Я тебя не хочу

«Я тебя не хочу». Но… что это тогда было у Сашки в штанах? Не гаечный же ключ. Я не маленькая девочка, понимаю, как проявляется желание у мужчин.

Получается, он мне тогда соврал? Или я его неправильно поняла?

А может, я просто усложняю? Может, любому парню достаточно немного потискать девушку, чтобы возбудиться, но сознательно Лебедев меня не хочет?

Да, скорее всего, так. Но всё равно — пусть сам объяснит!

Короче говоря, на обратном пути из ванной в своё временное обиталище я решила зайти к Сашке в комнату и прояснить этот момент окончательно и бесповоротно. Одета я была вполне пристойно — белья нет (ну не могу я в трусах спать, не могу), но ночная рубашка и халат в пол без всяких разрезов присутствуют. Для серьёзного разговора пойдёт.

Остановившись перед дверью Лебедева, я начала осторожно её открывать — и застыла, услышав его голос. Точнее, даже не его голос… А имя «Лариса», произнесённое его голосом.

Телефон. Он говорил по телефону. И наверное, надо было закрыть дверь и подождать, как приличная девочка… но вместо этого я медленно и аккуратно чуть увеличила щель, чтобы слышать больше.

Да, нехорошо. Но нельзя же всегда быть хорошей…

— Нет, Ларис, я же сказал. Я не могу ни на этой неделе, ни на следующей. — Молчание. — Да фиг знает, когда. Ну посмотрим. Я позвоню, как появится время. — Смех. — Да ну, прекрати, не умрёшь ты без секса эти пару недель.

Сердце у меня не то, что упало — оно грохнулось с громким таким «бабах!»

И какое-то время я ничего не могла различить…

— … Мы в Прагу поедем. На свадьбу не вздумай приходить, поняла? Батя взбесится так, что искры полетят, да и без приглашения ты в ресторан не попадёшь. Уйми своё женское любопытство, Ларис.

Дальше я слушать не стала. Закрыла дверь и пошла в свою комнату, чувствуя себя так, словно по мне асфальтирующий каток проехался.

Не буду ничего у него спрашивать, не буду. Поплачу и лягу спать. В конце концов, имею право.

Однако плакать у меня не получилось — вместо этого я сидела на постели при слабом свете ночника и злилась. И сама точно не могла понять, на что. Точнее, поначалу не могла… а когда поняла, разозлилась ещё больше.

Все бабы дуры, и я в том числе. Размечталась. Показалось, что Лебедев не просто играет, а я реально ему нравлюсь.

Угу, нравлюсь… Сиськи мои ему нравятся, вот что. Полстраны готов за них отдать.

Убила бы! Не его — себя. За дурь эту. Нашла, в кого влюбляться! Сашка объект для влюблённости ещё более безнадёжный, чем Костя Волгин. Безнадёжнее не бывает!

Дура. Коза безмозглая…

— Стась? Ты чего не спишь?

Я вздрогнула, услышав голос Лебедева. Он приоткрыл дверь и просунул в комнату одну только свою голову, и глядел на меня, чуть сощурившись — наверное, от света ночника.

— Да так, — процедила я, из всех сил подавив в себе желание чем-нибудь швырнуть в Сашку. — А ты чего не спишь?

— А я сплю. Ну, почти. Душ принимал. Шёл туда — у тебя свет горел, обратно — тоже свет… Случилось чего?

Случилось, случилось… Стася в кои-то веки осознала, что она не просто дура, нет. Стася дура влюблённая!!

— На новом месте плохо спится. Сижу, глаза луплю.

— Хочешь, вместе полупим? — улыбнулся Лебедев, к моему удивлению заходя внутрь и закрывая за собой дверь. — Помнишь, как котёнок Гав и его дружок-щенок?

— Помню, — с трудом выдавила из себя я, стараясь не смотреть на Сашку. Он был в одних трусах. Глупо, конечно — всё равно что человек в плавках на пляже… но неловко.

