Я – собака Диоген

***

– Уф, какой неприятный тип, – воскликнул Нивос Родеф, когда странный пассажир покинул вагон, – в какой-то момент мне даже показалось, что вместо головы у него котелок, наполненный бараньими мозгами.

Все трое рассмеялись.

– А мне почудилось, что он прикоснулся к моей одежде, – заметил самый чувствительный из троих слепой.

– Как бы там ни было, но мы отделались от назойливого собеседника, – объявил Грек-философ, – и поэтому, раз нам никто не мешает, давайте поговорим о сокровенном. Как вам понравился вечер?

– Такое не забывается, – смущенно заметил Нивос Родеф, и его глаза подернулись поволокой.

– А со мной это произошло впервые в жизни, – признался неискушенный слепой Гомер. – Вот бы еще хотя бы разок повторить такой вечер и пережить подобное.

– Мы это можем устроить у тебя на квартире, – предложил Грек-философ. – У себя я этого проделать не могу, так как, вы знаете, женат. А к Нивосу частенько забегает его невеста. Его квартира тоже не очень удобна, если она застукает нас за этим делом.

– Я согласен, – не раздумывая, ответил слепой. – А когда ты ее пригласишь и как?

– Просто, пошлю ей открытку по адресу моей покойной матери, а день ты выберешь сам.

– Здорово! – воскликнул слепой. – Давайте пригласим ее в среду на вечер.

– Чтобы она потом у тебя осталась на ночь? – вдруг резко спросил его Александр.

– Я бы не возражал, – признался слепой.

– Нет уж, дорогой друг, – заявил раздраженно Грек-философ. – Это моя гостья, я ей предоставил квартиру бесплатно на очень длительное время, поэтому имею на нее прав больше, чем все вы.

– Это как сказать, – вмешался в разговор Нивос Родеф. – Госпожа Бюстмарк не вещь, чтобы ее делить между собой. Мы все имеем равные права на нее после того, что случилось. Кого она из нас изберет, тот и станет ее любовником.

– Но у тебя уже есть невеста, – возмутился Грек-философ.

– А у тебя – жена, – парировал Нивос Родеф.

– Но у меня никого нет, не забывайте об этом, – воскликнул обиженно слепой.

– Право же, мы все посходили с ума, – заметил Грек-философ. – Не хватало, чтобы все мы перессорились между собой из-за нее. Это надо же такое, делим шкуру неубитого медведя. Может быть, второго раза-то не будет. Она же сказала вам ясным языком, что решила поблагодарить меня за предоставление квартиры, это как плата за проживание. И к вам это никакого отношения не имеет.

– Но я слышал, что она решила отблагодарить всех нас, – возразил слепой, у которого помимо хорошего слуха была еще хорошая память.

– К тому же, – поддержал его Нивос Родеф, – она пообещала тебе хорошо заплатить за весь год. Это мы тоже хорошо слышали.

– Но я ведь отказался от денег.

– Ясное дело, ты, наверное, решил брать натурой. Ведь так, признайся нам?

– Но это уж мое дело, – заявил Грек-философ.

– Позволь, – воскликнул раздраженно слепой. – После того, что произошло с нами, это уже наше общее дело. И мы должны решить сейчас, что будем делать, я согласен платить тебе за квартиру.

– И я тоже, – поддержал его Нивос Родеф.

– Дураки! – воскликнул возбужденно Грек-философ. – Значит, я уже не хозяин своей квартиры.

– Ты, конечно, ее хозяин, – возразил ему слепой, – но та, кто живет в ней, принадлежит не тебе.

– Может быть, она принадлежит вам? – в запальчивости воскликнул Александр.

– Она принадлежит нам всем, – единодушно заявили слепой и Нивос.

– Может быть, вам и ключи от моей квартиры отдать? – Выходя из себя, воскликнул Грек-философ. – Чтобы я к ней тайком от вас не начал ездить?

– Это хорошая мысль, – поддержал его Нивос. – Я считаю, что до выяснения всех обстоятельств, ключ должен храниться у нашего друга Гомера.

– Я не возражаю, – тут же воскликнул слепой, хватаясь за это предложение, как утопающий за соломинку. – Так будет справедливо.

– Да как вы смеете?! – воскликнул, выходя из себя, Александр. – О чем вы говорите? Я, хозяин этой квартиры, должен отдать вам ключи?! Да никогда в жизни.

– Держи ему руки! – крикнул Нивос слепому и навалился на Грека-философа всем своим телом.

Слепой со своей стороны, как кобра, сгреб того в охапку, обхватив руками туловище, сцепил пальцы в замок – тот даже не пикнул.

– Ребята, неужели вы будете меня обыскивать, – жалобно заскулил Грек-философ в то время, как Нивос ловкими движениями шарил по его карманам.

Наконец злополучный ключ был извлечен из кармана поверженного, после чего тот освободился от цепких объятий друзей.

Нивос, передавая ключ слепому, заявил:

– С настоящего времени мы можем посещать эту квартиру только втроем. Надеюсь, со своих товарищей ты не будешь брать деньги. Мне как-то сразу стало подозрительно, когда он предложил послать ей открытку с приглашением к тебе, Гомер. Голову даю на отсечение, что завтра же после занятий в академии он оказался бы уже у нее дома.

– На своей квартире! – воскликнул возбужденный Грек-философ. – Не забывайте.

– Пока живет там эта девушка, квартира не твоя, – отрезал Нивос. – Она сдана в наем.

– Кретины недоделанные, – взорвался Грек-философ, – да что вы себе позволяете? Как вы можете забирать мой ключ?! Это – проявление элементарного неуважения к частной собственности. Впрочем, я этому не удивляюсь. Я всегда полагал, что вы оба ненормальные, и считаете, что вам все позволено: один в силу своей чокнутой идеи становления богом; другой, считающий себя суперменом из-за своего нигилизма и верящий во вседозволенность.

– Что ты имеешь в виду? – воскликнули оба его оппонента.

В это время в вагон вошел нищий – человек странного обличил в плотно обтянутом черном одеянии. Капюшон рясы, накинутый на голову, полностью скрывал его лицо. По-видимому, это был старик, так как из-под мантии торчали его скрюченные руки, обтянутые пергаментно-желтоватой сморщенной кожей, в одной из которой он держал посох, а в другой – жестяную миску – неотъемлемый атрибут всех побирушек, просящих подаяние. Старик медленно двигался по рядам подобно живой мумии, до того его тело казалось худым и тщедушным, в его миску летели со всех сторон медяки и мелкие ассигнации.

– А то, что ты, – Грек-философ указал на Гомера, – несмотря на свою слепоту, стремишься сотворить из себя универсальный феномен, превзойти всех зрячих своей верой в скрытую интуицию, отыскивая некое шестое чувство, которым якобы не способны обладать зрячие. Ты хочешь создать из себя слепого бога, способного видеть третьим глазом то, что не под силу простым людям. Ты пыжишься соответствовать своему идеалу до такой степени, что лезешь вон из кожи, чтобы достичь того, чего еще не существует в мире, а именно конечной завершенности человека. Не знаю, как ты себе ее представляешь, но вряд ли когда-нибудь будут взирать на тебя как на Абсолют, и слушать тебя как Бога или вместо Бога.