Я стираю свою тень - 4

— Зачем ты ей рассказала? — поинтересовался я у супруги недавней историей с врачом.

— Не знаю. Захотелось вдруг поделиться с кем-то своим происхождением. Увидеть ее реакцию. Иногда ловлю себя на мысли, что сложно прикидываться тем, за кого тебя принимают. Я ведь из космоса, из такого далека, что астрономы были бы в шоке от таких расстояний. А на меня смотрят, как на очередную беременную бабу.

— Была бы врач мужиком, может быть и смотрела бы иначе. Ты у меня фантастически красивая, Аэлита и Гианэя нервно курят в сторонке. Даже с таким бронеживотиком.

Айрис рассмеялась. Слепила снежок и бросила в меня. Естественно, она не могла промахнуться. Я бросил в нее снежком в ответ правой рукой, которая отросла заново и не имела модификаций, и промахнулся. Она рассмеялась еще сильнее.

— Грешно смеяться над неполноценным человеком, — в шутку упрекнул я ее. — Вот смоюсь опять в космос, такую модификацию себе поставлю, супермен от зависти сдохнет.

— А мне нравится, что у тебя есть хоть что-то настоящее, человеческое. Ты становишься таким милым, когда похож на себя прежнего.

— Фу, не напоминай мне обо мне. Я таким сюсей-масюсей был, что блевать тянет.

— Это же здорово, меняться, оставаясь собой. Если ты комплексуешь без синтетических дополнений, то ты являешься не собой, а приложением к механизмам.

— С ними спокойней. Физическая сила, острый ум и мгновенная реакция позволяют мне не думать о том, что будет, если я вдруг попаду в неприятную ситуацию, в которой будет иметь значение умение драться. Я же как не был задирой, так им и не стал. Зато мой уверенный взгляд отбивает у всякой шпаны желание дерзить. Вон вчера подрезал нечаянно одного на Приоре, он тормознул и собрался всей компанией, что сидела в его машине, проучить меня. Я вышел, посмотрел на них, как на будущих жертв, они сели назад в машину и уехали. Здорово же?

— Ты мне не рассказывал?

— А чего рассказывать. Тебе нельзя сейчас волноваться.

— Мой могучий герой!

Айрис подошла ко мне, одной рукой обняла по-хозяйски, второй сняла с головы шапку и поцеловала в голову. Проходившая мимо нас пожилая женщина с сумками закатила под лоб глаза. Ей показались наши игры неуместными.

— Народ пугаешь своей непосредственностью, — я вырвался из плотных объятий супруги и водрузил шапку на место.

— Сами виноваты, радоваться не умеют. — Айрис взяла в варежки пригоршню снега и приложила к лицу. — Как это здорово! Знаешь, Гордей, — она облизала тающий снег, стекающий к губам, — у меня есть огромное желание стать министром культуры твоей страны. Надо прекращать это уныние. Беременной бабе неоткуда почерпнуть радости, одна тоска по всем каналам.

— Нашей страны, — поправил я ее. — Идея хорошая, но ты представь какой гадюшник в этом министерстве. Богема не может жить без склок.

— А я бы устроила им там такую дисциплину, Джанбоб аплодировал бы стоя. Тьфу-тьфу-тьфу, не к добру вспомнила.

— Ты совсем стала местной, суеверной.

— Станешь тут, когда в каждом сериале люди по приметам живут, а не по уму.

— И какие новшества ты бы ввела, чтобы развеселить народ? — поинтересовался я.

— Я бы сделала информационную передачу, в которой были два ведущих. Один рассказывал бы плохие новости, а второй хорошие. И к концу выпуска у плохого появлялись бы мешки под глазами, отечный вид, хриплый голос, засаленные волосы, а у второго все становилось бы только лучше, румянец на щеках, горящие глаза. Первого уносили бы врачи, а второй заканчивал выпуск в маске, очках и на лыжах. Класс?

— Здорово и справедливо, но очень новаторски. Народ не сразу бы принял. Хорошие новости, это когда убили не тебя, а соседа. А плохие, когда у соседа всё лучше, чем у тебя.

— М-да, местные тонкости мировосприятия мне не совсем по нраву.

— Тебе пришлось бы устраивать железную дисциплину во всей стране и заставлять народ радоваться по команде. А мы с тобой даже ребенка еще не воспитали, куда уж нам до министерства.

— Э-хе-хе. — Айрис слепила снежок и запулила им в спину одного из парней, кучкующихся у табачного ларька.

Разумеется, она попала. Резко отвернулась и сделала вид, что это не она. Я из любопытства дождался реакции. Естественно, «жертва» решил, что это я. Четверо парней, по виду всем в районе двадцати или чуть за, решительно направились в нашу сторону.

— Ты хотела веселья, сейчас его получишь, — Пробубнил я.

— Я видела по телеку, Далай Лама так делал.

Айрис обернулась и широко улыбаясь, посмотрела на приближающуюся ватагу. Она надеялась обезоружить их улыбкой, но парни решили, что это насмешка. У одного в руках показался пистолет, либо пневматика, либо травмат.

— Ребята, это я бросила снежок. Простите, что попала. Хотела просто пошутить, — попыталась она загасить конфликт.

— Не переводи стрелки корова, это твой ё…рь бросил, мы видели. Иди сюда, утырок!

Начался «танец» вожака. Выпятив вперед грудь и расставив в сторону пальцы, он пытался вызвать во мне чувство страха, но только рассмешил. Я не сдержался и рассмеялся. Вожака мое поведение обескуражило и обидело. Он выхватил из рук товарища пистолет и направился ко мне.

— Парень, не дури. Приношу свои извинения за инцидент, — теперь уже я попытался загасить конфликт.

— Поздно, кровью придется смывать. — Он направил в меня оружие и выстрелил.

Я успел отскочить от первой пули, но от второй из-за скользкой опоры под ногами, не получилось. Пуля больно ударила меня в грудь. Я даже вскрикнул и чуть не потерял равновесие. Дальше произошло то, чего хулиганы не ожидали. Беременная девушка со скоростью гепарда, метнулась к вожаку. Он, отвлеченный на меня, даже не заметил ее приближения. Айрис вырвала из его рук пистолет, одновременно ударом ноги отправив парня в сугроб. На глазах у его товарищей сломала пистолет пополам. От ее любезности и веселья не осталось следа. Взгляд горел яростью.

— Ваша машина? — Айрис кивнула в сторону ржавой «девятки».

Один из парней робко кивнул. Моя супруга метнула в ее сторону обломки пистолета, пробившие дверки машины насквозь.

— Всем радоваться! — выкрикнула она.

Она подошла ко мне и состроила жалобную мину.

— Прости, Гордеюшка. Больно? — Она полезла ко мне, чтобы расстегнуть куртку.

В месте попадания пули осталась дырка. Я расстегнул куртку сам и обнаружил на коже огромный синяк с гематомой под ключицей с левой стороны.

— Резиновая, — решил я. — Это был травматический пистолет.

— Сейчас придем домой и сразу в капсулу. Ой, какая я дура, а?

— Не, ну в какой-то момент мне тоже было весело. — Мне стало немного жалко Айрис. Она становилась такой ранимой, когда ее искренние добрые чувства натыкались на стену непонимания землян. — Но воспитателем в детский сад я бы тебя не пустил.

Товарищи подняли из снега вожака и поспешно ретировались. Мы продолжили путь в сторону дома.

— А вдруг я не смогу воспитать ребенка? Это же такая ответственность. Столько нюансов нужно учитывать, чтобы правильно воспитать. Вырастет, как я в свои худшие годы.