Я так тебя ждала
Шрифт:
— Что ты изменял нашей дочери и не сказал о наличии своей? Да, в курсе. Но меня эта грязь не интересует, извини. Лады нет, и не будет для тебя. Не ходи сюда больше. Не трави душу ни мне, ни ее матери.
Он попытался закрыть дверь перед моим носом, но я не дал ему этого сделать.
— Подождите, — смотрел я ему в глаза. — Я не предавал Ладу!
— Это мне уже неинтересно!
— Да выслушайте же меня! Все было не так, как рассказала вашей дочери наша общая с ней знакомая.
— Я сказал, что мне неинтересно это! — рыкнул Михаил. — Как и Ладе. Если бы
Я застыл на месте.
Он прав. Я виноват частично в том, что теперь Лада, очевидно, отгородилась от меня.
Она не выйдет на разговор, даже если на самом деле дома. Не хочет видеть меня.
— Разобрался бы сначала со своими бабами, потом бы лез к девчонке, которая только-только ожила и на ноги встала! — отец Лады почувствовал, что я ослабил хватку и рванул дверь на себя. — Подонок! Вот ты кто. Нашел, кого обидеть… Вон пошел отсюда! Никто тебе тут не рад.
Дверь перед моим носом захлопнулась.
Я опустил голову и какое-то время стоял, не зная, что делать.
Не бегать же вокруг дома и не кричать ее имя? Все равно не выйдет.
Гордая слишком. Слишком обижена своим женихом.
Он просто сломал ее и растоптал, выбрав первую любовь. Теперь Лада уверена, что ей снова предпочли другую, бывшую возлюбленную.
Но это не так!
Только как я докажу, что не виновен?
Меня просто казнили без суда и следствия…
Стелла, что же ты с нами всеми сделала?
— Спасибо, пап, — сказала я, когда он вернулся в гостиную.
Я слушала их разговор за стенкой, но не поверила ни единому слову.
Зачем он ходит сюда и так хочет оправдаться? Я же ему дала зеленый свет, отпустила. Он может теперь быть со Стеллой без каких-либо угрызений совести. Дочка Старкова души не чает в Стелле, пусть будут счастливы.
Что ему от меня надо-то? Хочет душу свою очистить?
Так не за счет меня! Мне его просьбы о прощении ни к чему.
Я не держу зла и камня за пазухой.
Сама, дура, виновата.
Нечего было доверять первому встречному и верить в сказки…
Сказка имеет обыкновение заканчиваться, оставляя лишь раны на сердце и слезы от несбывшихся иллюзий…
— Да не за что… — вздохнул папа. — Как же ты мучаешься, бедная…
Он обнял меня и поцеловал в макушку.
— Ничего, пап, — тихо плакала я. — Мы все переживем. Нам не впервой…
На эмоциях я не удержалась и все рассказала маме с папой.
не впутать их все равно бы не вышло — я знала, что Костя будет искать меня тут, я ведь сама дала ему адрес. Да только бесполезно это — мое доверие уже все равно не вернуть. Непонятно, сколько еще он будет ходить сюда и надоедать моим родителям, у которых и так сердце кровью обливается за меня…
— Пап, я все-таки к Линде поеду, — сказала я, вытирая слезы.
— Решилась?
— Да. Тяжко мне здесь. После всего… Да и Костя не перестанет ходить сюда, когда поймет, что я не уехала.
— Я все понимаю, — грустно вздохнул отец. — Ты уверена, что тебе так будет лучше?
— Да. С Линдой
мне точно будет веселее в другом городе. Сменю обстановку. Найду там работу. Не хочу замыкаться в себе как после Ромы…Я плакала несколько часов после того как вернулась домой.
А потом такая злость взяла.
На всех мужчин мира.
И я поклялась сама себе, что не позволю себе снова развалиться по кускам как из-за Романа. Не дам себя уничтожить и растоптать!
Я не буду плакать о нем. Я не буду страдать.
Да, мне больно сейчас.
Очень больно.
Так больно, что я порой не слышу, что вокруг творится.
Но я уже знаю, что это временно. Надо просто перетерпеть.
Боль уйдет. Солнце снова засияет для меня. Оно для всех светит одинаково.
Нужно просто потерпеть…
Я подошла к окну и отодвинул шторку в кухне.
Костя долго стоял у двери, потом сидел на лавочке у крыльца нашего дома и не уходил.
Какое-то странное поведение для того, кого отпустили к любимой.
Но додумать эту мысль мне сил уже не хватило…
— Так, паспорт тут, билет тут… — проверяла я еще раз сумки перед самым выходом. Такси уже ждало меня за дверью, чтобы отвезти меня на вокзал, где я сяду в поезд и уеду в город, в котором училась Линда.
— Ты только звони, как доедешь, хорошо? — причитала мама и нервно заламывала руки.
Родители переживали за мой отъезд гораздо сильнее, чем я. У меня нервов переживать больше не осталось. Всю ночь я не сомкнула глаз, все пыталась себя убедить, что вовсе не тоскую о нем и не плачу. Получалось плохо… Потому лицо мое с утра было бледным и опухшим от слез, что, конечно, не укрылось от родителей.
— Конечно, сразу позвоню, как доберусь, — улыбнулась я и обняла своих маму и папу. Как хорошо, что у меня есть такая любящая семья! Без них я бы точно не справилась со своей бедой.
Первые дни я буду жить в гостинице и искать себе квартиру в аренду. Буду искать работу. Все будет хорошо…
— Ну, я поехала, — сказала я им и взяла в руки сумки. — Счастливо оставаться! Я позвоню.
Я вышла за дверь и твердым шагом направилась к такси.
Когда уезжаешь, главное, не оборачиваться…
45
— На, хоть кофе выпей.
Шон поставил возле меня бумажный стаканчик с ароматным напитком, который я просто обожал в обычные дни, но уже почти неделю был равнодушен ко всему, даже к любимому кофе.
— Угу, — отозвался я, просматривая очередную папку.
— Ты сегодня хоть обедал?
— Нет.
— И вчера нет.
— И вчера нет.
— Ты себя угробить решил? — спросил Шон, внимательно вглядываясь в меня. — Думаешь, сбежать от себя в работу получится?
Я действительно все эти дни заваливал себя работой. Да, чтобы ни о чем не думать.
Чтобы не думать о ней. И у меня получалось на время отключаться. Но только на время.
— Что еще мне остается… — пробурчал я, но кофе все-таки принял.