Я – сваха. Из личного опыта
Шрифт:
Если за три месяца пребывания вы уложились в эти рамки с просмотром и выбором мужчины и выбор сделали правильный, то осталась ерунда. Надо сходить в ЗАГС, получить там справочку о том, что заявление подано, и под это дело соответствующие органы дадут ещё три месяца. За это время документы к регистрации готовы, вы сыграли свадьбу и получили визу на жительство уже на длительное время. Ведь вы жена немецкого гражданина.
Не скажу, что всё это так просто, как звучит. Особенно когда ты ничего из всего этого не знаешь. Например, идёшь в ЗАГС, а там тебе список дают. Список того, что надо. Типа, пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что. И при первом взгляде на перечень необходимых документов начинает мутиться в голове, и ты думаешь: всё, конец, на этом и окончится вся эта канитель.
Несмотря на успех с Настей, я всё ещё не собиралась ставить это дело «на поток». В то время меня загрузили собственные проблемы в связи с неустойчивым положением в Германии – я-то сама решить вопрос получения вида на жительство с помощью брака не могла по причине наличия любимого мужчины. Я училась в университете, что давало право на пребывание, пока учусь, вечером металась, хватаясь за любую работу, которая давала небольшие, но конкретные деньги. Убирала, нянчила, разносила рекламки, подвозила, переводила, сопровождала. В работе с немецкими агентствами я разочаровалась. А как быть дальше, не знала. Те разовые успехи, включая Настю, пока ещё полностью не сложились в схему, хотя выводов я сделала много. Но опыта было недостаточно, чтобы эти выводы переводить в разряд правил.
И тут позвонила другая женщина из Ростова, тоже побывавшая у меня на приёме и заполнившая анкету. Инночке было двадцать семь. Но она в отличие от многих русских молодых женщин, рано вступающих в брак, не была замужем и не имела детей. Инна выросла в интеллигентной семье: папа – советский офицер, мама – учительница. Пойдя по стопам мамы, она закончила педагогический и работала учителем младших классов. Так как работа не приносила денег, она, как многие в начале девяностых, переобучилась – стала парикмахером. Овладев новой профессией, она смогла себя неплохо обеспечивать, обслуживая на дому богатых клиенток.
Новая работа оказалась и приятной, и денежной. Кто знает, что было бы с Инной дальше, если бы не приключилось несчастье. Она стала восприимчива к химикатам, которыми пользовалась, делая головы своих клиенток красивыми. Её руки покрылись красными пятнами, не давал покоя зуд, и врачи порекомендовали оставить работу, так как Инна оказалась аллергиком. В это же самое время у неё произошёл разрыв с мужчиной, с которым связывали долгие отношения, глубокие чувства и перспектива брака.
– Понимаете, в моей жизни всё рухнуло, – рассказала Инна по телефону. – Я не могу больше работать парикмахером и не знаю, что делать. Не идти же на новые курсы… И парень, с которым хотели пожениться, сказал: нам лучше расстаться. Всё рухнуло, понимаете?.. – Голос срывался на плач.
– Понимаю, очень жаль, – поддержала я почти незнакомую девушку. – Но чем я могу помочь?
– Как же… Я у вас была три года назад. Сдала фотографии в вашу картотеку…
– Хотите получить их назад?
– Да нет, зачем они мне? Просто, когда я к вам приходила, познакомилась с женщиной. Мы с ней не то чтобы подружились, но стали общаться. Так вот она недавно позвонила и сказала, что вышла замуж. И что вы ей помогли. Настя…
– Ах, Настя! Да, понимаю, о ком вы. Действительно, недавно у неё была свадьба…
– И я хочу. Я приеду к вам! – Инна говорила учительским тоном, не терпящим возражений.
– Ну, я не знаю… – Мне было не до Инны с её проблемами.
– Я приеду через три месяца, сейчас усиленно занимаюсь немецким, беру уроки. Ведь если хочешь успеха, надо приложить усилия, подготовиться, правильно? – Инна с её деловым подходом и командирским голосом мне нравилась всё больше.
– Хорошо, я поговорю насчёт квартиры, в которой жила Настя, – может, Лена согласится…
– Нет, прошу вас… не надо Лены… Сдайте комнату у себя. Я готова заплатить за жильё. Но я хочу жить у вас.