Я тоже в общем-то была в одной только ночнушке, причём короткой, чуть ниже попы, и сшитой из тончайшего кружева. На мой взгляд — дико неудобная вещь, хлопковая футболка гораздо лучше, а от всех этих кружавчиков я чесаться потом буду. Но что Лидия Васильевна дала — то я и одела. Дарёным ночным рубашкам, как известно, в кружавчики не смотрят.

Однако сидела я так, что Сашка не мог рассмотреть, во что я там одета. С краю постели, зажав ноги и поставив локти на колени, а сверху на кулаки примостив свою бедовую голову.

Но Лебедев настолько нагло зашёл ко мне в комнату в одних труселях, что я внезапно разозлилась. Вот он постоянно меня стебёт! Постоянно! А я, что, не могу?!

— А знаешь… — Я разогнулась, выпрямилась и чуть откинулась назад, оперевшись на руки. Взгляд у Сашки вмиг стал заинтересованным и заскользил по моему телу, вызывая непроизвольное чувство неловкости… и жар внизу живота. — Я тут сидела и думала: нафиг мне с тобой разводиться, Лебедев? Ты у нас мальчик красивый, богатый… Вон какой у тебя дом… Так что, может, ну его, этот развод? Буду жить всю жизнь как сыр в масле, а ты развлекайся с кем хочешь.

Сашка тихонько засмеялся, а потом подошёл ко мне вплотную. Я изо всех сил старалась не показать, насколько в этот момент напряглась… и задрожала.

А Лебедев наклонился, тоже оперся руками о кровать по обе стороны от меня, с видимым удовольствием провёл взглядом по моему телу и выдохнул, подняв глаза к лицу:

— Стася… Из тебя порочная девочка примерно как из меня хороший мальчик.

Блин.

— Ну не всё же одному тебе меня разыгрывать и стебать? — возмутилась я, и Лебедев опять засмеялся. — Тем более ты сам ко мне пришёл! Грех не воспользоваться. И ночнушка подходящая.

— О да, — фыркнул он, опуская голову и вновь глядя на мою грудь. — Очень подходящая.

Теперь я чувствовала жар не только внизу живота — в самом лоне. Там пульсировало и тянуло так, что я почти теряла сознание.

Сашка вдруг положил руку на моё правое бедро и медленно провёл ладонью вверх, чуть задирая рубашку и поглаживая обнажённую кожу.

— Опять без белья, Стась? — выдохнул он хрипло мне в губы. — Ты всегда спишь без белья, малыш?

Я не обратила внимания на это странное обращение, сосредоточившись на прикосновениях Лебедева. Даже сам вопрос дошёл не сразу.

— Угу. Всегда. В трусах неудобно.

— Согласен. И ночнушка нам тоже ни к чему, да, Стась?

Сашка вдруг резко поднял руку выше, словно намереваясь стянуть с меня рубашку, и я испуганно прижала её к себе вместе с его загребущей ладонью.

А этот гад заржал!

— Опять ты меня стебёшь…

— Ну так ты сама напросилась, — хмыкнул Лебедев. — И вообще, запомни, женщина: тебе меня не перестебать! Смирись.

— Никогда!

И я, подняв руки, пощекотала Сашку под мышками. Он тут же дёрнулся, пытаясь встать, но я обхватила его руками и ногами — и буквально повалила на себя, продолжая щекотать.

Вот только… прав был он. Пусть Лебедев смеялся, но теперь он лежал между моих раздвинутых ног… и как это я не подумала, а?.. И белья на мне не было. А на Сашке не было грубых джинсов с пуговицами и молниями, только довольно-таки тонкие трусы.

От растерянности, смущения и волнения я даже перестала его щекотать. Там, между ног, было очень горячо… и я ощущала, насколько Лебедев большой и твёрдый.

— Стась… это запрещённый приём, — сказал Сашка хрипло, толкаясь вперёд, в меня, и я охнула. — Я же не святой с нимбом над башкой. Ты… — он вновь толкнулся и застонал, закатывая глаза. — Б***, Стась, это слишком.