Я тебя не отпускал

Мыча, яростно отбивается от меня. Дергаясь, распарываю ей нечаянно зубами губу. Во рту солоно…

Губы у неё очень нежные, чувственные, всегда налитые кровью. Поранить легко…

Отстраняюсь, убирая руки. Не хотел… Или — хотел.

Неожиданно, наотмашь лупит мне по щеке. В глазах темнеет. Зажмуриваюсь, тихо рыча. Впечатываю кулак в стену.

Злата испуганно застывает, съезжает медленно вниз по стене. Взгляд расфокусирован. Стирает с губы кровь. Смотрит на пальцы. Я облизываю с губ е"e кровь.

Треш… Но даже и близко не такой, что творится у меня внутри и рвется наружу.

Смотрю на её губы.

«Прости меня» — застывает где-то в груди. Потому что разве можно сравнить ту боль, что она причинила мне своим уходом, и ту что причинил сейчас я?

Ты, должна мне сказать это! Ты!

— Говори, Злата!

Боковым зрением ловлю движение. С низким агрессивным рычанием со шкафа на меня прыгает огромная темная тень!

Успеваю только выставить руку.

Барс! Вырос огромным…

Ловлю его кистью под нижнюю челюсть. Он впивается лапами в мое предплечье, рыча кусает меня между указательным и большим. Смотрю в его бешеные глаза.

Его же ты не бросила, Золотинка, не оставила… Почему именно я пустое место?

Кожа рвется под огромными клыками, бьёт задними лапами по локтю, ткань куртки трещит. Морщась от боли, чуть-чуть сжимаю кисть, чтобы утихомирить его. И оскаливаюсь в ответ, ему в морду.

Забыл папу, плохой мальчик?

— Не надо, пожалуйста! — умоляюще вскрикивает Злата, трепетно раскрывая ладони, словно пытаясь остановить меня.

— Не надо — что? — перевожу на неё взгляд, прижимаю к груди Барса.

Позволяя грызть себя, глажу ему между ушами. За хозяйку заступался. Молодец…

Кот принюхивается ко мне. Разжимает челюсти. Но вс"e еще недоволен.

— Смотришь на меня как на чудовище. Разве я когда-то обижал тебя, Тихого? — горько усмехаюсь я.

Но она словно в неадеквате. Впившиеся в кофту на груди пальцы подрагивают. Она закрывает глаза.

— Ничего не хочешь мне объяснить?

— Господи… — тихо плача, прячет в ладони лицо. — Не трогайте меня! Оставьте нас в покое!

— Хочешь, чтобы я ушёл? Жить дальше «Алисой»? Без меня?

Не отвечает, горько и тихо рыдая в ладони.

Сдаюсь. Я был не готов к этой встрече. Я всё сделал не так. Отпускаю кота.

Кладу на стол кредитку.

— Пин-код — твой год рождения. Пользуйся. Это твои деньги.

На столе лежит мо"e кольцо. Забираю. Присаживаюсь перед ней.

Мне хочется ей сказать, чтобы она больше никогда не появлялась в моей жизни.

Мне хочется ей сказать, чтобы она сразу же позвала меня, если почувствует нужным.

Мне хочется, чтобы эту кухню разнесло сейчас вместе с нами к ёбанной матери от взрыва газа.

Мне хочется…

— Я не понимаю — за что. Я готов был для тебя… на вс"e! Я готов был лишиться… всего! Чтобы только ты была. А ты… Ты, Злата, предатель. Вот цена твоим словам…

Швыряю кольцо в мусорное ведро. Ухожу.

Глава 13. Дважды два

По лестнице вниз. Словно прямиком в ад. В груди горит! Так горит, что я даже не ощущаю боли от прилично разодранной руки.

Я хотел это сказать. Сотню раз проговаривал это в самые тяжёлые моменты. Я сказал!

Легче?

А вот — да, блять.

Падаю на сиденье рядом с Вахой.

— Демон… — подозрительно и настороженно. — Ну? Поговорили?

— Нет. Просто по лицу немного врезал, — честно признаюсь я.

— Чего ты сделал?! — падает его челюсть.

— Ну, нет. В переносном смысле. Хотя, хотелось натурально.

— Уф… А с рукой что?

— Ерунда, — протираю антисептической салфеткой.

— Уезжаем?

— С чего вдруг? Я ее искал не для этого.

Подрагивающими пальцами достаю сигарету. Пачкаю её в крови. Прикуриваю. Медленно выдыхаю дым в открытое окно.

— Хреново выглядишь.

Развожу раздраженно руками.

— А с ней… что с ней сейчас?

— Честно? Мне глубоко похрен — что с ней сейчас. Оставь мне еще несколько минут на здоровый эгоизм. А потом я озабочусь.

Вдыхаю глубже дым, чувствуя давно позабытый спазм в легком, которое было прострелено. Закашливаюсь.

Это — психосоматика. Но, удушение то я чувствую реальное!

— Зараза! — швыряю недокуренную сигарету в окно.

Дышу глубоко носом. От пронизывающего ветра больно дышать.

Пальцы нащупывают лемби под свитером.

Ваха терпеливо пытается оставить меня наедине с самим собой. Надевает наушники и немного откидывается на сиденье.

Меня хватает минуты на три. Потом накрывает. Перевожу на него требовательный взгляд.

С вопросом в глазах выдергивает один наушник.

— Ты же не е"e слушаешь, правда?

Сглатывает.

— Немного адеквата, Дэм, окей?

— Я вопрос задал!

— Я тебе на него заблаговременно ответил. Остынь! Ты нашел е"e! Забираешь или что?!

Удушье отпускает, бешенство тоже. Достаю ещё одну сигарету. Молча, с наслаждением курю. Нашел…

— Там где-то коньяк в бардачке, будь любезен… Не сезон, мать его, что-то…

Здесь такой холод, что периодически тянет согреться. Ветер обмораживает лицо. Но выпить хочется не только поэтому. Надо же вернуться, поговорить. А я не могу! Не могу!!

Морщась, пью коньяк. Вообще-то, мне бы ей залить стакан перед разговором. Заказываю доставку — вино, закуски… Мы будем сегодня много говорить.

— Давай так… Я сегодня останусь здесь. А завтра полетим в Москву.

— Окей, — тянет руку.

Пожимаю.

— Гоу! — кивает на подъезд.

Нет, все еще хочется делать ей больно.

— Рано.

Телефон звонит. Злата. На новую сим-карту.

— Слушаю.

Да, слушаю, как плачет и, заикаясь, что-то гневное пытается мне сказать.

Мля…

Это очень хреновое чувство, когда твоя женщина заикается от нервного стресса, который ты ей устроил. Хреновое оно ещё и потому, что причина е"e заикания изначально — испуг. Его организовал не я. Но я до сих пор не закопал всех участников экшена, которые ей его организовали.