Первое, что бросилось в глаза – тут росли не лиственницы и, как их, местные кедры, а ёлки, но какие-то странные, не обычные зелёные, как ёлкам и положено, а сизые, голубоватые. Но красивые – высокие, ровные, могучие. Дорога спускалась вниз меж ровных красивых стволов, и вообще – как будто их тут кто-то посадил. Не по прямой линии, конечно, потому что дорога извивалась и петляла, но – аккуратно вдоль этой самой дороги, по обе её стороны.

ЭТО они увидели все разом. Молочно-белая пелена, похожая с виду на портал, но… какой, к дьяволу, портал может быть такого размера? Он перекрывал дорогу, а по той дороге трое конных ехали в ряд спокойно, и уходил меж деревьями по обе стороны от той дороги, и Анри не мог увидеть конца-края. И капрал Роже Сен-Валле, несущий здесь службу уже десять лет, сказал – сколько ни исследовали, конца-краю этой штуки не нашли. Ни разу. Да, внутрь пытались. Не вернулся никто из тех, кто пытался. И обычно после того, как туда кто-то пёрся, что-то случалось, что-то нехорошее. Непогода там неурочная, только здесь, наверху, а внизу на берегу – едва ли не солнышко. Дерево падало на кого-нибудь, и непременно с тяжёлыми повреждениями потом, если не насмерть. Припасы портились.

В общем, то, что там, недвусмысленно давало понять – к нам не суйтесь. Но это какой приличный человек мог послушать рассказы и принять к сведению, Анри же таковым себя в тот момент не ощущал ни капельки. О нет, он не пошёл в туманное облако, вспыхнувшее при его приближении золотистыми искорками на солнце. Потому что… мало ли. Это не то, что нужно делать просто из любопытства. А вот шишек на земле набрать и побросать туда по очереди – отчего нет? Шишки как в воду канули, и то – по воду бы круги разошлись, а тут – нет, и всё.

Следом полетела горсть гальки – с тем же успехом. И третьим номером – булыжник, подобранный тут же, на обочине. И даже не было слышно, как он упал на той стороне – если упал.

Постояли, послушали тишину, отправились обратно. А когда вернулись в крепость, то оказалось, что треснула большая кухонная печь. А пока её замазывали и спасали – рухнула крыша главной башни.

Вот на ровном месте провалилась на чердак, и всё.

И теперь что хочешь, то и думай.

Впрочем, Анри подумал – неужели он шишками кому-то испортил печь, а булыжником проломил крышу? В общем, если печь исправили быстро – рукастые имелись – то с крышей пришлось возиться всем, совсем всем, потому что ночи холодные, потому что дождь может пойти в любой момент… а тем же вечером из-за перевала приползла туча, и из неё уже пошёл не дождь, а снег.

Чердак залило и засыпало, и с утра пришлось всем вместе подниматься и срочно заменять клятую крышу. Отправили отряд в лес – за деревьями для новых стропил и балок, знающие соображали – что из старого уцелело, а что необходимо заменить. Наверх брёвна поднимали магической силой, без Анри никак не обошлись, а потом его кто как в спину толкнул – он мгновенно утратил концентрацию, потому что не было там никого, и он не ожидал, и бревно рухнуло вниз. Он, конечно, шуганул троих помощников, чтоб отскочили в стороны, но сам получил по ноге – со всей дури.

Спасибо тебе, господи, что с ними Асканио, и спасибо Асканио, который ту ногу собрал, укрепил деревянными дощечками и магической силой, и каждодневно подпитывал. С того дня прошло уже почти две недели, нога зарастала, конечно, но медленнее, чем бы Анри хотелось. Он ходил, он не мог лежать в своём покое и только лишь принимать отчёты от Трюшона и остальных, и с каждым днём ходил немного дальше и больше, но – до выздоровления ещё было далеко, даже с магическим лечением.

Крышу доделали, и теперь она выглядела даже лучше, чем раньше. Дрю ворчал, что давно было пора перебрать, потому что прошлой зимой в одном месте она просела от снега, а ещё в одном сильный ветер сорвал три доски, и снег валился прямо внутрь. Доски прибили, но по холодному времени – не очень хорошо. А теперь всё сделано на совесть, и ничего не должно оторваться или провалиться.

Ну а нога – зарастёт нога, не может не зарасти.

Кстати, снег на ближних и дальних вершинах лежал уже некоторое время. А теперь и на перевале тоже лёг. Ночи становились всё холоднее, и дров было нужно всё больше.

Мудрено ли, что он напрочь забыл про маркизу с её делами? Не должен был, конечно, но уж – как вышло. И когда Жак доложил, что тут сложности, Анри позвал Асканио, попросил обезболить ногу, а потом кликнул Северина и велел вести его вниз некромантскими тенями, смертной изнанкой мира. Все некроманты умеют ходить через неё едва ли не с рождения, Северин же умел и сам пройти, и товарища провести. И хорошо, потому что пешком бы Анри не добрался никак, да и на коня пока сложновато. А тут – раз, и к маркизе на двор.

И что же тут было-то, отчего она черна, как угольщик, и злющая, как сто чертей разом? И с чего она вдруг маг? И за её спиной женщины – две местных, кланяются в пояс, глаз не поднимают, но обе магички, надо же. И ещё одна одета по-франкийски, кажется, это камеристка маркизы, эта смотрит исподлобья, тоже неласково, как и госпожа. Ничего, пусть рассказывают.

Что ж, рассказали. Ничего так, ничуть не хуже их крыши. Хорошо, хоть дом не пострадал, а всякие заборы и сараи можно и заново поставить, здесь есть, из чего, были бы инструменты и руки.