Я стираю свою тень - 4

— Есть. — Буркнул отец. — Выпить нету.

— Я понял.

Подошел к жене и сыну и потрогал пальчиком его розовые щечки. Никас повернулся ко мне, не выпуская сосок изо рта, и попытался улыбнуться. Он все же улыбнулся и потерял грудь. Без сиськи я сразу стал ему неинтересен. Он принялся хватать воздух, чтобы присосаться к кормушке, поймал ее и довольно замычал. Его почти сразу начал охватывать сон. Сын моргнул пару и закрыл глаза.

— Я пошел. — Произнес я одними губами.

Айрис кивнула.

— Купи на стол что-нибудь праздничное. Устроим ужин. — Попросила она. — И подгузники.

— Они тебе понадобятся. — Поддел меня отец.

— Хорошо, сейчас сгоняю.

Я хотел взять с собой Апанасия в магазин, чтобы расспросить по дороге все подробности, произошедшие в наше отсутствие и рассказать ему о наших злоключениях, но он наотрез отказался. Сказал, что у него задание, набрать маленькое ведерко смородины.

— Ты был бы им хорошим сыном. — Пошутил я. — Ладно, за ужином поделимся своими историями.

Взял с собой Ольгу, чтобы она не чувствовала себя не у дел. С удовольствием снова оказался в салоне своего автомобиля. Проехался по деревне, посигналил Саньку, набирающему воды из колонки. Он проводил меня недоверчивым взглядом. Придумал, наверное, себе историю, что я катаюсь на чужой машине. Затарился в магазине на нескромные по деревенским меркам деньги и вернулся домой.

Апанасий до сих пор сидел в смородине и напевал песни с талантом, как у глухонемого. Ольга помогла мне разгрузить сумки.

— Я себе не так представляла Землю. — Призналась она.

— Что именно?

— Ну, думала тут деревянные домики, наполовину врытые в землю, земляные полы, горящие лучины в доме.

— Ты видела мой телефон? — Поинтересовался я.

— Да, конечно.

— И что, его можно собрать при лучине?

— Ну, я об этом не думала. У меня была другая информация, и она казалась мне более достоверной.

— Не верь всему, что говорят о Земле в космосе. Я еще ни разу не встречался с человеком, который воспринимал бы ее адекватно. Впитывай, что видишь и придумай, как мне убедить родителей, что мы с Айрис не наркоманы.

— Я их совсем не знаю.

Прежде, чем растопить баню, пришлось наколоть дров, натаскать воды в баки. Пока я управился со всеми делами, наступил вечер. Отец все это время демонстративно держался от меня на расстоянии. Даже мать разговаривала со мной, как обычно, только не смотрела в глаза.

Айрис уложила Никаса и пришла мне помогать.

— Я боялся, что у тебя пропало молоко.

— Так и было, но как только я увидела сына, оно сразу же стало прибывать. Материнский инстинкт. Объелся и уснул наш Никас, со счастливой улыбкой на лице.

— Теперь, чтобы я уснул со счастливой улыбкой на лице, надо убедить родителей, что мы не наркоманы.

— Это будет тяжело.

— Знаю, потому и не могу придумать ничего достойного. Эх, был бы у нас звездолет…

— Нет, не надо никакого космоса. Я больше с Земли ни ногой.

За нашей спиной раздалось цыканье. Мы резко обернулись. Отец смотрел на нас, как на двух идиотов.

— Все-таки вы принимаете что-то. — Произнес он обреченно. — Нахрена вам тогда ребенок?

Мы с Айрис сходили в баню в самую жару. Потом Апанасий, за ним Ольга. Ее удивила невыносимо высокая температура, но когда она почувствовала блаженство, наступающее после, вопросы отпали.

— Я будто избавилась от лунной пыли, которой были забиты все поры. — Прзналась она.

Затем мы накрыли на стол, выставили ледяной алкоголь. Я пошел звать родителей. Мать пошла без вопросов, отец согласился нехотя. Если бы не водка, он бы еще подумал, стоит ли ему находиться в компании с людьми с такой дурной репутацией. Наступил момент, когда надо было доказать им, что мы с Айрис нормальные родители и дети и продемонстрировать им свою космическую правду. Начали мы с привычного трюка, сгибания железа.

— Айрис не из Канады. Она свалилась мне на голову в медкапсуле, сбежав из корабля, который вез ее в тюрьму. — Пояснил я родителям, ни на что не надеясь.

— Не совсем в тюрьму, просто я так называла места, где меня собирались перевоспитать. — Поправила меня Айрис.

Она взяла из моих рук старый топор. Ухватила его одной рукой за обух, второй за полотно и согнула. Мать посмотрела на отца, не зная, как реагировать на увиденное. Фокус в руках обыкновенной женщины, на мой взгляд, выглядел впечатляюще.

— Теперь у меня еще и топора нет. — Вздохнул отец.

— Коль, ну ведь…

— Что, повелась? Да они в интернете всяких фокусов насмотрятся, а мы им будем верить? Фокусники ложки гнут, не притрагиваясь, сама видела по телеку, а это руками. Ладно, ребята, расскажите правду. Это ваша жизнь, и вы сами вправе ее загубить, как вам хочется. Мы вам уже не указ. Только если куролесить начнете, Кольку заберем, официально. — Пригрозил отец.

Я хлопнул себя по бедру от досады.

— Бать, у тебя воображение, как у твоей скотины. Надо было забрать телефон у пацаненка, я бы показал тебе видео, которое мы сняли.

— Что в телефоне, то брехня. Я видел, как один парень такие вещи вытворяет, то в лужу провалится, где воробью по колено, то сквозь прутья решетки пролезет, а одежда останется на другой стороне. Вы на компьютерах мастаки брехню стряпать, чтобы друг перед дружкой хвастать. Это я в Дубае, это в Таиланде, это я обнимаю Пугачеву, а это снимаю для тебя с неба звездочку. Скажите честно, в тот раз, когда тебе башку проломили, вы тоже в загуле были, или как там у вас наркоманов это называется.

— Тоже. — Я отмахнулся, поняв, что переубедить отца ни за что не получится.

Далее наш ужин проходил в тишине, разбавленной писком мошкары, кружащейся под лампой беседки. Мать уходила доить коров. Айрис сходила и принесла из дома Никаса. Отец ушел куда-то, лишь бы не быть с нами рядом. Мы рассказали Апанасию всю нашу историю во всех подробностях. Он искренне пожалел нас.

— Мы были уверены, что с вами все плохо. Завтра приедут Трой и Киана. Мы хотели отправиться по вашим следам на Луну, устроить расследование. Хорошо, что все обошлось. А родители либо примут со временем, либо смирятся. Они же вас любят. — Добродушно произнес Апанасий.