Я тебя не предавал
Шрифт:
Кладу телефон на столешницу. Упираюсь в неё ладонями и смотрю прямо перед собой. Вдох, выдох, чтобы унять раздражение. Всё хорошо. Это самое главное. Всё обязательно наладится. Надо только привыкнуть…
Возвращаюсь в гостиную и всеми силами стараюсь поддерживать праздничную атмосферу. Общаемся, шутим, пробуем то, что весь день с Дуней готовили. Дети тоже стараются делать вид, что ничего не происходит, но напряжение всё равно повисло в воздухе.
Инстинктивно жду, что вот-вот откроется дверь и появится Павел, запыхавшийся и уставший, но такой родной и любимый. Но моим ожиданиям не суждено сбыться.
— Десять, девять, восемь, — хором считают дети, — пять, четыре, три…
Справляюсь с пробкой, разливаю и отставляю бутылку в сторону. Шампанское открыли безалкогольное, чтобы и детям можно было.
— Ура! С новым годом! — радостно кричит Дуня и забирает свой фужер.
— С Новым годом! — поддерживает Егор.
— С новым счастьем, — мягко улыбаюсь, а на душе кошки скребут.
Звонко чокаемся, пьём и обнимаемся. Новый год наступил, а новая жизнь что-то задерживается.
Но отчаиваться рано. Не конец же света, все живы и здоровы, а настроение… Мы создаём его сами.
Телефон надрывается где-то на столе. Переворачиваю экраном вверх. Павел. Видеозвонок. Дёргает сбросить, но я натягиваю улыбку и принимаю. Дети сразу же облепляют меня.
— С Новым годом! — кричат в один голос Егор и Дуня, а я молчу.
В горле ком от обиды и горечи. «Как ты мог?» — хочется крикнуть мне, но я просто улыбаюсь и смотрю в любимые глаза. Больно, что его нет рядом. Но не смертельно же.
— Родные мои, с Новым годом! Простите, что я не с вами, — говорит Паша. — Я немного задерживаюсь. Но я скоро приеду, и мы…
Громкая музыка не даёт расслышать фразу до конца. Женский силуэт появляется на заднем фоне. Наманикюренные ногти небрежно проходятся по белоснежной рубашке Павла, а меня будто волной кипятка окатывает.
— Это кто там? — хмурится Дуня и переглядывается с Егором.
Забираю телефон и ухожу на кухню, чтобы дети не слышали наш разговор.
— Ты обалдел? — недоумённо вырывается у меня. — Ты там с бабами, что ли, развлекаешься?
— Блядь, нет! Ира, остановись, — рычит Паша. — Всё не так. Это грёбанная случайность. Я скоро приеду и всё объясню.
Я уже ничего не слышу. Меня накрывает ревность и злость.
— Да не торопись, Паш, — усмехаюсь я. — Нам и без тебя хорошо. А тебе, видимо, без нас…
Сбрасываю звонок и небрежно швыряю трубку на стол. Он звонит снова и снова, но я не отвечают. Не хочу. Не могу. Хватит! Я не намерена терпеть это всё. Натерпелась за свою жизнь достаточно!
Возвращаюсь к детям. Сидят, притихли, настороженно смотрят на меня.
— Будем веселиться? — расплываюсь в улыбке и делаю музыку громче.
— Мам, всё нормально? — с сомнением уточняет Егор.
— Всё замечательно, — смеюсь нервно. — Кто со мной танцевать?
Не хочется портить детям праздник, и я буквально выжимаю из себя хорошее настроение. Для всех нас этот Новый год — важное событие, и я очень хочу, чтобы у них остались положительные эмоции. У нас будет этот чёртов праздник во что бы то ни стало!
Они сначала смущаются и стесняются, но в итоге удаётся их немного расшевелить. Егора оставляем сидеть как зрителя, голова кружится, у него вообще постельный режим. А мы с Дуней
отжигаем: танцуем и дурачимся. И спустя час валимся от усталости на диван. А Павел так и не приехал. Ну что ж, это ведь вопрос приоритетов. У всех они разные.Егор сонно зевает. Устал, да и время близится к двум. Пора расходиться.
— Дети, — улыбаюсь им, — я хочу, чтобы вы знали, я вас очень люблю. Что бы ни случилось, не забывайте об этом.
— Мам?.. — вопросительно хмурится Егор.
— Всё нормально, — смеюсь я. — Просто захотелось поделиться.
— Я тоже тебя люблю, — шепчет Дуня и обнимает меня.
Помогаю Егору добраться до кровати, раздеться. Накрываю одеялом, как в детстве, взъерошиваю чёлку и чмокаю в лоб.
Спускаюсь обратно. Нужно убрать со стола и навести порядок после наших дурачеств. Дуня помогает, но недовольно сопит, как ёжик. Переворачиваю телефон — десяток пропущенных и несколько смс. Дёргает перезвонить. Вожу пальцем по экрану, но так и не решаюсь набрать.
— Может, хватит уже? — взрывает Дуню.
— О чём ты? — вопросительно смотрю на неё.
— Делать вид, что всё нормально, когда совсем не нормально!
— Всё хорошо, Дуняш, — обнимаю за плечи и целую в макушку.
— Да не хорошо! — вырывается она и всплёскивает руками. — Вот где Паша? Почему не здесь, не с тобой?
— Потому что там он сейчас нужнее. Скоро вернётся, — стараюсь правильно подбирать слова. — Пойдём спать.
— Я пока не хочу. Можно тут ещё посижу, телек посмотрю? — плюхается на диван и берёт пульт от телевизора.
— Конечно. Будешь уходить, оставь ночник для Павла.
Дуня только хмурится в ответ, недовольно поджимая свои губки.
Поднимаюсь в нашу спальню, раздеваюсь и шлёпаю в ванную. Долго стою под тёплыми упругими струями, пытаясь смыть с себя этот дурацкий день. Не верю я, что Паша мог мне изменить. Не про него эта история, но меня всё равно выворачивает наизнанку. Неприятно.
Сажусь на дно ванны, сгибаю ноги, обхватывая их руками, и выпускаю эмоции на свободу. Слёзы непроизвольно текут по щекам, но легче не становится. В груди горит, сердце мучительно сжимается. Тихо поскуливаю, уткнувшись лбом в колени.
Паша, Паша, не получается у нас с тобой. Не складывается. Просто не моё это, наверное. Не судьба, видимо, быть нам вместе…
Глава 71
Ворон
Это, мать его, даже не вопрос приоритетов! Это тот случай, когда реально нельзя не поехать и никаких других вариантов нет. Есть злость на саму ситуацию, потому что это наш первый праздник вместе с Ирой, Егором и Дуней. И есть ответственность за пацанов, которые выросли на моих глазах и стали тоже своего рода семьёй.
Вот если бы кто-то из них сломал ногу, хер бы я сорвался. Вызвал бы им врача. Но есть ситуации, в которых я им реально нужен, тем более отца Назара с женой и младшими детьми нет в стране.
Нервно постукивая пальцами по рулю, сворачиваю к воротам Грановских. Стая сегодня собралась у них. Выхожу. Охрана ведёт себя спокойно. Знают, кивают.
— Что случилось у вас? — спрашиваю, сжимая ладонь старшего смены.
— Всё спокойно. Молодёжь куражится, ждём женскую часть компании, — отчитывается он.