Я тебя не отпущу

— И что еще у нас от папы? — Присев на корточки, я тяну Нику к себе и начинаю щекотать.

В ответ дочка взрывается веселым хохотом. Получается так заразительно, что не могу сдержаться и смеюсь вместе с ней.

— Смех! — слаженным хором отвечают Диана и няня.

— А я все голову ломала, в кого она такая громкая! — добавляет няня. — На детской площадке нашу девочку лучше всех слышно. Особенно когда смеется.

— Ника, похоже, нам завидуют! — Подхватываю дочку на руки и встаю.

От высоты моя малышка снова покатывается со смеху. Еще громче и радостнее.

Засмотревшись и заслушавшись, забываю, зачем приехал, какие дела отменил и сколько проблем ждет впереди. Меня будто выносит в какое-то другое изменение. Сдвинуться не могу. Сказать ничего не получается.

Вроде бы за неделю должен был поверить, что это все мое — и ребенок, и женщина. Но уверенности нет и в помине. Словно сон, который в любой момент может прерваться, и я снова окажусь один в гребаном Китае.

— Так, кажется, мы потеряли папу, — качает головой Катя. — Вы это... мигните два раза, если нужна помощь.

— Я в заложниках. Добровольных. — Зарываюсь носом в макушку Ники и делаю глубокий вдох.

Уже слышал раньше, что маленькие дети пахнут особенно вкусно, однако это какой-то наркотик. Ноги подкашиваются. Зависимость с первого вдоха.

— Как думаешь, заложников положено кормить? — Диана переглядывается с няней. — А то у нас одна девочка наотрез отказалась от обеда.

— Заложников просто необходимо кормить! Первое, второе и компот. Давайте все!

Не успеваю закончить фразу, как желудок откликается утробным рычанием. Сдает меня с потрохами, причем в буквальном смысле.

— Тогда вы двое... — Диана кивает в сторону столовой. — Быстро мыть руки, и за стол. Проверим, что еще у нас папино!

***

После сытного домашнего обеда ощущение нереальности становится сильнее. Не первый раз ем в этом доме и все равно ничего не могу с собой поделать. Развалившись на полу, позволяю Нике топтать меня маленькими ножками — маажийовать, как она сказала, — и чуть не отключаюсь.

Это совсем не то, что я планировал. Голые здесь только детские ноги, а удовлетворенный — лишь мой желудок. Но удовольствия, кажется, больше, чем от любого постельного марафона.

— Ты засыпаешь или мне показалось? — Диана садится рядом на пол.

Чувствую боком ее бедро, а головой — длинные пальцы в волосах.

— Если ты меня сейчас за ухом почешешь, то хана. Вырублюсь! — Охрененное признание для мужика, возомнившего себя секс-терапевтом. Полное фиаско.

— Чем же ты ночью занимался, раз так устал? — шепчет Диана, наклонившись к моему уху.

— Женщину какую-то во сне мял. Лицо и имя не запомнил, прости.

— Вымотался, наверно.

— Чуть не стерся. О простыню.

Не помню, когда я последний раз так сильно кайфовал от обычной словесной перепалки. Особая форма прелюдии, возможная лишь с одной ведьмочкой.

— Перетрудился, бедняжечка. — Горячее дыхание касается щеки.

— Так почешешь сегодня?.. Где-нибудь.

— Мятая женщина тебя пусть чешет. Та, что без лица и имени. — Острые зубки прихватывают за мочку. Ненадолго, но этого хватает, чтобы лежать на животе стало неудобно, а от сонливости не осталось и следа.

Глава 47

Глава 47

Время до вечера тянется непривычно медленно. Когда дочери нет рядом, мы с Дианой занимаемся сексом глазами и короткими прикосновениями.

То еще издевательство! Член тупой, ноющей болью намекает, что он категорически против подобных экспериментов. Тараном пробивается сквозь белье и ширинку. А когда Диана останавливает заинтересованный взгляд на телебашне в моих штанах, этот беспокойный посылает мучительные импульсы от яиц до самой грудины.

Вторая девочка тоже не подводит. Я плохо помню ее биологическую мать, наше общение с Евой начиналось и заканчивалось в кровати. Однако привычками, жестами и мимикой Ника — копия Дианы. Точно так же прикусывает нижнюю губу, морщит красивый маленький носик и тренирует мою сердечную мышцу счастливыми улыбками.

Рядом с этими девчонками ни хера не получается оставаться серьезным и вменяемым. Штуковина в голове, отвечающая за эмоции, работает на пределе своих возможностей, а уголки губ каждую минуту расползаются по роже в разные стороны.

Для человека, который давно забил болт на семейную жизнь и вычеркнул пункт о детях из планов на ближайшее будущее, это как выигрыш в лотерею. Еще недавно я и не грезил ни о какой победе, обходил стороной цветастые киоски с билетами. Сегодня же тискаю руками и щекочу один «суперприз» и готовлюсь качественно, до сладких стонов оттискать второй.

Судьба вместо вечной задницы наконец показала лицо. Без предупреждений и подготовки. Развернулась — и выживай, как хочешь.

***

Что нужно будет именно выживать, лучше всего понимаю вечером.

Ника отказывается идти спать с няней. Берет за руку Диану, затем меня и ведет нас обоих в детскую комнату. Не знаю, как обычно ведет себя в подобных ситуациях Диана, но сегодня она молчит.

Я помогаю малышке забраться в кровать, укрываю мягким одеялом. Потом мы с ее мамой читаем сказку.

Поначалу ничего не соображаю. В свете напольной лампы с веселым желтым абажуром все это кажется сценой из детского фильма. Но, когда Диана, дочитав главу, передает книгу мне и многозначительно кивает, сказка превращается в странную реальность.

В ней по миру путешествуют неунывающие муми-тролли, где-то далеко в космосе летают хвостатые кометы, на душе удивительно спокойно и легко.

После еще одной главы Ника засыпает, а я ощущаю себя участником гипнотического сеанса. Внешне все в порядке. Я такой же, как и день назад, и год. Только внутри погром, как в доме во время капремонта.

— Для тебя, наверное, сегодня слишком много впечатлений. — Диана, похоже, заметила мое пришибленное состояние.

— Хорошая попытка выставить за дверь. Но нет.