«Деньги не помешают», – подумала я. Ведь
за работу, которую я всё ещё тогда называла «помощью», я даже не собиралась назначать хоть какую-то цену. А вот за комнату можно. «Ведь я пускаю в дом чужого человека, это нормально – взять оплату», – оправдывала я себя.Инна прилетела через три месяца, как и обещала. «Мужик сказал – мужик сделал». Инна была такой. Она вообще по жизни была отличницей. У неё всё и всегда шло по графику, по распорядку, по расписанию. Наверное, и прижилась она в Германии легко и навсегда, потому что немецкий порядок был и для неё типичной чертой характера.
Я встретила её в аэропорту и привезла к себе. К приезду получила письма, пришедшие на объявление, которое я заблаговременно, чтобы не терять времени, дала для Инны. Тогда мне приходилось для этого ездить в город, в редакцию газеты: сначала чтобы дать объявление, а затем дважды, а то и три раза надо было съездить и забрать почту. Письма писались на шифр, так как объявление давалось анонимно. Эту технологию к тому времени я уже отработала, и к приезду Инны всё было готово. Мы прочитали письма, рассортировали, разложили по пачкам. Первые – самые-самые хорошие, вторые – попроще, на случай, если с первыми не сложится, и третьи, которые вряд ли подойдут. Всё как с Настей. Первый опыт пошёл на пользу. Я показала город, трамвайные остановки, показала, где лучше назначать встречи. Осталось начинать звонить мужчинам.
Инна взяла трубку.
– Вы не могли бы посидеть рядом со мной, пожалуйста… – попросила Инночка. – Ну, для смелости… Я учила немецкий, но ведь я никогда в жизни не говорила ни с одним немцем. Вдруг будут проблемы?
– Хорошо, я посижу…
Она смело набрала номер и уверенно представилась, произнеся заученную фразу:
– Здравствуйте, я звоню вам по поводу объявления. Вы ответили мне и написали, что хотите познакомиться…
Это всё она произнесла неплохо, даже с каким-то милым акцентом, не нажимая на наше ростовское гортанное «г». После чего Инна замолчала. Я внимательно смотрела на её лицо и видела, как меняется его выражение. Сначала она напрягла лоб, пытаясь понять, затем я увидела растерянность, и в конце концов в её глазах появились страх и слёзы. Она перестала напрягаться и вслушиваться и даже опустила руку с трубкой, отстранив от уха.
– Извините, Герд… – сказала я, выхватив трубку из руки Инны. – Понимаете, она учила немецкий, но у неё нет практики. Она растерялась. Простите её. С вами говорит её приятельница. Я могу помочь договориться… Вас же не пугает, что она не очень говорит? Но это только по телефону, при встрече легче…
Так впервые я подменила собой женщину. Немец миролюбиво выслушал. Немного усмехнулся, но отнёсся к ситуации с пониманием. Мы поболтали, я что-то рассказала про Инну – естественно, расхваливая её на все лады, как и полагается делать свахе. И назначила свидание. Процесс пошёл… Инна начала встречаться и знакомиться. Мы наладили первые звонки. Чтобы сразу не пугать мужчину, звонила Инна, производила приятное впечатление, сказав пару заученных фраз, и далее мурлыкала: «Ой, по телефону так сложно… Можно вы уточните место и время встречи с моей подругой? Ну, чтобы не произошло досадной ошибки… А то ещё не встретимся…» Почти все сглатывали эту наживку нормально и спокойно заканчивали переговоры со мной. Так как Инна жила у меня, то всё было под моим контролем. Я помогала с назначением встреч, она ходила на свидания, записывала свои замечания, соображала, с кем может получиться…
Через месяц – а приезжали девочки тогда с гостевыми визами на три месяца, как я уже упоминала, – мы решили подбить дебет с кредитом. В «остатке» у Инны оказались двое мужчин. Один был «любимый» – некрасивый, но чертовски привлекательный парень из числа таких, как Бельмондо, с хорошим образованием, живущий в центре города в современной квартире. Он свозил Инночку, которая, кроме летнего отдыха в Шепси, ничего не видела, на выходные в Амстердам и планировал везти в Люксембург, от одного названия которого в те времена захватывало дух. Но парень приглашал её к себе тогда, когда у него были желание и время. В остальные дни он не сильно утруждал себя беспокойством о том, чем занята Инночка. Разговоров о планах на будущее он тем более не заводил.