Я тебя не отпускал

Бросаю пакет на комод, иду в кухню. Там с книгой пьет чай Тихий, не подозревая, что у нас там не разговор, а полный пиздец. Поднимает на меня взгляд.

— Чай будешь?

— Буду.

Пока он делает мне чай, я курю в приоткрытое окно, сигарета в пальцах подрагивает. Наблюдаю, как по-хозяйски прохаживается по кухне Барс. Недовольно подергивая хвостом. Садится в метре от меня и не моргая смотрит в глаза. И я не моргая смотрю в его. Ты и мой кот тоже! Всё здесь — моё.

Барс ловко запрыгивает на подоконник рядом с фикусом. И снова смотрит в глаза. Подношу руку, чтобы погладить. Шипит, прижимая уши. Ух… Но я же хотел — посерьёзней. Серьёзней некуда.

— Злата пирог испекла, хочешь?

— Очень. Но я хочу, чтобы она сама угостила.

Протягиваю коту пальцы. Настороженно нюхает. Хозяйкой пахнут?

Потом нюхает приоткрытую пачку сигарет, и увлечённо вытаскивает несколько штук, подцепляя их когтями.

— Извини, кот, — забираю. — Мне еще до утра выживать с этой пачкой…

— Ты сказал — уйд"eшь, — ставит на стол кружку Тихон.

— У нас долгий разговор.

— Злате нельзя волноваться, у неё молоко пропадёт.

Блять…

Сжимаю пальцами переносицу. Еще не хватало… Где взять адекватности на этот вечер?

Тихон двигает ко мне сахарницу.

— Вы хотите забрать Варвару? — подрагивают агрессивно его ноздри.

— «Мы»?

— Ну… Черкасовы.

— Черкасовы… — зло ухмыляюсь я. — Черкасовы — разделились по интересам. Я не представитель. Я — сам по себе. И я не Варвару хочу забрать, а вас всех хочу забрать.

— Зачем?

— Вы — моя семья.

Сталкиваемся взглядами. И теперь меня сверлят с двух сторон. И Барс и Тихий. Настороженные…

— Злата не захочет, — качает головой Тихон.

— Захочет…

— Нет.

— Потому что?… — поощрительно взмахиваю кистью, прося его обосновать.

Едва скрываю бешенство. Из-за мужика этого? Убью, блять. Кого-нибудь.

— Ей с мужчинами не вез"eт, — уклончиво отвечает Тихий. — Нам одним лучше.

— Ей со мной повезло. Вс"e!

Делаю глоток крепкого чая.

— Спасибо.

Сдергиваю с комода пакет, иду в спальню. А она выходит оттуда. В спортивном мешковатом костюме, на руках с сонной девочкой.

Костюм не поможет. Я его теперь взглядом спалю!

— Злата… мы не договорили.

— Мне ребенка покормить надо, — строго.

Девочка примерно ровесница Марку. Но в отличие от него, очень оживлённая.

— Ма-ма… — прячется от меня, поднимая прядь влажных волос Златы. Тянет их в рот, с любопытством глядя на меня.

— Варюш… — выпутывает Злата из её пальчиков волосы.

Растерянно наблюдаю, замерев на их пути.

Мне хочется сказать, что Злате очень идет материнство. И попросить, чтобы сняла тёмные линзы. Я соскучился по её настоящим глазам.

— Дай… Дай… — тянется назад к стеллажам Варвара.

Там какие-то статуэтки.

— Давай, — забирает Тихон. — Я е"e сам покормлю.

Варвара в нашу породу и очень похожа на Марка.

— А у меня брат родился. Марк. Такой, как Варвара сейчас. Чуть постарше.

— Поздравляю… — водит Злата рассеянно пальцами по горловине кофты, глядя в сторону. — Теперь у Альберта свой наследник?

— Нет, у Марка патология, — хмурюсь я. — Он будет недееспособен. Аутизм, кажется.

— Как? — испуганно.

Развожу руками.

— Мне жаль…

Её взгляд уплывает.

— Это вс"e золото проклятое. Оно ничего не даёт, только отнимает. Кто-то умирает… Ценный, близкий… Или — страдает очень. Потому что люди проклинают тебя.

— Проклятое?

— Там до нас еще, в шахте людей засыпало. Много. Их семьям Дагиевы ничего не выплатили даже. Проклятое, да. Потом, они думали — руда истощилась. Не стало золота в породе. Они много денег в разработку вложили. В округе все перекопали. Шаман сказал: «Хозяйка болот» золото спрятала.

— Из-за погибших?

— Нет… Золото кровь любит. Из-за того, что змей на прииске извели, потравили.

Мелодично тихо рассказывает. Меня завораживает… Перед глазами рождаются образы.

Точно — Шахерезада!

— Сказки вс"e это…

— Сказки?… Продали нам землю за копейки. Наша — к ней прилегала. А отец слоем ниже, когда в шахте трупы разгребали еще одну жилу нашел. И Дагиевых это, конечно… Назад потребовали! — качает головой. — Мать их так нас проклинала, что от сердечного приступа умерла. Жадная, была очень.

— Что дальше было?

— Через несколько лет споров они предложили миром решить. Мне за младшего их брата замуж выйти. Он… — морщится с отвращением. — Проходу мне не давал с детства.

— А ты отказала?

— Отказала! Он мерзкий был… Жестокий… Но, как видишь, судьбы этой не избежала — за нелюбимого пойти замуж. Дед уговорил. Сказал — сама выберешь. Еще говорил: Черкасовы — люди своего слова. Защитят нас, если пообещают. Ошибся. Да и черт с ним, с этим золотом. Проживем без него.

— Я к этому отношения не имел. За отца — прошу прощения. Он был неправ, он раскаивается. За брата — не прошу. Ему будет соответствующая ответка. Но, мне очень жаль.

— Чего уж. Ты много обещал мне, Демид, — переводит обиженный взгляд мне в глаза.

— Я помню вс"e, что обещал. Вс"e в силе. Но путь… Он не всегда подчиняется идущему, Злата.

Отворачивается, уходит к окну.

— Алиса я. И права требовать у тебя от меня ничего нет.

— Алиса? А я — вдовец? — усмехаюсь.

— Отпусти, Демид. Страшно мне. Тронете Варвару, я не знаю… — начинает ее трясти. — Я вам такое проклятье устрою…

— Мое проклятие при мне! — касаюсь пальцами лемби. — Его я не отдам. Но и других не заслужил. И нет никаких «вам». Есть ты и я. И я сам кому хочешь устрою за вас. Не тебе — женщине — воевать. Твоё дело вон… грудью кормить.

Грудь у не просто… Арррр! У меня пробки, блять, вылетают от короткого замыкания. Веду пальцем по позвонкам на её шее. Разворачивается рассерженно, ладонь дергается, раскрываясь, как у разъяренной кошки. Опять?